Шпион в костюме Евы

Хмельницкая Ольга

Чен проехал мимо полузасыпанной снегом синей «десятки» со служебными номерами, и сердце у него заколотилось.

– Кто это? – прошипел Ли Минь, пристально глядя на машину. – Неужели ФСБ?

Он еще мог повернуть назад. Оставался шанс, что Ева умерла от холода и уже ничего не расскажет. В то же время могло быть и так, что появление машины в окрестностях заброшенной фермы не имеет к пропавшей девушке никакого отношения.

На секунду Чен задумался, а потом осторожно двинул машину вперед. За всю свою карьеру он никогда не избегал опасности, стремясь встретиться

с ней лицом к лицу. Некоторые коллеги восхищались им, некоторые считали, что он часто идет на неоправданный риск – свойство глупцов, а не героев.

– Ты должен беречь себя, – укорял его духовный наставник, читавший им проповеди о благе, которое несет терроризм планете, – конечно, ты попадешь в рай, в отличие от тупой толпы, которую мы развеем по ветру, но стоит ли спешить? Земля перенаселена, мы убьем лишних, а на их место поселим наших братьев и сестер и их потомков! Поэтому ты не должен рисковать понапрасну – у тебя еще слишком много задач впереди. Ты опытный воин, Чен, тебе доверяет наше руководство, поэтому береги себя, не дай овцам, обреченным на уничтожение, затоптать тебя.

Но Чен был слишком нетерпелив, слишком горяч. Ему нравилась идея сделать ядерную бомбу, взорвать ее в каком-либо большом городе – прежде всего на ум Ли Миню приходил Лондон – и потом наслаждаться людским ужасом и паникой, а также тем фактом, что планета очищается от – как он верил – «лишних» людей.

– Меня никто не остановит, – прорычал Чен по-английски, – если надо будет, я убью их всех, включая тех, кто приехал на ферму за Евой!

До здания было всего около ста метров, когда Ли Минь увидел, как по лесу бегут две женщины, в одной из которых он без труда узнал Ершову в наручниках. За ними бежал какой-то мужчина с острой лопатой наперевес.

– Офигеть, – в изумлении воскликнул Чен и выскочил из машины, прихватив тяжелую стальную монтировку, лежавшую в угнанном автомобиле. – Хай! – крикнул он Еве, бегущей к нему с радостным выражением на измученном лице.

Радость на лице девушки сменилась изумлением, потом – ужасом.

– Не-е-ет! – закричала Ершова, хватая женщину постарше за рукав, – это тоже убийца! На этот раз мой!

– Вот гады! – откликнулась женщина постарше и в сердцах выругалась.

Ли Минь засмеялся, потом взмахнул монтировкой и двинулся навстречу женщинам, объятым смертельным страхом.

«УАЗ» набирал скорость, подпрыгивая на неровностях льда, скрытых под слоем снега. Диана вжалась в кресло и зажмурилась. Краем глаза Люда видела, что красный «Паджеро» притормозил, сбитый с толку, но потом снова двинулся вперед. А вот бежевая «Нива» резко свернула направо, пустившись в погоню за девушками.

– Ага! Попался! – торжествующе воскликнула Люда. – Диана, держись!

Грицак зажмурила глаза и сморщилась от ужаса, изо всех сил упираясь ногами в пол. Впереди показалась небольшая впадина, снег над которой был чуть темнее, чем у окружающего льда, – полынья, в которую провалился серый «Монтеро», уже затянулась тонким свежим льдом, ее присыпало снегом. Диана открыла один глаз, увидела приближающуюся впадину на поверхности озера, ойкнула и снова зажмурилась. «УАЗ» храбро ехал прямо к полынье, скованной тонким молодым льдом. За ним мчалась бежевая «Нива».

– Люся,

я не исландец! – простонала Диана, возведя глаза к небу.

Чайникова, чье лицо от нервного и физического напряжения обильно покрылось испариной, из-за чего рыжие волосы прилипли ко лбу, взглянула на подругу с изумлением.

– Известно, – пояснила Грицак, чьи полные щеки подпрыгивали в такт колдобинам, – что у четверти исландцев подкожный жир плотный и толстый, как у тюленей. Из-за этого они спокойно могут плавать в холодной воде. Генетическая мутация! А-а-а-а!

В этот момент передние колеса «УАЗа» с красными звездами выехали на тонкий лед. Снег разлетелся. Прозрачная корка, под которой плескалась темная вода и смутно угадывались контуры утонувшего ранее «Монтеро», прогнулась, хрустнула, но внедорожник на большой скорости преодолел опасное место и выехал на твердый безопасный лед.

– Ура! Ура!! – закричали девушки.

«Нива», ехавшая сзади, слегка притормозила – ее пилот увидел растекавшееся по снегу мокрое темное пятно. Это было ошибкой. Передние колеса машины успели выехать на место с толстым льдом, а вот задние – нет. «Нива» накренилась назад. Из приоткрытого окна раздался забористый мат. В этот момент лед проломился, и бежевый покоритель полей и ланов встал «на попа». Радиатор уставился в серое зимнее небо. Что-то булькнуло, и двигатель заглох. В тишине, нарушаемой только треском льда, плеском воды и непрерывными матюгами экипажа, автомобиль погружался в воду, как «Титаник», – сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.

– Они же утонут! – закричала Диана. – Мы будем убийцами!

– Спокойно, – оборвала ее Чайникова, глядя на погружающуюся «Ниву». – Не нервничай.

В этот момент погружение автомобиля замедлилось, а потом и вовсе прекратилось.

– Они уткнулись в утонувший ранее «Монтеро», – пояснила Люда, излучая олимпийское спокойствие. – Дальше тонуть некуда.

У стоящего носом вверх бежевого внедорожника открылось окно. Оттуда показалась рука с сигаретой.

– Твою мать, – негромко выругался штурман «Нивы», стряхивая пепел в воду.

Красный «Паджеро» и грязно-серый «Сузуки» стояли на льду неподалеку. Их экипажи наблюдали за разыгравшейся драмой. Увидев, чем все закончилось, оба внедорожника рванули с места. Но в этом случае «Сузуки» был быстрее. Машина, громко воя мощным дизелем, успешно проехала через озеро и, взобравшись по склону, первой подъехала к контрольной точке. Подъехавший красный внедорожник с угрозой ткнул «Сузуки» в бампер.

– Поехали, – махнула рукой Люда, – еще неизвестно, чья возьмет. «Паджеро» так просто не сдастся.

Чайникова нажала на газ, и девушки поехали к контрольной точке по белой гладкой поверхности, пролагая в снегу глубокую колею.

Чабрецов бежал по снегу. Пистолет, который он вытащил из кобуры, был благополучно засунут обратно, чтобы не мешался. Плотные белые хлопья, падающие с неба, не давали Денису Леонидовичу возможности хорошенько рассмотреть окружающее пространство. Он шел вдоль длинного забора, частично поваленного, из которого кое-где торчали балки, колья и прогнившие доски. Забор окружал ферму, создав возле заброшенного здания, зияющего выбитыми стеклами, нечто вроде двора.