Шрамы и песни
Шрифт:
Я поднялся, отряхнул штаны и собирался подойти к ней. Но Такер, дико спотыкаясь, добрался до нее гораздо раньше.
— Привет. Ты пришла, чтобы послушать мою игру? Это классно — первый фанат. — Я отпихнул его в сторону, чтобы лучше разглядеть Грейс.
Когда я взглянул на ее, по всему телу прошла ледяная дрожь. Она замерла, едва перешагнув порог, и ее руки медленно скользнули к куртке. Тело возбудилось и ожило, я пожирал ее глазами, словно голодающий. Ее волосы спадали прямой черной завесой, подчеркивая дикую красоту лица. Такие светло-серые глаза, они сияли и сверкали как бриллианты. Красные бретельки ее майки спадали с плеч, спускаясь к изгибам и окружностям груди. Я покачнулся назад, когда мои
— Прости, Такер, но я здесь не для того, чтобы послушать твою игру. Думаю, что могла бы поучаствовать в прослушивании. Посмотрим, могу ли я играть так же хорошо, как и Алекс, — сказала она хриплым голосом. Ее глаза были прикованы к моим, и я видел, как быстро поднималась и опускалась ее грудь. У нее тоже проблемы с дыханием.
Такер разразился пьяным хохотом.
— Даже моя гребаная мамочка может играть лучше Алекса, когда обе его руки сломаны, но она же не здесь. Но, чертовка, ты выглядишь горячо. Я бы хотел получить акции к этой заднице чуть позже. К тебе или ко мне?
Мне захотелось ударить его. Я развернулся, чтобы схватить его, вправить мозги или просто заткнуть ко всем чертям. Он так с ней разговаривал, что мне хотелось поднять его над головой и швырнуть в стену.
Грейс, прищурившись, посмотрела на Такера, потом на банки из-под пива, лежащие на полу за его спиной.
— Я думаю, что ты недочеловек, когда пьешь и говоришь подобное, так что я была бы признательна, если ты не будешь говорить со мной, когда пьян, — сказала ему Грейс. Я сдерживался от смеха. — Шейн, ничего, если я попробую? — Она держала гитару в руках, а я ошеломленно замер. О боже мой, это безумно похоже на гитару Эрика Клэптона.
— Она выглядит жутко похожей на Гибсон ES 0335 TDC 1964 года, — прошептал я.
— Ага, просто ужасно похожа. Итак, можно мне сыграть? — Уголки ее губ растянулись в улыбке. О боже мой, она улыбается так, словно это и есть гитара Эрика Клэптона.
Мне захотелось прикрыть глаза и сосредоточиться на том, чтобы снова начать дышать. Только вот Грейс стояла передо мной и ждала ответа. Просто стояла, пока все мое тело разрывало от чувственности и эротики. Первая женщина за все время пребывания в этом теле, которой удалось заставить меня почувствовать не в своей тарелке.
— Скажи мне, Грейс. Ты умеешь играть? — спросил я.
— Мне нужен чертов перерыв. Не дайте ей так опозориться. Шейн, откажи ей! — проорал мне Такер. Туфелька Леа пролетела по комнате и треснула его по голове. Про себя я улыбнулся, когда Такер пьяно пошатнулся, словно его придавило тяжелым истребителем.
Грейс перекинула через плечо ремень от гитары и подключила ее к усилителю. Чертовски похоже, что она родилась с ней.
Затем Земля остановилась и слетела со своей оси. Я ощутил, как земля из-под ног исчезает, пока пальцы Грейс повторяли преследующую меня песню, которую я сыграл ей в тот раз, когда она впервые зашла в эту студию. Песню, на которую она так неосознанно меня вдохновила, — ту, что переливалась от движений ее изящных пальцев. Тепло разлилось по моему телу, а также непреодолимое желание прикасаться к ней, целовать ее губы, я едва не набросился на нее.
Медленный, напряженный ритм витал по студии. Моя песня, написанная для нее, текла через струны ее гитары в усилитель Алекса, наполняя студию моими тайнами.
Нежность и печаль: ноты воспроизводили отчаяние и тоску, которые я в тайне к ней испытывал во время
Я бросился за своей гитарой и присоединился к ее симфонии. Не отрывая взгляда, мы играли друг другу, друг с другом. Я знал, что мне уже не стать прежним. Вместе, наши ритмы ускорялись, дразня нотами и гармониями. Мелодия и ощущения взрывались, пока мы не замерли, тяжело дыша друг напротив друга, завершая мелодию и погружая студию в тишину.
— Что еще ты умеешь играть? — спросил я, задыхаясь.
— Что угодно, — прошептала она.
— Хендрикс, — ответил я.
Она широко улыбнулась и сыграла «Пурпурный туман» от начала до конца, приукрашивая пресловутое гитарное соло и умышленно исказив Хендрикса. Мое сердце заколотилось. Прежде чем я успел попросить сыграть еще, ее пальцы начали играть мягкую балладу, разворачивая звуки в медленный размеренный темп. Она прыгала от одного жанра к другому, каждая нота задавала ритм и рождала фанковое [9] произведение, разлетающееся по всей студии. Мрачный блюз начал сочиться из каждой ноты, превращаясь в джазовую композицию и сплетаясь в паутину классического красноречия, резких пронзительных аккордов соло-рока, переходя в тяжелые аккорды трэша, медленно возвращаясь к низкому ропоту одинокой приглушенной мелодии, будто сердцебиение улетало в своей прекрасной эфирной сущности в рай, пока не осталась лишь тишина. И за все это время она ни разу не отвела взгляд.
9
Играть фанк — особое искусство, требующее от исполнителя предельно развитого ритмического чутья, отточенного профессионализма и раскованности. Изощренное синкопирование и фактурная полифония, тембровое богатство и острота звукоизвлечения, виртуозность солирования и мастерство ансамблевой импровизации, математический расчёт и живой, физический драйв, неиссякаемый нерв и отличное настроение — вот что такое фанк, хотя вряд ли суть его можно выразить словами.
— Эта девочка умеет играть, — нарушил тишину голос Итана. Я совершенно забыл про всех остальных.
Алекс усмехнулся.
— Да, и кажется, я влюбился! — Его слова разожгли во мне пламя ярости.
— Заткнись, — сказал я Алексу, все еще глядя на Грейс. — Сыграй еще.
Ее лицо окрасил красивый малиновый румянец.
— Нет. Ты, кажется, очень сердит на меня по какой-то причине, а я не этого ожидала, Шейн. — Она медленно сняла ремень и осторожно прислонила гитару к усилителю. По-прежнему глядя на меня, она начала собираться.
— Не уходи, Грейс, — прошептал я.
Она отвела взгляд, пристально что-то изучая в полу, а потом, глубоко вдохнув, снова посмотрела мне в глаза.
— Чего ты ожидала? — спросил я.
— Если честно, то я думала, что ты позволишь мне играть вместо Алекса и не будешь злиться. Я не понимаю, что сделала не так, но прямо сейчас ты выглядишь так, будто хочешь убить меня, — пролепетала она.
— Прямо сейчас я поражен, а не сержусь. Это, вроде как, уже третий раз меньше чем за неделю, когда тебе удается шокировать меня. Что еще ты можешь делать? Летать? Или, — я засмеялся, — или ты можешь одновременно играть на клавишах и петь? Потому что тогда я пойму Алекса — тогда я и сам влюблюсь в тебя.