Шопоголик на Манхэттене
Шрифт:
Я пожимаю плечами, не зная, что сказать, и, чтобы скрыть неловкость, беру меню. Просто не верится, что Люк рассказал Майклу, как я отозвалась о его матери. Что еще он ему рассказал? Какой у меня размер груди?
С минуту я тупо разглядываю список блюд, не вдумываясь в названия, потом поднимаю глаза и натыкаюсь на серьезный взгляд Майкла.
— Бекки, Люк не знает, откуда у меня информация про заговор в его офисе. Я наплел ему, будто получил анонимное сообщение и решил проверить.
— Вот и хорошо, — говорю я, глядя
— Получается, что вы спасли его компанию, — мягко продолжает Майкл. — Он должен быть вам благодарен. Вам не кажется, что ему стоит об этом знать?
— Нет. Он просто подумает, что я… что я…
Он вернулся три дня назад и до сих пор не позвонил. Как такое возможно? То есть я, конечно, не сомневалась, что между нами все кончено. Но в глубине души надеялась…
В общем, как всегда ошиблась.
— Что он подумает? — настаивает Майкл.
— Это неважно, — угрюмо ворчу я. — Просто у нас все кончено. Так что мне лучше… не вмешиваться.
— Что ж, это я могу понять, — говорит Майкл ласково. — Закажем что-нибудь?
За едой мы беседуем на отвлеченные темы. Он рассказывает мне о своем рекламном агентстве в Вашингтоне, смешные истории про политиков, с которыми работает, про нелепые ситуации, в которые они попадают. А я рассказываю про своих родителей, про Сьюзи и про то, как я начала работать на телевидении.
— Так что у меня все в порядке, — бодро заявляю я, когда мы переходим к десерту. — Перспективы хорошие. Продюсерам я нравлюсь, и они собираются расширить мою рубрику.
— Бекки, — перебивает меня Майкл, — я знаю, что вы потеряли работу.
Я тупо смотрю на него и молчу.
— Я вам сочувствую, — продолжает Майкл. — Этого не должно было случиться.
— А… Люк тоже знает? — хрипло спрашиваю я.
— Думаю, да.
Мне невыносима мысль о его жалости. Я делаю глоток вина и отчаянно лгу:
— Ну, у меня много возможностей. Не обязательно связанных с телевидением… Я разослала резюме в разные финансовые издания…
— В «ФТ»?
— Не совсем… В «Журнал частного инвестора», «Аннуитет сегодня».
— «Аннуитет сегодня»? — При виде его изумленного лица я не могу удержаться от смеха. — Бекки, вам хоть немного интересны эти аннуитеты?
Я почти готова выдать ему привычный ответ: «Личные финансы — это не такая уж скучная тема, как может показаться!» — но понимаю, что не могу больше притворяться. Ничего интересного в личных финансах нет. Это жуткая скука. И даже работая в «Утреннем кофе», я получала удовольствие от шоу, только когда зрители начинали говорить о своих отношениях с родственниками, друзьями.
— А вы сами как думаете?
Майкл откидывается на спинку стула и промокает рот салфеткой.
— Тогда зачем вы туда идете?
— Я не знаю, что еще умею делать, — безнадежно вздыхаю я. — Я ничем, кроме личных финансов, не занималась. У меня
— Бекки, сколько вам лет? Если не секрет.
— Двадцать шесть.
— Нет шансов в двадцать шесть лет? — Майкл качает головой. — Это вряд ли. — Он отпивает кофе, оценивающе смотрит на меня и внезапно спрашивает: — Если бы у вас появилась возможность поработать в Америке, вы бы согласились?
— Сейчас я на что угодно соглашусь, — честно отвечаю я. — Но что мне теперь светит в Америке?
Тишина. Майкл берет конфету, неторопливо разворачивает ее и кладет на край своего блюдца.
— Бекки, у меня к вам предложение. У нас в рекламном агентстве открывается вакансия.
Рука с чашкой застывает на полпути ко рту. Я даже боюсь надеяться, что его слова означают то, о чем я думаю.
— Нам нужен человек с навыками редакторской работы, который будет руководить выпуском ежемесячного корпоративного издания. Вы нам идеально подходите. Но нам важно, чтобы этот человек умел ладить с людьми. Чтобы он знал, у кого что не так, кому чем помочь, чтобы смог обратиться к совету директоров в случае затруднения… По моему мнению, вы — прекрасный кандидат па это место.
— Вы… предлагаете мне работу? — Нет, так не бывает! — А… а как же статья в газете? И… шопинг?
— А что такого? — Он недоуменно пожимает плечами. — Ну, допустим, вы любите ходить по магазинам. А я вот люблю поесть. Все мы не без греха. Главное, чтобы вас не объявили в международный розыск…
— Нет, до этого дело не дошло, — поспешно говорю я. — Кстати, я как раз собиралась разобраться с этой проблемой.
— А как насчет иммиграции?
— У меня есть юрист. Только… — я прикусываю губу, — только мне кажется, он меня недолюбливает.
— Ничего страшного, у меня есть связи в иммиграционной службе. Надеюсь, что-нибудь придумаем. Вашингтон, конечно, не Нью-Йорк, но там тоже интересно. Политика — удивительная сфера. Мне кажется, вам понравится. А зарплата… Конечно, мы не сможем платить столько, сколько вам платили бы на Си-эн-эн, но что-то в этом диапазоне могли бы предложить… — Он пишет цифру на салфетке и подвигает ее ко мне.
Ничего себе. Это же в два раза больше того, что предлагают в этих нудных газетенках.
Вашингтон. Рекламное агентство. Совершенно новая работа.
Америка. Только без Люка. На моих условиях.
У меня все это в голове не укладывается.
— А почему вы мне это предлагаете? — наконец удается спросить мне.
— Бекки, вы произвели на меня большое впечатление, — серьезно говорит Майкл. — Вы умны. У вас хорошая интуиция. Вы умеете работать. — Я буквально багровею от смущения. — И еще я подумал, что вы заслужили передышку, — по-доброму добавляет он. — Вам не надо все решать сейчас же. Я пробуду в Лондоне еще несколько дней, и, если захотите, мы сможем обсудить эту тему. Но, Бекки…