Шолох: Теневые блики

Крейн Антонина

В первую секунду я хотела разбудить Карла и выяснить у него, что, прах побери, происходит. Но потом вспомнила, к чему такая тактика привела в прошлый раз. В итоге я лишь молча наблюдала за мальчиком минут пять, а затем ушла к себе и попыталась заснуть, приказав скулящему Снежку контролировать ситуацию. Не думаю, правда, что волк меня мог что-то сделать в случае опасности.

Поговорим утром, ничего. Более других «стертых» фактов меня поразил один: я вспомнила, как легко смогла отмахнуться от заклинания, брошенного Карлом в Лазарете. Действительно отмахнуться. Как такое возможно?

И

кто такой Зверь, пеплом его задери?

ГЛАВА 22. Покойся с холодом

Никто и никогда вас так внимательно и душевно не выслушает, как Ловчий на допросе.

Шолоховский анекдот

Сначала был настойчивый стук — пока еще на грани сна. Но потом меня разбудили громкие, безжалостно громкие голоса в пещере.

— Вы кто вообще? В такую рань! — раздался возмущенный голос Дахху.

— Тинави из Дома Страждущих здесь? — прозвучал деловитый ответ.

— Да. Вы куда? Туда нельзя! Это мой дом! — запротестовал друг.

— Именем закона, йоу! — безапелляционно заявили ему, и секунду спустя его некто отдернул занавес в мою «келью», — Тинави, быстро вставай!

Я жутко не хотела этого делать, но в таких условиях, конечно, пришлось открыть глаза. Передо мной во весь свой невеликий рост стояла кругленькая Андрис Йоукли. Брови Ищейки были сосредоточенно нахмурены, косы обвязаны венком вокруг головы. За резинку воздухоплавательных очков воткнут легмомысленный цветок.

Дахху за ней воздел руки к небу, будто призывая богов оценить такое святотатство. Домашний оранжевый халат друга напомнил мне одеяние священников. Так и не опуская рук, Смеющийся театрально пошлепал в сторону кухни, что-то негодующе бормоча под нос.

Спросонья у него не было времени натянуть шарф и шапку. Я в который раз мысленно поразилась тому, как можно на постоянной основе прятать столь шикарную кудрявую шевелюру. А вот багровые рубцы на шее — да. Когда они скрыты, то не хочется истерично сглотнуть при взгляде на друга.

— Андрис, что случилось? — прохрипела я. Как всегда по утрам, мой голос не отличался изысканностью.

— Полынь тебя обыскался. Бегом!

Я со стоном выбралась из спальника. Коллега из Ведомства и не думала никуда уходить, стоя в углу: сложила руки на груди и отбивала ногой быстрый ритм — само нетерпение! Обычно добродушная, сейчас Андрис казалась очень взволнованной. Или, может, взбудораженной? Ищейка ведь, не хухры-мухры.

Из кухонного проема на меня осуждающе смотрел Дахху. Наконец он вздохнул, покрутил пальцем у виска и, зевая, поставил кипятиться чайник. Я быстро натянула штаны, накинула поверх майки летягу и отправилась за Андрис.

У выхода из пещеры лежало несколько бумажных ташени. О нет! Кажется, птички не смогли меня найти в этом домике без окон и с единственной закрытой дверью. Я поднялась их с земли и припустилась за энергично удаляющейся Йоукли. К счастью, удалялась она недолго — ровно до привязанной

на углу лошади.

— Полынь зол, тебе правда надо поторопиться, — сказала она, меняя длину стремян и подтягивая седло. Я меж тем развернула послания. Лаконичные тексты подтверждали только что сказанное: «Кажется, новый труп. Просыпайся, жду в Ведомстве». «Тинави, где ты? Теперь уже жду у Позабытого моста». «ТИНАВИ, ПОДЪЕМ, У НАС УБИЙСТВО». «Где тебя носит?!». «Следующим трупом будет твой. Посылаю за тобой Андрис и Плюмика. Не встанешь — закопаю».

— Кто такой Плюмик? — спросила я.

— Вот тот красавец, — Андрис кивнула в сторону маленькой совушки, сидевшей на ветке. Это был крохотный шарик, состоящий, казалось, из одних только мягких перьев и круглых глаз. Умилительный в любых других обстоятельствах, сейчас совенок сидел, насупившись, и смотрел на меня недобро. Видимо, тоже не выспался. — Ты следуй за Плюмиком на моей лошади, а у меня уже другое задание. Где тут ближайший двор кентавров?

Я махнула ей рукой в нужном направлении, и Андрис бодро отправилась туда. Кожаный рюкзачок подпрыгивал у нее на спине при каждом шаге. Плюмик нетерпеливо заухал и нахохлился.

— Тороплюсь, тороплюсь, — пообещала я, устраиваясь в седле.

Минуту спустя мы во весь опор мчались сквозь город. Небо только-только начинало розоветь на востоке. Я изо всех сил прижалась к шее лошади, потому что мое невыспавшееся тело так и клонило то в одну, то в другую сторону. Плюмик, смешно размахивая крыльями, летел впереди и на ходу умудрялся приветствовать начинающийся день каким-то странным кудахтаньем, неожиданно громким для его миниатюрных размеров.

***

Полчаса спустя совенок опустился на ветку сирени. Судя по всему, это был конец нашей скачки. Я остановила лошадь и огляделась. Мы находились в конце Посольского квартала, расположенного в самом сердце города. Вокруг царили удивительные постройки, соответствующие вкусам тех или иных иноземных дипломатов. Ничто не нарушало рассветную тишину, кроме стрекота одинокой цикады. Я недоуменно посмотрела на совушку.

Плюмик моргнул раз, другой, после чего — клянусь! — вполне по-человечески вздохнул и пролетел еще метров десять. За чьим-то бамбуковым садом виднелись воды рва Рейнича, а за ними — сам дворцовый остров.

— Мне что, вплавь до Дворца добираться? Крыльев-то нет, как у тебя, — буркнула я, обходя дипломатический участок.

Купания, впрочем, не потребовалось. Когда я подошла вплотную ко рву, то охнула от неожиданности. От Посольского квартала и почти до противоположного берега вела ледяная тропинка. И это в середине мая! Правда, тропинка эта выглядела крайне ненадежно — вся в лужах, частично уже совсем прозрачная. Дырявая по самый не горюй, короче, но все-таки. Зато там, в конце, она внезапно крепла, превращаясь в небольшую льдину ярко-белого цвета. Очень даже реальную льдину, судя по тому, что к ней были приставлены две лодочки, а на самой льдине стоял человек в знакомом сложносочиненном одеянии.