Шпионские игры
Шрифт:
«Эти собаки устроили нам засаду, — подумал Нафтали, — они не стали уходить, поджав хвосты, а расставили растяжки. Установили где-то в камнях гранаты. Знали, что мы их не заметим. Сейчас они нападут».
Нафтали совершил ошибку. Нет, ошибка была не в том, что он направил своих людей в это крохотное ущелье. Не в том, что не приказал хотя бы с фонарями осмотреть его, перед заходом. Он ошибся, потому что решил, что шурави не решаться идти в бой. Что станут его бояться.
А они не стали.
Вся
Нафтали не шевелился. Он понимал, что у него были силы, чтобы подняться. Чтобы встать и… Что тогда? Бежать? Отходить? Он не знал.
Первый раз в жизни, шок от такого стремительного поражения сковал его волю. С таким чувством командир «Чохатлора» еще не сталкивался. И как и любое животное, первый раз столкнувшееся с новыми обстоятельствами, он впал в ступор.
Даже когда отряд советских солдат стал выползать из своих укрытий где-то в камнях, ступор не отступил.
Нафтали видел темную, стройную фигуру, спустившуюся по левой стене скалы и спрыгнувшую на тропу, прямо к лежащим там «Аистам».
«А где остальные?» — Промелькнуло в голове вожака «Черных Аистов».
Тень опустилась к одному из еще живых моджахеддин, отобрала и отбросила автомат, которым тот неуклюже пытался воспользоваться. А потом Нафтали отчетливо услышал, как нож зашелестел в ножнах.
Расстояние до шурави было приличным, не меньше десяти метров. Нафтали знал, что не мог бы услышать звука вынимаемого ножа. Не мог, но услышал.
Шурави был один. Он опустился к душману и добил его ножом. Потом встал, медленно переступая погибших, опустился к другому раненному. Убил и его.
Нафтали поразило, как Шурави делал это. Он убивал совершенно непривычным для командира «Аистов» образом. Нет, движения его были четкими и быстрыми, как того и требовалось. Однако, в них не было ни ярости, ни жажды убийства. Шурави не наслаждался смертью своих врагов. Он убивал их с холодной головой, чтобы закончить их страдания.
— Стой! Стой! — Внезапно Нафтали услышал изломанный болью, хриплый голос одного из своих людей.
Он узнал этот голос. Кричал воин по имени Садо. Он был хорошим моджахедом. Убил много шурави. А еще немного говорил на русском языке. Откуда он знал язык врагов, Нафтали не знал. Да и никогда не интересовался этим. До сегодняшнего дня, это умение его «Аиста», казалось, Нафтали совершенно бесполезным. Ведь зачем разговаривать с тем, кого ты должен убить? А теперь все изменилось. Сейчас Нафтали хотел бы знать, о чем они с шурави повели разговор.
— Стой! Ты… Я… — Захлебывался Садо, — не
— Ты и так уже умрешь, — раздался в ночи тихий голос шурави.
Голос был моложавым, но тон его оказался холодным. Таким, каким обычно не говорят молодые, полные огня в душе мужчины. Так говорят старые, бывалые войны, пережившие большую войну.
Их манеру речи, являющуюся отражением внутреннего спокойствия и хладнокровия ни с чем ни спутать. Нафтали и раньше слышал такие голоса. Слышал среди своих «Аистов», а еще у бывалых советских офицеров, которых ему доводилось убивать.
Но этот мужчина был слишком молод для офицера. Молод для того, кто успел бы пережить немыслимое военное время.
— Пощады… — Взмолился тогда раненный душман, — не убивать… Пощады…
— Ты истечешь кровью раньше, чем тебе успеют помочь, — сказал Шурави. — Такая смерть будет очень неприятной.
Нафтали лежал на спине, обратив лицо направо, к тропе. Он хорошо видел темный силуэт худощавого советского солдата, возвышавшегося над умирающим «Аистом», лежавшим у его ног.
А потом шурави опустился.
— Меня… Меня звать Садо… — залепетал «Аист», — Садо. Как тебя?.. Как звать тебя?
— Как меня звать, нет никакой разницы, — спокойно ответил солдат.
— У меня есть мать. Есть жена… Они…
— У тех советских людей, кого ты убил, тоже были матери. У многих были жены.
— Нет… Пощада… Нет…
В этот раз шурави не ответил Садо. Тогда «Аист» простонал свои последние слова:
— Ты… как шайтан…
«Шайтан» — единственное слово из их короткого разговора, которое понял Нафтали.
Садо затих, когда солдат ловким движением вонзил ему нож прямо в сердце. Потом солдат поднялся, осмотрелся. Живых аистов не осталось вокруг. Никого, кроме Нафтали.
Командир «Чохатлора», не двигая головы, глянул вниз. Увидел свой АК-74, лежавший рядом.
Не так много времени нужно было, чтобы схватить оружие, подняться, и выстрелить в этого шурави. Но Нафтали медлил.
С изумлением он понимал, что не может решиться на такой шаг. Что он боится проиграть. Боится, что если схватится за оружие, солдат убьет его.
И это чувство было в новинку для Нафтали. Раньше, в любом бою, перед лицом любой опасности, Нафтали знал — он выживет. Но сейчас эта уверенность покинула командира боевиков.
Нафтали напряг всю свою силу духа, чтобы перебороть этот страх. Чтобы взять автомат и выстрелить. И все равно не решился.
«Он пришел один, — все крутилась в голове „Аиста“ мысль, ставшая какой-то навязчивой, — он пришел один. В одиночку убил всех моих лучших людей. Как он решился на такой самоубийственный шаг? Кто он такой?»