Шпионаж и любовь
Шрифт:
Хотя работа Кристины и Анджея была сопряжена с риском, пребывание в Стамбуле отдалило их от передовой. Главным источником беспокойства Кристины был выбор места для организации встреч в городе, не привлекающего внимания турецкой полиции или германской и итальянской секретных служб. Большинство отелей находилось под наблюдением, как и база УСО, расположенная в бывшем квартале для прислуги, который раньше составлял часть Британского посольства в Османской империи. В Стамбуле Кристина и Анджей были также под присмотром польской разведки. По словам Кристины, ей удавалось встречаться со своими контактами, затерявшись среди европейских туристов, которые все еще собирались во дворах мечетей, на экскурсионных судах или за тарелками с закусками-мезе в многочисленных кафе по берегам Босфора. У нее было полно времени для восстановления сил, она грелась на солнце, бродила по улицам старого города, наблюдала за дикими птицами, летающими над огромным куполом Святой Софии, или исследовала гигантский крытый базар. В марте она послала Кейт О’Мэлли браслет с талисманом от сглаза, а также четки, которые, по ее словам, «пахли как старый
Ежи прибыл в Стамбул 17 марта 1941 года, адрес Кристины ему дали его новые боссы из УСО. «Она была рада видеть меня, отвечала на мои поцелуи, но что-то было не так», – записал он [43]. Анджей сильно нервничал перед первой встречей с Ежи с тех пор, как купил у него в довоенном Закопане старые лыжи. Позднее Ежи утверждал, что немедленно понял динамику ситуации. «Они были любовниками, и нам следовало расстаться», – написал он, прежде чем добавить загадочно, что, «зная свою жену, я был уверен, что секс играет малую роль в ее решениях, если вообще какую-то». Возможно, он просто защищал свое чувство собственного достоинства и последнее замечание призвано было подчеркнуть его независимость. Анджей был «человеком симпатичным, честным», отметил Ежи, добавив, что он, вероятно, скверно себя чувствовал из-за всей этой истории. «Я сказал ему не принимать все слишком всерьез, что все это не его вина, дело в войне, и что я понимаю, как все случилось» [44]. На самом деле представляется, что по крайней мере на этом этапе Кристина хладнокровно держала Ежи в неведении относительно истинной природы ее отношений с Анджеем. Нет сомнения, что все раскрылось позже. Однако Ежи согласился занять место Кристины как связного британцев в Будапеште с польским подпольем, и она с Анджеем провели несколько дней, инструктируя его.
Ежи получил британский паспорт на имя Гордона Нортона – Нортоном звали ковбоя в популярных американских вестернах лет за двадцать до войны. Ему было поручено доставить секретную дипломатическую почту в посольство в Белграде. Ежи был очарован городом, хотя, по его словам, местные девушки были «слишком мясистыми» (стройная фигура Кристины оставалась для него образцом); затем он сел на поезд до Будапешта, куда прибыл 1 апреля [45]. В течение первой недели он занимался шифровальной работой в посольстве у сэра Оуэна О’Мэлли, общался и с его дочерью Кейт. За счет свободного бюджета от Военного ведомства и с помощью Хелены Марушаж, сестры олимпийского лыжника, который прежде работал с Кристиной, «очень красивой девушкой огромной отваги», Ежи сумел организовать контрабанду и потоки информации из Польши, пересылку туда британских денег, установление радиосвязи, систему кодов, пересылку пропагандистских материалов и взрывчатки [46]. Понимая «исключительную опасность» работы, британское руководство представило его к королевской медали «За службу» [63] [47]. Ситуация и вправду становилась все более опасной. При возвращении в Польшу была арестована и немедленно расстреляна Хелена Марушаж. Вскоре после этого Ежи узнал, что – по причинам, которые ему так никогда и не стали известны, – одна из трех его сестер и ее дети были убиты нацистами на территории, которая сегодня входит в состав Украины. С этого момента война стала для него делом личным и почти невыносимым. «Его ненависть к германцам достигла пика, он едва справлялся с этим чувством», – докладывали о нем в УСО [48].
63
Британцы постарались не ставить польскую администрацию в известность об этой награде, чтобы избежать осложнений из-за того, что наняли на службу поляка.
Война быстро распространялась по Балканам. Наблюдая за тем, как Венгрия, Румыния и Болгария скатывались к союзу с Гитлером, правитель Югославии принц Павел 25 марта уступил давлению и вступил в число стран «оси». Два дня спустя в Белграде произошел военный переворот, инспирированный и поддержанный агентами УСО; Павла сменил противник «оси» король Петр II. «Гитлер получил болезненный удар», – позднее гордо заявил Черчилль, описывая историю войны [49]. В семь утра б апреля в небо над Белградом внезапно взметнулись сотни горлиц: а следом на город обрушилась массированная бомбардировка люфтваффе [50]. Гитлер был в такой ярости из-за югославского переворота, что приказал начать кампанию, получившую кодовое название «Операция Возмездие»: без объявления войны, без переговоров с новым правительством [51]. Захваченные врасплох жители Белграда прятались в подвалах домов и школ, в барах и отелях. Известно, что британский посол нашел убежище под роялем в гостиной. Около 4 000 гражданских лиц были убиты, многие оказались под завалами, ключевые коммуникации города были разрушены. Несмотря на героическую оборону, Югославия не могла остановить танковые дивизии Гитлера, устремившиеся в нее из соседней Венгрии. Через одиннадцать дней страна сдалась и была немедленно разделена между Германией, Венгрией и Италией.
