ШРАМ: ОБРЕТЕНИЕ АДА
Шрифт:
Комаров сидел рядом прямо на мокрой земле и, сглатывая слезы, неотрывно смотрел на еще совсем недавно симпатичную, так и лучившуюся энергией и жизнью молодую женщину, теперь превращенную в живой труп. Выброс необратимо выжигал те части мозга, которые отвечали за личность человека, оставляя только примитивные навыки моторики и минимальные остатки информации о мире и жизни. А кто-то, как наверняка Павел, просто умирал… Или, судя по рассказам бродяг, превращался в чудовищ. Комаров все это прекрасно знал — сам сколько раз видел зомби и даже пытался исследовать их, когда их притаскивали пойманных живьем. Но одно дело методично изучать или потрошить просто
В небе залопотали винты вертолета.
Комаров поднял глаза вверх, грязным кулаком вытирая слезы.
Бункер, строго говоря, таковым вовсе не являлся. Так, овощехранилище, отрытое сугубо по инициативе местных жителей, и потому используемое для общих надобностей. Но после аварии 1986 года деревня, как и большинство поселков местного значения оказалась заброшенной, хозяйство, каковое осталось после эвакуации народа, разворовали мародеры, а сами дома пришли в полный упадок и практически развалились от старости.
Овощехранилищу же ничего ровным счетом не сделалось. Украинцы — народ обстоятельный, способный до любого строительства и хозяйства, а потому подошли когда-то к делу со всем возможным старанием. Недалеко от бывшей деревеньки располагался бывший же, ныне лежащий в руинах АТП, и с него, скорее всего, пригнали экскаватор и привезли бетонные плиты, а также несколько лестничных пролетов, какие используются при строительстве домов. Отрыли внушительный котлован, укрепили его стены и потолок блоками и плитами, а для защиты своего имущества еще и приспособили две могучие — впору гранатометом прошибать — двери. Ничего удивительного, что титаническое овощехранилище надолго пережило поселок, играючи выдержало Второй Взрыв и намеревалось жить-поживать еще очень долго на радость местным обитателям.
Неизвестно, конечно, как в нем некогда жилось разным морковкам, картошкам и прочим свеклам, но свято место пусто не бывает. Сначала деревню (кстати, под самым боком у военных, обосновавшихся на кордонном укрепленном посту) облюбовали местные бандиты, устроили «малину», безобразничали, а потом их покрошили в салат проводившие тут рейды военные. Бродяги же, явившиеся позже, не вели себя столь нагло, вежливо предложили командованию кордона взаимовыгодные условия, дескать, вы нас не замечаете, а мы вам своего рода дань разными ценными вещичками платим. Командование, вовсе не чуждое материальных и финансовых благ, подумало и согласилось. Как позже выяснилось, поступило очень разумно.
Со временем деревня превратилась в своего рода «тренировочный лагерь», куда попадали молодые бродяги, проникшие всеми правдами и неправдами на территорию Зоны. Тут отсиживались, общались, знакомились и набирались опыта от забредших передохнуть ветеранов. Военные же исправно закрывали глаза на незаконных обитателей Зоны. Вообще со временем бойцы спецназа и просто солдаты срочной и контрактной службы стали относиться к ходокам без прежней лютой агрессии, не стремясь во что бы то ни стало прошить бродягу парой очередей из автомата или пулемета. Как умудренная жизненным опытом хозяйка глядит на тараканов: гонять, конечно, надо, да вот толку-то? Все равно придут снова…
Если же на блокпост прибывало высокое начальство, то военные даже сами снисходили до того, чтобы предупредить бродяг: прячьтесь кто куда, чтобы духу вашего тут не было. Кто будет в поле зрения — не обижайтесь. Нам наша задница дороже всех вас, вместе
Сидорович, старик неопределенного возраста, окопался в бункере прочно: с помощью тех же бродяг привел его в порядок, вварил решетки и замки, а после взялся за дело. Никто не знал, откуда торговец взял начальный капитал, но дело у него пошло: купить, продать, обменять с доплатой или без оной, подсказать, посоветовать (небесплатно, разумеется), подкинуть работу или свести с нужными людьми — Сидорович развивал свой бизнес во всех направлениях.
Пару раз его приходили потрошить бандиты из местных «смотрящих» группировок. Дело кончалось одинаково: торговец запирался в бункере и по радиостанции выходил на связь с военными, у которых с Сидоровичем были прекрасно налаженные отношения, и буквально через пятнадцать минут от уголовников, не успевших удрать, оставались рожки да ножки после натиска ударной группы спецназа. Кто-то из бродяг даже поговаривал, скорее всего, вполне достоверно, будто у Сидоровича кто-то из родни имеет влияние пусть и не в самом высоком, но военном руководстве…
Иван Тайга пришел в лагерь бродяг вечером, но еще засветло. Дорога была не самой легкой — на окраине Свалки пришлось пару часов ничком лежать на земле, не рискуя даже поднять голову, чтобы не попасться на глаза бойцам с БТРа, остановившегося на дороге и временами порыкивающего дизелем. Что именно там творили вояки столько времени — Иван не ведал, но усердно поминал их всеми нехорошими словами, какие только знал. Нога болела, и бегать по пересеченной местности, изобиловавшей металлоломом, Тайга не решился. Тем более вряд ли господа военные откажут себе в «джентльменском» удовольствии скосить бегущего и прячущегося от них человека очередью из крупнокалиберного пулемета.
Вояки в конце концов убрались, и Иван проскользнул через распахнутые ржавые ворота на разбитую асфальтовую дорогу. Дальше пришлось буквально порхать по настоящему полю ловушек, в изобилии расположившихся прямо на дороге. И обойти никак: на обочине непролазный кустарник, в котором к тому же периодически кто-то ворочался и рычал. Ловушки же были неприятные, гравитационного типа. Наметанным глазом Тайга даже определил, что кто-то нашел в одной из них свою смерть: в центре «плешки» распластался на земле превратившийся в тень под воздействием чудовищно увеличившейся силы тяжести уродливый ком тряпья и каких-то ошметков. О прошлом этих останков красноречиво свидетельствовала также размазанная по асфальту человеческая кисть. Тускло блестело в лучах закатного неяркого солнца сплющенное золотое кольцо на мертвом пальце.
Бывший армейский КПП на входе в район Кордона также пришлось обходить, вернее, обползать десятой дорогой: там угнездились бандиты. Иван прекрасно слышал их гогот, обрывки надсадно выкрикиваемых анекдотов сомнительного свойства и какие-то песни. Ну это ж надо — находиться в Зоне и так себя вести, орать на всю округу и даже не выставить караула!
Потом Иван прятался от небольшого стада припять-кабанов, каждый из которых по величине не уступал «запорожцу», а свирепостью — тринозавру. Словом, дорога до бункера Сидоровича была насыщенной и «веселой», впрочем, как и практически вся жизнь бродяги. Молодежь бдила: не успел Иван свистнуть, привлекая к себе внимание обитателей поселка — иначе, появись внезапно, легко можно и пулю заработать, просто так, от неожиданности, — как за остатками гнилого, покосившегося забора раздался голос: