Шпионаж и любовь
Шрифт:
8. «Прекрасная шпионка»
В июне 1942 года Ги Тэмплин предусмотрительно информировал Питера Уилкинсона, что Кристина, «кажется, наша ручная Ольга Полофски [так], которая шпионит на поляков и докладывает все, что узнает» [2]. Ольга Пулофски, «прекрасная шпионка», была антигероиней популярной песни 1930-х годов, некоторое время весьма популярной, ее имя было связано с чередой скандалов и ассоциировалось с особым умением заманивать офицеров в сладостные ловушки. Однако поведение, которое британцы расценивали как романтическое и даже эффектное, полякам представлялось предательским и недостойным.
Великобритания официально вступила
Вернувшись в Каир, она затеяла опасную игру, используя свое очарование, социальные связи и навыки с целью получения информации, собранной из фрагментарных сведений, о польских военных и политических новостях, слухах; все это она передавала британцам. Представители УСО тщательно скрывали источник, присвоив Анджею и Кристине новые тайные имена. В британских шифрограммах и телеграммах они теперь упоминались как «Яркий» и «Желание» – последнее было слишком нарочитым, что признавала и команда Уилкинсона [3]. На самом деле прозвище «Желание» было для Кристины слишком пассивным, если учесть, насколько дерзкие любовные и разведывательные авантюры она пережила за время войны. Если ее и раздражало низведение до роли «прекрасной шпионки» в Каире, в ожидании более широкого поля деятельности по крайней мере удовольствие зачастую сопровождало обязанности, и Кристина с головой погрузилась в работу.
Кристина и Анджей вернулись в Каир из Сирии в начале 1942 года. Они поселились в пансионе в районе Замалек – в тенистой жилой части острова Джезира на Ниле; пансионом управляла еврейская пара, а населяли его по большей части служащие Женского вспомогательного корпуса ВВС [4]. Совершенно неприспособленная в житейском отношении, Кристина предпочитала жить в пансионе или отеле, а не в собственной квартире, ей нравилось приходить и уходить, когда вздумается, и не заниматься бытом. По утрам она обычно гуляла по широким тенистым улицам-аллеям Замалека, вдоль которых протянулась череда тюльпановых деревьев, вилл XIX века, ресторанов, баров и кафе, тут же находился и обновленный популярный спортивный клуб «Джезира» – хорошо обустроенный комплекс парков, лужаек, кафе, с плавательным бассейном и теннисными кортами, находившимися в распоряжении британского военного командования. После возобновления контракта с УСО Кристина получила право на членство в клубе. Если она приходила достаточно рано, удавалось понаблюдать за выгулом пони, которых использовали для игры в конное поло, – их выпускали на луг до начала рабочего дня. Она так и не научилась плавать, но любила загорать у бассейна, читать и пить чай, позволяя многочисленным поклонникам из числа офицеров, находившихся в городе, ухаживать за ней.
Большинство офицеров принадлежали к типу «буканьеров, джентльменов удачи», вспоминала Лора Фоскетт, секретарь УСО, некоторое время проживавшая в том же пансионе, что и Кристина [5]. Некоторые вернулись из пустыни и еще не успели сменить потрепанную униформу; другие едва получили назначение и рвались в бой. Они посещали брифинги, тренинги, стрельбы в Каире, искали там развлечения и секс. Город превратился в типичное гарнизонное поселение. Жены, как правило, были отправлены еще в 1940 году в Южную Африку – ради безопасности, а симпатичные женщины привлекали повышенное внимание. Для начала их могли пригласить на чай в обширный сад Гроппи или на послеобеденный бокал на высокой террасе отеля «Шепард». Вечерами устраивали романтические ужины в «Мина-хаус» с видом на пирамиды, а потом допоздна танцевали в «Континентале», «Тёрф-Клубе», клубе «Мохаммед Али» или «КитКат» на борту судна на Ниле. «Путь к отступлению был отрезан. Подкрепление, которое шло к тебе на выручку, перехвачено в “Гроппи” и после тщетной борьбы опустило руки», – информировала одна из игривых листовок, выпускаемых мужчинами из «личных репортеров Его Величества» для своих коллег по Первому сестринскому корпусу из числа женщин-добровольцев. «Дилемма не имеет решения. Невозможно вести беседы до бесконечности, рано или поздно виски заставит тебя сдаться. Мама далеко, очень далеко… Подумай об этом… следуй своим инстинктам… КАПИТУЛЯЦИЯ МОЖЕТ БЫТЬ ПРИЯТНОЙ» [6].
Молодая, одинокая и симпатичная, Лора Фоскетт успешно сдалась, занявшись любовью у подножия пирамид, хотя, как она сама признавала, «песок проникает повсюду» [7]. И она была не единственной женщиной в городе, которая позволяла себе развлекаться. По словам писательницы Оливии Мэннинг, «Каир… был чем-то вроде бюро сексуальных услуг», а муж Кристины, Ежи Гижицкий, сообщал, что за время его пребывания в Каире около двадцати медсестер пришлось эвакуировать в Англию, потому что они забеременели [8]. «Ничего дурного в том, что молодые пары делят постель, особенно в военное время, – писал Ежи, – но неплохо бы подумать о том, что сестрам нужна контрацепция» [9]. Хотя «французское письмо» (как называли презерватив) и склянка с мазью выдавались каждому солдату, посещавшему знаменитые каирские кварталы красных фонарей, молодые женщины, вроде Лоры Фоскетт, не имели прямого доступа к такой роскоши.
