Шоу в жанре триллера
Шрифт:
– Изыди…
Потом его взгляд потух. Врач повернулся и сказал:
– Все кончено. Он мертв.
Порох ошеломленно посмотрел на него:
– Как мертв? Он не может умереть просто так! Сделайте что-нибудь, какую-нибудь инъекцию. Он должен жить! Он мне нужен!
Врач раздраженно заметил:
– Мы сделали все, что в наших силах. Если бы это произошло с ним в больнице, тогда еще можно было что-то предпринять. Мы не боги, уж извините…
Я подошла к умершему бомжу. Всего несколько минут назад он сидел около стены и бормотал что-то насчет нечистого, который убил ангела, и теперь он сам
Полковник пнул мертвого свидетеля:
– А так все хорошо начиналось… Почему ему понадобилось подыхать именно сейчас? Если бы я с ним поговорил еще, то он дал бы ценную информацию. А что теперь? Хорошо, что у следствия есть другие улики.
Эта смерть показалась мне странной. Она произошла так внезапно и так… И так странно. Словно кто-то на самом деле решил заставить старика замолчать навечно. Кто-то могущественный и всесильный. Бомж говорил о князе тьмы… Внезапно мне почудилось, что мертвец моргнул. Нет, не может этого быть, приоткрытые веки старика были устремлены в потолок.
– Черт, черт, черт, – повторил несколько раз Порох. – И как такое могло произойти? Он мог бы сдохнуть и потом, после того, как даст показания. Вот черт!
– Как, по-вашему, – спросил вдруг профессор, – почему маньяк убивает?
– Потому что он маньяк, – ответил, не задумываясь, Порох. В его примитивном ответе была доля истины. – Все очень просто: у него, как и у этого… – Он еще раз ударил старика, и левое веко трупа вдруг закрылось. Вошедший в раж полковник этого не видел, а мне стало не по себе. – Вообразил, что ему все дозволено, вот и похищает детей. Я не верю в психологию, все эти выкрутасы о том, что у него тяжелое детство или нелегкая юность. Просто нужно знать – убивать нельзя, это уголовно наказуемо. А кто этого не понимает, должен быть сурово наказан.
Мне подумалось, что, может быть, именно крик Пороха и его желание выяснить у бомжа все, что тот знал, спровоцировали смерть старика. Порох и помыслить не мог, что его грубое обхождение является причиной смерти единственного свидетеля.
Полковник заметил:
– Помните ту чушь про тень Каина? Ну, насчет того, что душа первого убийцы летает по свету и провоцирует преступления? Не спорю, красивая сказка, такие рассказывают друг другу детишки у костра, чтобы кровь в жилах стыла. И этот, – он опять пнул старика, – твердил про нечистого духа, вместо того чтобы ясно и четко изложить то, что он видел. Так вот – нет никакой тени Каина. Нет, и все. Убивает человек, именно человек виноват в том, что происходит. И только сам человек может остановить беззаконие…
В этот момент в камеру зашло несколько полицейских. Порох приказным тоном заявил:
– Разбирайтесь с этим бомжем, оформляйте все, как нужно. А в следующий раз никаких бездомных в камеру не сажать. Они тут мрут, как мухи, а нам отвечать. Какой-нибудь ретивый журналюга, или дешевый писателишка (полковник выразительно посмотрел на меня), или слезливый правозащитник растрезвонит в СМИ, что мы тут убиваем задержанных. Мне пора, нужно по горячим следам раскрыть похищение дочери
– Мне кажется, что вы забыли об одном, – произнес профессор кислых щей. – Настя пока не найдена.
Ничего не ответив, полковник вышел. Мы последовали за ним.
– Вот видите, Серафима Ильинична, почему я не доверяю местной полиции? – сказал мне профессор Черновяц, когда мы отошли на порядочное расстояние от участка. – Порох оправдывает свою фамилию, у него нет терпения и необходимых познаний в области психологии. Голая сила – вот его девиз!
– Оставим полковника в покое, – заявила я. – Нам его не переделать, так что придется привыкнуть к его поведению. Но что вы скажете о показаниях бездомного? Неужели… Неужели мы имеем дело с потусторонними силами?
Профессор рассмеялся:
– Психоанализ – вот ключ ко всему! Конечно, нельзя понимать буквально все то, о чем говорил старик. Он был местным сумасшедшим, много пил, одичал. Адское пламя – это свет фар автомобиля убийцы, который старик принял за колесницу. Старик сказал, что маньяк весь черный как уголь и покрыт шерстью – это может значить, что убийца носит черную куртку.
Эрик был прав. Я попыталась вспомнить все то, о чем говорил старик. Он дал нам зацепку. Зацепку, которую Порох, не верящий никому, кроме себя, проигнорировал, сочтя ее бредом.
Я внезапно почувствовала, что все очень просто. То, что случилось в Варжовцах, произошло от одного – от ненависти и зависти. Как и первое в истории человечества убийство… Каин убил Авеля…
– Серафима Ильинична, я приглашаю вас к себе в гости, вы ведь еще не завтракали, я, впрочем, тоже! – прервал мои размышления козлиный тенорок профессора. Разгадка, к которой я была так близка, вдруг упорхнула, подобно бабочке. Порох не верит в тень Каина. Я тоже не верю. Но, как ни парадоксально это звучит, все дело в том, что Каин имеет непосредственное отношение к происходящему в городке!
Я с ненавистью взглянула на Черновяца: он сбил меня с мысли!
– Нас ждет вкуснейший завтрак, – продолжал Эрик, – и я знаю, что вы не откажетесь. А заодно мы сможем все обсудить. Вам нечего делать в особняке Михасевича, так что пойдемте, Серафима!
Он прав. Сидеть в гостиной у Марка и медленно сходить с ума от неизвестности – что может быть хуже?
Я решительно взяла профессора под руку, и мы зашагали к нему домой. Один вопрос никак не давал мне покоя: все же при чем здесь Каин? Я бы многое отдала, чтобы получить точный ответ.
Но в тот момент мне хотелось одного – обильно позавтракать!
– Что мы имеем? – задал вопрос полковник Порох, пройдясь по кабинету в здании местного управления полиции, где располагался временный штаб операции.
С момента исчезновения Насти Михасевич прошло более восемнадцати часов. Уже было несколько звонков с самого верха от влиятельных друзей режиссера, которые настоятельно рекомендовали, а некоторые даже требовали от Пороха сделать все возможное и невозможное, чтобы девочка, живая и невредимая, была в кратчайшие сроки возвращена в семью.