Шотландская наследница
Шрифт:
Из-за изгороди раздался лай Генри Восьмого — ревнивый, громкий, возмущенный.
«Вот ревнивец! — подумала Элизабет, — и лентяй».
Что верно, то верно: ленив Генри был необыкновенно. Большой, сильный, он без труда мог бы перепрыгнуть через эту изгородь, если бы захотел.
Однако не зря, наверное, досталось Генри его имя — имя славного и очень толстого короля, что правил Англией много лет тому назад. Наш Генри был тоже весел и был бы, наверное, ужасно толст, если бы хозяйка не заставляла его хоть немного шевелить лапами.
Тем временем Элизабет снова
Элизабет развернула Шэдоу к дому, подняла голову и увидела далеко впереди серые стены Калхолма. Отступившие было тяжелые мысли обрушились на нее с новой силой. Что-то будет дальше? С ней, с ее лошадьми? Не придется ли им всем вместе перебираться отсюда, в поисках нового пристанища? Или, чем черт не шутит, приедет этот американец, Бен Мастерс, увидит Шэдоу и поймет — если эти американцы хоть немного разбираются в лошадях, — какие возможности таят в себе конюшни Калхолма. Будем надеяться, что поймет.
Тощий маленький возница погонял своих лошадок, и они дружно бежали по разбитой проселочной дороге. Трясло неимоверно, и каждая выбоина отзывалась тупой болью в теле Бена. Особенно сильно болело справа, там, куда пришелся основной удар того ящика в доке Глазго. Однако Бен не собирался жаловаться на судьбу. Подумаешь, пара шишек на голове да дюжина синяков! Можно считать, что он легко отделался.
И все же недаром он ожидал от этого путешествия неприятных сюрпризов. Конечно, кто-то может сказать, что те ящики свалились на его голову случайно, но только не Бен. Он-то давно не верит в такие совпадения и знает, что ни ящики, ни кирпичи ни с того ни с сего на людей не падают.
Камерон, кстати, тоже не заподозрил ничего особенного, как, впрочем, и другие свидетели того происшествия. Он помог Бену подняться, предложил проводить в гостиницу, и Бен принял его помощь. Камерон решил тоже остановиться в «Четырех Конях», тем более что и сам собирался назавтра сесть в экипаж, идущий до Эдинбурга.
После того досадного происшествия в порту прошло два дня, и вот наконец их путешествие близится к концу. Они с Сарой Энн благополучно проделали большую часть пути в карете до Эдинбурга, наняли эту колымагу и теперь…
Карету резко тряхнуло, и Бен сильно ударился о дверцу больным боком. Он негромко застонал и выругался.
Толчок разбудил и Сару Энн, она неохотно приоткрыла глаза. Большую часть пути девочка проспала, и тому была серьезная причина: к ней вернулись «медведи». На сей раз они бросили ее в темную комнату без дверей, и эта комната стала уменьшаться, стремясь раздавить свою пленницу. Там, в этом сне, Сара Энн кричала, но крик ее отражался от сближающихся стен ужасной комнаты, от опускающегося потолка, и никто не услышал ее, и никто не пришел на помощь.
И вот теперь всю дорогу девочка спала, но и в краткие
— Подъезжаем, сэр, — обернулся возница. Сара Энн зашевелилась и плотнее прижалась к Бену.
— Мы почти на месте, Ягодка, — сказал он. Она сонно улыбнулась в ответ, затем подняла с пола корзину, в которой путешествовала Аннабел, и открыла крышку.
— Видишь, Аннабел, — сказала она кошке. — Мы все-таки доехали!
В ответ Аннабел жалобно замяукала, явно тоскуя по свободе, и Сара Энн вытащила ее наружу. За последние недели Аннабел сильно подросла и вместе с ней, увы, подросли и ее когти. А значит, и царапаться она стала куда сильней, чем прежде. Правда, сейчас Аннабел была рада уже тому, что ее вытащили из тесной темной корзины, и свернулась на коленях Сары Энн клубочком, с наслаждением вслушиваясь в ласковое воркотание своей хозяйки.
Бен выглянул в окно. Вдали показались очертания большого дома, и при виде этой картины в его сердце с новой силой вспыхнули все былые опасения. Что-то ждет их здесь, в далекой чужой стране?
Вдруг прямо перед ними материализовался из пустоты летящий, словно ветер, конь с всадником, низко склонившимся к его шее. Кучер резко натянул вожжи, испуганные лошади рванули вбок, и карета накренилась.
Ее колеса застряли в высокой колее, и неуклюжий экипаж стал медленно заваливаться на бок.
Прежде чем карета упала, Бен успел схватить Сару Энн и прижать ее к себе. Аннабел громко заорала, вырвалась и рыжей молнией рванулась в раскрытое окно. Снаружи доносились проклятия и крики, а Бен тем временем старался сохранить равновесие, напрягая все мускулы своего и так уже пострадавшего, ноющего тела.
Раздался неприятный треск, и карета окончательно легла на бок.
— Сара Энн, — спросил Бен, продолжая крепко прижимать к себе девочку. — С тобой все в порядке?
— Аннабел, — шепнула она в ответ, — Аннабел пропала.
— Найдем, — бодро ответил он.
Интересно, что за идиот устраивает такие скачки, да еще на дороге?
Дверца кареты, оказавшаяся после падения у них над головами и ставшая как бы потолком, скрипнула и откинулась.
— Никто не пострадал? — раздался высокий встревоженный голос.
Бену, разумеется, было что сказать в ответ, но рядом с ним сидела Сара Энн, и в ее присутствии… Он сдержал слова, рвавшиеся с языка, молча поднялся, высунул голову наружу и окинул взглядом место происшествия.
Кучер стоял поодаль посреди дороги и тщетно пытался стряхнуть пыль со своей куртки, а возле кареты, опираясь на задранное к небу колесо, стоял молоденький тонкий парнишка. За его спиной Бен рассмотрел серого жеребца, который нервно переминался с ноги на ногу. В седле никого не было, и Бен понял, что парнишка и есть незадачливый наездник, из-за которого и заварилась вся каша. Он был одет в широкие, из плотного хлопка, брюки и мешковатую твидовую куртку, а на глаза его был низко надвинут козырек жокейской шапочки.