Кристина привлекала внимание, едва появляясь у бассейна клуба «Джезира» – в туфлях на высоком каблуке, блузке и юбке идеального кроя. Жена Ги Тэмплина, Нина, описывала ее как «вероятно,
По словам Лоры Фоскетт, у Кристины было много любовников. Как-то вечером, вспоминала Фоскетт, была с кем-то в постели, как вдруг раздался сердитый стук в дверь. Ее партнер достал оружие и направил его на нежеланного гостя, а Кристина возмутилась: «Ты никогда не говорил мне, что держишь под подушкой заряженный револьвер!» [14]. Нина Тэмплин рассказывала, что как-то раз встретила Кристину под ручку с «великолепно выглядящим афганским майором», а затем хвасталась: «Он готов умереть за меня» [68] [15]. Неизвестно, насколько правдивы все эти истории, но Кристина ничего не делала, чтобы избежать таких слухов. Нина Тэмплин размышляла: «Она словно вышивала истории, не лгала, но искусно заметала следы» [16]. «Она была определенно загадочной», – соглашалась с ней Маргарет Паули [17]. Анджей по-прежнему боготворил Кристину, но начинал понимать, что их отношения никогда не будут исключительными. Женщины из вспомогательного корпуса и шифровальщицы УСО ясно видели, что Анджей был связан с ней особыми отношениями, но британские офицеры-мужчины, такие как Уорд, «очень удивлялись», обнаруживая, что Кристина и красивый, но тяжеловатый и усатый Анджей могли иметь что-то общее [18].
68
Это был сын свергнутого правителя Афганистана, которого они с Анджеем годом раньше встретили в Алеппо.
Кристина и Анджей вели светскую жизнь не только в среде британских экспатов. Хотя они по-прежнему находились под подозрением Второго бюро, Кристина теперь находила в этом определенное удовлетворение. Они с Анджеем сохранили связи с высокопоставленными польскими военными, включая Бобинского и Копаньского, у Анджея было много польских друзей и «кузенов» среди кавалеристов на Ближнем Востоке. Бывали и внезапные встречи. Как-то раз бывший агент «Мушкетеров» Михал Градовский, Лис, появился в Каире и стал рассказывать за выпивкой невероятные истории, а потом и князь Эдди Лобковиц, которого они прятали в Будапеште, прибыл на отдых и восстановление после пулевого ранения в спину. По словам Оливии Мэннинг, Каир стал «филиалом Восточной Европы» [19]. Изгнанные представители королевских домов, их свита, выборные главы государств с дипломатами, офицерами, журналистами и шпионами приезжали в Каир, чтобы дождаться там окончания войны. Вскоре Кристина вращалась в самых избранных кругах, ее приглашали на бокал вина в компании египетских евреев, связанных с двором короля Фарука, а также с мусульманскими высшими чинами, в том числе с принцем Али-ханом, увлекавшимся светской жизнью сыном Ага-хана III, ужинала с британцами, греками, югославами и даже с польскими офицерами и агентами [69] .
69
Али, или, как его обычно называли, принц Али-хан, впоследствии женился на Джоан Гиннес, а еще позже завел роман с невесткой Уинстона Черчилля, а затем женился на Рите Хэйворт, невероятно популярной на Ближнем Востоке звезде
пин-апа.
Той весной в Каир приехала подруга детства Анджея – Зофья Тарновская. Она арендовала роскошную виллу дяди короля Фарука, который часто охотился в ее семейных поместьях. Зофья была поразительно красива, наслаждалась привилегиями своего происхождения и провела довольно дикое детство в сельской местности, в Руднике. «Руд» по-польски означало «железо», и, как и Кристина, Зофья гордилась фамильным перстнем с фрагментом железа. Подобно Кристине, она любила животных, ее изгнали из школы-пансиона в Польше за независимость характера, рано вышла замуж, чтобы вырваться из дома, хотя дом Зофьи был гораздо благополучнее родового гнезда Кристины. Зофья вышла замуж за своего кузена, Анджея Тарновского, который теперь служил в Карпатской бригаде и был близким другом Анджея Коверского. Однако их брак, всегда довольно бурный, за время войны потерпел крушение, в частности – после смерти в раннем возрасте двух их сыновей [70] . В Каир она приехала вполне свободной от прошлых травм, готовая на второй шанс. Вероятно, глядя друг на друга, они с Кристиной могли заметить много общего, а может, Кристина ревновала к довоенной дружбе Зофьи с Анджеем и подозревала, что он был тайно влюблен в нее. Как бы то ни было, женщины не сразу подружились. Но когда это произошло, они стали предельно близки, насколько это позволяли их независимые натуры.
70
Оба ребенка умерли по естественным причинам, старший в возрасте двух лет, в день, когда родился его младший брат.