Штормовая волна
Шрифт:
— Это можно было выразить куда более мягкими словами.
— И не пытайся, я всё равно не поверю.
Дуайт опустил взгляд на заглавие книги. В отличие от той, что читал Росс, она только что вышла и называлась «Исследование способов и эффектов вакцинации от оспы», доктора Эдварда Дженнера. Одна свеча оказалась кривой, и воск стекал вниз и застывал, как второй подбородок гнома, а пьяный фитиль посылал вверх кудряшки дыма.
— Если мы уедем только на месяц, я бы мог найти кого-нибудь вместо себя. В «Британском критике» всегда есть объявления.
Она покачала головой.
— Думаю, это затянется на более долгий срок, дорогой. И... мне кажется, лучше нам расстаться... на некоторое время. Три года я пыталась вернуть тебе здоровье, и вроде
— Позволь мне самому решать, что для меня лучше.
— Дорогой, именно этого я и не в состоянии сделать, а теперь и не буду. Через три-четыре месяца, когда самые темные дни будут позади, мы можем найти другое решение, и сделаем это вместе.
— И ты хочешь уехать... прямо сейчас?
— Скоро... Прости. Очень скоро.
Великая победа на Ниле приободрила и оживила Англию, как никакая другая, и за праздничными фейерверками, танцами на улицах и колокольным звоном пришли свежие новости, казалось, намекающие на перелом в долгой и одинокой борьбе. Британский флот запер в Египте генерала Бонапарта и его закаленную в боях армию, и французская хватка в Средиземноморье вдруг ослабла. Турции уже давно не нравилось, как Франция обращается с ее египетской провинцией, и теперь она решила объявить войну. Индия была в безопасности, а более мелкие государства уже не так боялись завоевателя.
Что касается личной жизни, то жена Бонапарта, как выяснилось, изменяла мужу в его отсутствие, и узнав об этом, генерал написал яростное письмо брату, захваченному в плен англичанами, и письмо опубликовали без купюр в лондонских «Утренних известиях». Об этом говорили по всему городу, позабыты были даже скандальные сплетни об отношениях адмирала Нельсона с женой британского посла в Неаполе.
Недавно Росс разговаривал с двумя эмигрантами, сбежавшими из Франции после очередного неудачного восстания лоялистов. Они описывали Париж как город, в котором нет порядка, грязный и запущенный, задыхающийся от мусора, где все ходят в поношенной одежде, хотя в салонах и театрах по-прежнему царят веселье и распутство. Но под этой мрачной картиной, которую они так старательно рисовали, он обнаружил неохотное признание, что для простых людей жизнь стала легче. Ввели в обиход металлические монеты, и это помогло сдержать инфляцию, выдался хороший урожай, и пищи было в достатке: и хлеба, и мяса, и масла, и вина. При Директории люди стали смелее высказывать свое мнение. Война еще не закончилась.
Дуайт провел Рождество в Нампаре. Внутри этого хрупкого человека словно скрывался стальной стержень, помогающий выдержать обрушившиеся на него несчастья. Кэролайн не приехала попрощаться с Полдарками, сказав, что не выдержит этого, и Дуайт сообщил им уже после ее отъезда. Когда он рассказал новости, в его тоне не было и намека на недовольство, как и у Полдарков. Однако Росс вспомнил, как ездил в Лондон, чтобы вернуть Кэролайн, когда они разорвали отношения. Вероятно, придется съездить еще раз. Но потом он подумал, что он куда чаще расставался с Демельзой. Может, это и к лучшему? По крайней мере, хотя бы в этот раз он не станет вмешиваться в жизнь других людей.
На Рождество Демельза устроила прием, наполнивший ее сердце радостью. Из Фалмута приехали Блейми, точнее из Флашинга, куда они переехали. Эндрю поседел, но выглядел крепким и
Такую большую компанию она никогда прежде не собирала. Иногда они с Россом были одни, однажды провели Рождество в Тренвите, один раз — у Блейми в Фалмуте, один раз в Нампаре вместе с Кэролайн, когда Дуайт был во французской тюрьме. Но этот праздник стал самым лучшим. Трое детей за столом и восемь взрослых, все те, кого она любила и понимала, с кем могла поговорить, люди, между которыми не было барьеров, кому и с кем можно улыбаться и быть созвучными. Поначалу Сэм и Дрейк вели себя скованно, как когда-то она сама, но вскоре растаяли — уж больно теплым было общество. Они даже выпили по бокалу вина и поучаствовали в беседе.
Джеймс Блейми оказался в центре внимания. Днем он играл с детьми, изображая льва, а в сумерках рассказывал им истории о морских приключениях, штормах и битвах, так что они таращили глаза от восторга. Его отношения с Верити были удивительными, скорее, как у возлюбленного, чем у пасынка, но он добродушно над этим посмеивался. Демельза мечтала, что Джереми вырастет таким же, но только не уйдет в море.
На следующий после Рождества день устроили детский праздник для друзей Джереми. Помимо трех Тренеглосов из Мингуза пришли отпрыски шахтеров и крестьян. Неприятным последствием процветания стало то, что Полдарки теперь не могли впустить двадцать с лишним детей в недавно отремонтированную и меблированную библиотеку, поэтому из старой гостиной вынесли большую часть мебели и предоставили ее детям. И снова Джеймс оказался бесценным, хотя и Демельза, и Верити принимали во всем участие. Братья Карн, конечно же, гостили только один день, а Дуайт уехал домой после завтрака, так что Росс и Эндрю Блейми отправились на долгую прогулку к утесам и разговаривали о войне и мире, кораблях и погоде, и прочих мировых проблемах.
Блейми слышал, что во главе русской армии недавно вновь поставили генерала Суворова, лишь он один по энергичности может сравниться с французами. Конечно, Россия не воевала с Францией, но если она ничего не затевает, то почему русская армия добралась аж до Баварии? В Раштатте собрался конгресс [5] , но неужели кто-нибудь считает, что он чего-либо достигнет? Французские армии в Европе слабеют. Очень скоро старая коалиция против Франции, полностью распавшаяся два года назад, снова начнет собираться.
5
Раштаттский конгресс 1797—1799 годов — международный конгресс, созданный для урегулирования территориальных вопросов по Кампо-Формийскому мирному договору 1797 года в немецком пограничном городе Раштатт. Пока шёл конгресс, началась новая война и Франция завоевала еще ряд территорий.
И всё по причине победы Нельсона, сказал Блейми. Недаром его провозгласили лордом Нельсоном Нильским и сделали герцогом Бронте. Он прекрасно продемонстрировал значение преимущества на море. Нужно вывести наши армии из Европы и укрепить владычество на море.
Во время прогулки они почти дошли до земель Тренвита, теперь земель Уорлеггана. Поместье огородили забором, но у края утеса оставался проход футов в пять шириной. Джордж еще не возвел стену — всему свое время.
Они остановились, и Росс положил руку на изгородь.