Великобритания официально разорвала отношения с Венгрией в день после вторжения в Югославию, и Ежи был эвакуирован вместе со всем Британским посольством 11 апреля 1941 года. Проезжая по территории Польши, оккупированной Советским
Будапештская сеть еще некоторое время действовала эффективно, работая напрямую на официальную польскую разведку [54]. Отец Ласки поддерживал курьерские маршруты под предлогом сбора информации о преследовании Церкви в Польше, ему активно помогали духовные власти, которые пытались защищать польских беженцев. Он был арестован в октябре 1941 года и погиб в нацистском концлагере в Польше. Михал «Лис» Градовский был схвачен при попытке пройти через границу в Югославию, но бежал, выпрыгнув на ходу из поезда. Под видом прибалтийского немецкого барона из Эстонии он добрался до Белграда и попал там под бомбежку. Затем он сумел выехать в Стамбул с помощью германского консула. Он прибыл в турецкую столицу рано утром, и Кристина представила его де Шатлену, который официально включил его в штат УСО [55]. Марцин Любомирский и личный помощник Анджея Антоний Филипкевич продолжали вытаскивать британских летчиков из Польши, иногда им приходилось прятать эвакуируемых в собственных домах. Только в 1944 году гестапо раскрыло их организацию, что привело к трагическому исходу [56]. Все восемь ключевых фигур из числа остававшихся в оккупированной зоне агентов были арестованы. Только Любомирский и Филипкевич выжили в концлагере Маутхаузен и были освобождены в 1945-м. Другие шесть товарищей погибли в газовой камере. «Они были лучшими, – написано в документах УСО, – но поскольку ни у одного из них… не осталось живых родственников, посмертные награды в данном случае вручать бессмысленно» [57].
Вскоре после отъезда Ежи в Будапешт Кристина и Анджей отправились в Каир, где у британцев находилось региональное командование. Каким-то образом им удалось получить надежные визы для проезда по Сирии и Ливану, где было сильное влияние вишистского правительства Франции и которые позднее вошли в состав Французского мандата. Согласно документам УСО, в то время можно было купить венгерские, болгарские и немецкие паспорта и визы в Стамбуле и самостоятельно вписывать в них нужные имена [58]. С другой стороны, УСО уточняло: «рекомендуется путешествовать только с подлинными паспортами. Другие методы находятся на стадии эксперимента или настолько опасны, что признаны непрактичными»
[59]. По сообщению Анджея, визы раздобыла Кристина, которая сумела очаровать вишистского дипломата во Французском консульстве. Очевидная легкость, с которой ей это удалось, позднее вызвала немало подозрений относительно ее контактов, но Анджей в то время больше беспокоился о том, как выручить свой «опель» у турецких властей. Пришлось заплатить большую взятку, и Кристина и Анджей смогли, наконец, двинуться в путь. Они сделали короткую остановку в Британском посольстве в Анкаре, где встретились с Джулианом Эймери. Британский агент, который, как и Эйдан Кроули, позднее станет членом Парламента, Эймери описывал Кристину, как «одну из самых красивых девушек»; ему трудно было поверить в то, что она совершила те подвиги, о которых он был наслышан [60]. В середине мая Кристина и Анджей благополучно въехали в Сирию.
Зимние Балканы они пересекали в теплых пальто и перчатках, а теперь вынуждены были открыть окна «опеля», чтобы ловить морской бриз, когда ехали по узкой прибрежной дороге в сторону Бейрута. Анджей проклинал ужасную жару, но Кристина охотно обращала лицо к солнцу. Останавливаясь в деревнях или посреди золотых полей, окруженных пурпурным терновником и смертоносным пасленом, они закусывали инжиром, козьим сыром, пахлавой и местным вином, любовались средиземноморскими пейзажами и замками крестоносцев, доминировавшими над ливанским берегом. В какой-то момент они в молчаливом восхищении следили за тем, как тысячи аистов мигрируют на север. «Опель» перегревался, его хромовые детали раскалялись так, что к ним невозможно было прикасаться. По мере приближения к Бейруту монотонность путешествия нарушалась возгласами Кристины, которая то и дело замечала кошку или собаку, перебегающих дорогу; в конце концов она была почти в истерике, потому что животные так и лезли под колеса, хотя Анджей клялся, что успеет среагировать [61]. Добравшись до города, они решили остановиться в отеле «Сент Джордж», где сразу увидели аккуратно одетых немецких офицеров. При виде британских паспортов сотрудник отеля так громко стал предлагать Кристине и Анджею лучшие номера по стандартной цене, что Анджей всю ночь провел в ожидании, что их вот-вот придут убивать.
На следующий день они рано утром выехали в Палестину. Не выдержав долгой очереди на жаре перед пропускным пунктом. Анджей нажал на газ и рванулся вперед. Естественно, «опель» остановили, но путешественники предъявили британские паспорта, пограничники салютовали и пропустили их. Британские дипломаты в Турции заранее сообщили об их прибытии, так что Кристину и Анджея быстро обеспечили талонами на продукты, купонами на топливо и комнатой в отеле в Хайфе, на северном склоне большого плато у горы Кармель. Утром Кристина настояла на том, чтобы недолго прогуляться босиком по пляжу, она улыбалась Анджею, который фотографировал ее, кожа ее загорела, темные очки защищали от слепящего солнца, она выглядела как настоящая туристка. Вскоре Анджей поторопил ее, они вернулись в машину и двинулись дальше, в более плотном потоке военных машин, в сторону Иерусалима. Теперь пришел черед Анджея превратиться в туриста, который восторгается «мощью истории, которая чувствуется в каждом камне» древнего города [62].