Штормовой день
Шрифт:
— Нет, но это не имеет значения.
— И, по-моему, бюро так и не…
— И бюро это совершенно не имеет значения! — прервала я его так громко и внезапно, что Гренвил даже удивился, словно не ожидал от меня такой невоспитанности. — Простите, — поспешила извиниться я, — но это на самом деле не имеет значения. Я не могу допустить, чтобы опять начались эти ссоры из-за бюро! Пожалуйста, ради меня, не поднимайте больше этих разговоров, забудьте о бюро!
Он задумчиво смотрел на меня
— Ты считаешь, что я несправедлив к Элиоту? — произнес он.
— Я лишь считаю, что вы с ним, наверное, мало общаетесь и ничего не рассказываете друг другу.
— Он был бы иным, если б Роджер не погиб на войне. Он из тех мальчиков, которым нужен отец.
— Разве вы не могли заменить ему отца?
— Молли не подпускала меня к нему. В нем не выработали постоянства, привычки к систематическому труду. Вечно скачет по верхам, занимается то одним, то другим. Вот три года назад гараж этот затеял.
— Тут он, кажется, преуспел.
— Да, с подержанными автомобилями. — В тоне его прозвучало безмерное презрение. — Он должен был бы стать морским офицером!
— Ну, а если он не хотел становиться морским офицером?
— Он стал бы им, если б мать его не отговорила! Ей важно было удержать его дома, привязанным к ее юбке!
— О, Гренвил, по-моему, ваши рассуждения старомодны и вы крайне несправедливы.
— Разве я спрашивал твоего мнения? — Он уже развеселился. Хороший спор Гренвила взбадривал не хуже укола.
— Спрашивали или не спрашивали, все равно я вам его высказала!
Тут он засмеялся и, потянувшись ко мне, ласково ущипнул меня за щеку.
— Если б только я еще писал! — сказал он. — Ты не передумала взять с собой одну из моих картин?
А я-то боялась, что он позабыл о своем предложении!
— Конечно же, нет! Мне этого так хочется!
— Можешь взять у Петтифера ключ от мастерской. Скажешь ему, что я разрешил. Пойди и порыскай там, посмотри, что там есть.
— А разве вы со мной не пойдете?
И опять на лице его отразилась боль.
— Нет, — резко сказал он и отвернулся, чтобы взять рюмку с хересом. Он сидел, опустив взгляд, уставясь на свой янтарный напиток, и вертел в руках стаканчик. — Нет, я не пойду с тобой.
За обедом он сообщил новость остальным. Андреа, разозлившись, что я уеду в Лондон, в то время как она вынуждена торчать в этом мерзком и занудном Корнуолле, совсем скуксилась. Все прочие встревожились, что мне польстило.
— Вам действительно необходимо ехать? — Это спросила Молли.
— Да, действительно. Меня ждет работа, и я не могу бесконечно отсутствовать.
— Нам так приятно ваше общество!
Молли умела быть очаровательной,
— Мне тоже здесь было очень приятно.
Петтифер высказался с большей прямотой. После обеда я зашла на кухню помочь ему с посудой, и он не постеснялся в выражениях.
— Что это вы вздумали уезжать, не успев приехать, расположиться, как следует познакомиться с командиром! Это дело не мое, но не ожидал от вас!
— Я вернусь. Я же сказала, что вернусь.
— Ему восемьдесят лет. Он не вечен. Как вам понравится — приехать, а его уже нет? Умер и похоронен, и на могилке маргаритки растут!
— Ой, Петтифер, бросьте!
— Конечно, бросьте — и была такова! И что мне остается делать, как не бросить!
— У меня работа. Мне надо вернуться.
— По-моему, это эгоизм, и больше ничего.
— Вы несправедливы!
— Он столько лет не видел дочку, и вот вы приехали и пробыли здесь три дня! Хороша внученька, нечего сказать!
Я ничего не ответила, ибо что же тут скажешь? Было крайне неприятно чувствовать себя виноватой и к тому же знать, что обвиняют тебя напрасно. В молчании мы вымыли посуду, но когда дело было сделано и Петтифер влажной тряпкой вытирал подставку, я попробовала помириться с ним.
— Простите меня. Честное слово, мне очень жаль. Уезжать и так грустно, а тут еще вы меня какой-то неблагодарной свиньей выставляете! Но я вернусь. Я сказала, что вернусь, и вернусь! Может быть, летом… До лета ведь ничего с ним не случится! Будет тепло, и мы сможем много времени проводить вместе, и вы, может быть, будете возить нас на автомобильные прогулки… — Голос мой замер.
Петтифер аккуратно повесил свою тряпку на край раковины и сказал нелюбезным тоном:
— Командир велел дать вам ключ от мастерской. Не знаю, что вы там отыщете. Страшную пыль и массу пауков, как я думаю.
— Он разрешил мне взять картину. Сказал, что я могу пойти и выбрать.
Петтифер медленно вытер свои натруженные, с распухшими суставами руки.
— Мне придется поискать этот ключ. Он спрятан для пущей верности. Я не хотел, чтобы ключ болтался там, где каждый, кому не лень, может прибрать его к рукам. Там много ценного, в мастерской этой.
— Пожалуйста. Я подожду столько, сколько надо. — Неодобрение Петтифера просто убивало меня. — О, Петтифер, не сердитесь!
Это смягчило его.