Шпага Софийского дома
Шрифт:
Олег Иваныч пожал плечами. Ни в своих кроссовках, ни в джинсах, ни тем более в рубашке "от Армани" он почему-то ничего смешного не находил... в отличие от юного психа.
– "Дженова Джеанс"!
Прочитав надпись на лейбле, Гришаня перестал хохотать и важно сообщил, что надпись "латынская", а Дженова - "фряжской земли град". Он еще что-то порывался сообщить по поводу одежды нового знакомца, однако вдруг замолчал и затаился в кустах, увлекая за собой Олега. Ему, видите ли, показалось, будто ветка в лесу хрустнула.
А
Ветка действительно хрустнула!
Под ногами людей, коих Гришаня с Олегом Иванычем сначала услышали, а потом и увидели.
Их было двое, бородатых мужиков в блестящих кольчугах! Один держал в руках меч! Другой - лук и стрелы.
Мать моя женщина!
– покачал головой Олег Иваныч.
Маски-шоу продолжались.
Выйдя на опушку леса, мужики остановились неподалеку от зарослей орешника, под которыми прятались Олег и Гришаня.
– Послышалось те, Митяй, - сказал тот, что с мечом.
– Грю, послышалось...
Митяй пожал могучими плечами, пробормотал, что вроде как тут кто-то "хохотаху", потом махнул рукой, пошли, мол, и оба повернули обратно, сообща решив сказать какому-то "Тямохе", что никого не нашли... Тямохе... Какому-то? Хм... Интересно, как там у него с рукой?
Олег Иваныч осторожно поднялся на ноги, разминая затекшие руки, и спросил у своего юного спутника, не знает ли тот и в самом деле, где клад "софейских ушкуйников". Просто так спросил, безо всякой задней мысли.
Гришаня испуганно зыркнул на него синими своими глазами.
– Что ты, кормилец?
– убежденно возразил он.
– Кабы знал, разве не сказал бы Тимохе? Тогда б они меня и не пытали. Сразу б живота лишили, как только б нашли.
Олег Иваныч только покачал головой. У него давно уже созрела весьма здравая мысль поскорее покончить со всей этой бодягой и выбраться отсюда в более цивилизованное место, хотя бы в ближайшую деревню. "Юный псих" Гришаня эту идею поддержал со всей душою, только предупредил, что идти надо осторожно, опасаясь банды Тимохи. Ну, это Олег и без него знал.
Спор вышел только относительно путей отхода. Олег Иваныч хотел выйти на грунтовку и там поймать какой-нибудь транспорт, а Гришаня звал спуститься к реке, мотивируя тем, что никакой дороги в здешних местах никогда и не было. Ну, что с больного взять! "Не было". Это тогда как же лесовоз ехал, по болоту, что ли?
– Бросим медяху?
– Гришаня повозился с поясом и вытащил оттуда мелкую, чуть больше ногтя, монету.
– Хошь, сам кинь, Олег Иваныч!
Олег удивленно осмотрел монету: с одной стороны - русалка с крыльями, с другой - надпись: "Пуло московское".
– Ну, Гриша, выпадет русалка - идем к дороге транспортину ловить...
– Кого ловить? И зачем?
Кидать монеты Олег Иваныч умел. В отделе еще насобачился, в старые времена, в должности дежурного опера,
Конечно, выпала русалка.
Они добросовестно шерстили местность часа три. Дороги не было! Овраг был, березы были, а дороги не было! Ни грунтовой, ни лесной даже. Да и в лесу-то - ни просеки, ни противопожарных рвов. Глушь, одним словом.
– Ну что, к реке, кормилец?
– издевательски подмигнул Гришаня. Дурная-то головушка ногам покоя не даст!
Пробормотав себе под нос о том, что еще как сказать, у кого дурнее головушка, Олег Иваныч последовал вслед за юным психом.
Они спустились к реке и сразу увидели лодку. Очень необычную лодку. Большую, вместительную, со сложенной мачтой, метров десять в длину - целый корабль, лодья. По нарощенным дощатым бортам висели круглые деревянные щиты, выкрашенные красным и обитые полосками блестящего на солнце металла. Люди... Наверняка какой-нибудь клуб исторических реконструкций, а эти наверняка викингов изображают, причем не очень удачно - кораблишко совсем не похож на норманнский драккар - слишком уж груб да приземист... Черт!
Размашисто шагавший Олег Иваныч с ходу наткнулся на внезапно застывшего Гришаню.
– Тсс!
– приложив палец к губам, обернулся тот, кивая на лагерь, разбитый рядом с лодьей. У полупотухшего, но еще малость дымящегося костра, опуская прямо в котелок большие деревянные ложки, сидели Тимоха Рысь и козлобородый Митря. Правая рука Тимохи была заключена в березовые лубки и тщательно перевязана тряпками.
– Ну?
– Тимоха повернулся к вышедшим из леса парням в кольчугах, с мечами и луками.
– Нетути нигде, - парни синхронно пожали плечами.
– Да и пес с ими, - вытирая с бороды остатки холодной ухи, махнул рукой Митря.
– Неужто в Новгороде они от нас упасутся? Там их и достанем, шпыней ненадобных!
– Гришка-то все ж Софейского дома служка, архиепископа человек, Ионы, опасливо протянул Тимоха.
– Непросто будет в Новгороде его прищучить.
– Да что ты, Рысь! Иона стар уже, - гнусаво засмеялся Митря.
– Да и неужто Ставр-то, боярин, боле нам не заступа?
– Молчи про боярина, молчи!
– замахал руками Тимоха, проливая уху на мелкий речной песок.
– Давай, скликай всех, поплывем уж.
– Боярин Ставр, - провожая взглядом отплывающую лодью, тихо прошептал Гришаня.
– Ах вот оно что. Ну, Олег Иваныч, боюсь, втравил я тебя...
– Не переживай, Гриша, - усмехнулся Олег.
– Не из таких передряг выпрыгивали!
– Нет, ты не понимаешь, боярин, - упрямо покачал головой отрок. Смерть грозит нам лютая, неминучая. Даже ежели доберемся до Новгорода, Господина Великого, и то с опасением жить придется. А до Новгорода ой как далече.