Шпион
Шрифт:
— Значит, — согласился я. — Не помню, но значит.
— Ну, может, на один вечер все же снимешь? — на ее личике снова возникла просящая улыбка, и на миг мне показалось, что в ее голосе послышались игривые нотки.
Да она ведь пытается манипулировать мной! Ну что такое? Ретрансляторы я снимать не собирался ни в коем случае. Потому что пока они на мне, я спокоен и уверен, что если подвернется момент я смогу установить антенну. А сними я его? Мало ли, что случится. Попадется, к примеру, слишком любопытная служанка, зажмет одну из бусин и увидит, как ретранслятор выпускает щупальца. Нет уж, пусть лучше при мне будет.
— Можно
Я несколько секунд сомневался, но все же показал. Амали перебирала пальчиками бусины на руке, с интересом разглядывая. Было в ее движениях что-то неожиданное, нежное, раззадоривающее.
— Странный камень, — сказала она, — никогда такого не видела.
Амали подняла серые глаза, улыбнулась, проводя ещё раз пальцем по бусинам, во взгляде мелькнул озорной огонек, подействовавший на меня, словно призыв. И я почти собрался ее поцеловать, как Амали резко дернула за шнурок браслета. Я и опомниться не успел, как шнурок развязался, слетел фиксатор, и все бусины с цоканьем посыпались на пол.
У Амали остался в руках пустой шнурок, она глядела виновато и одновременно растерянно:
— Прости! Прости, я не хотела! Я только хотела снять, а он…. Ох, какая я же я неуклюжая! Прости, Азиз.
Я выхватил шнурок у нее из рук и принялся собирать бусины. Схватил первую попавшуюся коробку с обувью и вытряхнул оттуда ботинки, а в пустую коробку закидывал ретрансляторы.
— Азиз, я не хотела, я все починю, — продолжала извиняться Амали.
— Нет, — отчеканил я.
— Я хочу помочь, я испортила, значит, мне и чинить.
— Нет, — снова повторил я, жестом указав ей на дверь. Не знаю даже, что меня больше разозлило. Порванный браслет или то, что меня так обломали. А ведь я всерьез решил, что она заигрывает.
— Я не думала, что ты… — Амали осеклась и, как ни в чем не бывало, принялась собирать бусины и складывать в коробку.
— Я хотела снять его. Не думала, что он порвется, — продолжала оправдываться она.
Черт, ну почему она не уходит? Я уже ярко представил, как Амали слишком сильно сжимает ретранслятор, и оттуда вылезают присоски, а затем она падает в обморок. Вот и как я потом буду объяснять, что это за бусины такие и почему у них щупальца?
— Ты волнуешься? — непринужденно спросила она.
Я удивился и не сразу понял, что она спрашивает о предстоящем приеме, где соберется вся знать клана.
— Нет, — усмехнулся я. Из-за чего тут волноваться? Когда практически вырос на сцене, никакие публичные мероприятия не пугают и относишься к этому, как к чему-то обыденному.
— Ну, сегодня ты будешь в центре внимания. Обычно, люди волнуются в таких случаях, — и снова эта игривая улыбка.
— Не волнуюсь, — сказал я, поднял коробку и начал считать антенны, каждый раз сбиваясь. Волновало меня сейчас совсем другое. Амали была слишком близко. Она сидела на полу, прижавшись ко мне плечом и внимательно высматривала, не закатилась ли куда-нибудь бусина.
— Что там? — Амали подалась вперед, заглядывая в коробку, ее лицо оказалось близко, ее запах пьянил, разгоняя кровь по телу.
Она повернулась, снова этот взгляд, и что-то еще. Подрагивающие ресницы, приоткрытый рот, мелькнувший испуг в серых глазах. Я даже не понял, кто из нас поцеловал первым, я или она, а может она и вовсе не целовала, но мой мозг уже плохо соображал.
— Никогда так не делай больше, — сказала Амали и резко встала с пола.
Еще несколько секунд она просто стояла, напряженно глядя перед собой. Я видел, как она колеблется, размышляет: уйти или нет. Амали внезапно наклонилась ко мне и тихо-тихо сказала на ухо:
— Это может стоить мне жизни.
Бесшумно приоткрыв дверь гардеробной, она ушла.
Территории клана Капи, столица клана Дшавала, дворец рода Сафид.
Собрание закончилось час назад, а Хеффис все никак не мог прийти в себя. Вчерашний звонок Симара Хала и весть о теракте окончательно выбили его из колеи. Все катилось под откос стремительно и бесповоротно. Совет настаивал, что конфликт с Сорахашер необходимо решать миром. И здесь Хеффис был полностью согласен. Капи не выстоять в этой войне и источник таким путем не заполучить. Лучше платить за шакти Нага и Сорахашер, чем лишиться всего. Он чувствовал как никогда, что все его планы трещат по швам. За что боги прокляли Капи? Сначала пожиратель, теперь приближающаяся война.
Хеффис ощущал, что в этом его вина. Он слишком много дал воли Вайно, и это была его главная ошибка. Он всегда знал, что его сын вспыльчив и чрезмерно амбициозен, но он никогда не думал, что он идиот. А теперь… Теперь Хефису казалось, что его и вовсе окружают одни глупцы и идиоты.
Хеффис взглянул на старинные настенные часы: день в самом разгаре, а он уже смертельно устал. Слишком много всего и сразу навалилось.
Дверь в кабинет скрипнула. Тихо, стараясь не шуметь, в комнату вошла Эсми. Хеффис повернулся к ней и горько усмехнулся:
— Видимо плохой из меня правитель.
Эсми сочувствующе улыбнулась в ответ, морщинки на ее бледном лице стали глубже, он положила руки на плечи мужа и успокаивающе принялась их массировать:
— Нет, душа моя. Просто не все в этом мире зависит от тебя. Ты не провидец, и даже они, не могут знать обо всем, что произойдет.
Хеффис закрыл устало глаза, погладил ее руку. Она уже обо всем знала. Эсми всегда была в курсе всех дел, порой даже раньше, чем он, но Хеффис не возражал. Эсми была не только его любимой джани, матерью его детей, но и так же мудрым советником и верным соратником.
— Теперь после выходки Тафари нам не избежать войны с Сорахашер, — медленно сказал Хеффис. — Совет говорит о мире, но я не вижу возможностей для переговоров.
— Ты должен объяснить, что не отдавал приказ Тафари, что Капи не виновны в том, что один из наших людей помешался рассудком. Это ведь правда, Хеффис! Симар Хал не глупец, он должен понять…
— Нет, Эсми, — горько усмехнулся он, — слишком много всего. Вооруженная делегация и кровавая бойня у источника Игал, повешенные на границе люди Сорахашер, а теперь попытка теракта в башне клана. Симар Хал не поверил ни единому моему слову. Они ждут решения Императора, и когда мальчишку признают… Я не хочу даже думать о том, что нас ждет.