Штрафники
Шрифт:
Но Цибулька глядел уж куда-то в сторону. Фисюк, перехватив его обеспокоенный взгляд, посмотрел туда же и подобрался; лицо его на секунду стало встревоженным. Но тут же он шагнул навстречу подходивишему человеку и, машинально сунув отвертку в карман, засиял всеми своими металлическими зубами:
– О, Семен Иванович! Какими судьбами? Как же мы тебя проглядели!.. Извини, тут у нас такие дела...
– А я всегда, как из-под земли... Как говорится, про волка речь, а он навстречь...
Фисюк громко рассмеялся, а прилетевший,
– Товарищ техник, - как бы между прочим сказал Фисюк, не глядя на Братнова, - почему до сих пор не убрал? И он кивнул Братнову на первый попавшийся на глаза предмет: старое ведро без ручки, в котором плавали окурки.
Братнов тут же взял обеими руками ведро и пошел прочь, а Фисюк продолжал преувеличенно бодро: - Ты к нам надолго?
– Да нет! Просто решил морским воздухом подышать...
– Ну, этого добра у нас... Дыши - радуйся..
Панорама острова. Идет подготовка к боевому вылету...
Медленно идет по острову человек в реглане. Поглядывает по сторонам. Вроде ничто его не интересует: ни настороженные зенитчики, ни взмокшие торпедисты, ни метеорологи. Только раз взгляд его задержался - на боевом листке с портретом Степана Овчинникова. Он аккуратно снял боевой листок, сложил и сунул в планшет. И двинулся дальше. Дышит...
Тимофей, голый по пояс, стоя в капонире, рядом со своим самолетом, долбит ломом землю. Он мрачен. Кажется, ему сейчас ни до самолета, ни до капонира...
Сверху пробежали двое механиков. Один из них:
– Что робишь?
Тимофей: - Гальюн!..
– Позови на открытие!
– весело крикнул парень и побежал дальше. Второй задержался и шепотом: - Отвертку нашли?..
Тимофей долбанул в ярости землю: - Где ее найдешь!..
Парень (еще тише): - Погоди, а если...
– но вдруг осекся, к ним приближался приезжий.
Неторопливо прошел мимо. Вот его подтянутая, спортивного склада фигура мелькнула сквозь щели дощатого сарайчика-домика Смита. "Комендант" дремал возле своей миски. Рядом с ним на перевернутом ведре - Братнов. Задумался. Чертит щепкой на песке какие-то круги...
Звук влетающего самолота. Братнов встровоженно обернулся на звук. Проводил его. Глаза Братнова погасли, секунду он сидел неподвижно: швырнув щепку, поднялся. Хотел выйти. Но дверка оказалась закрытой снаружи. Только задвижка лязгнула.
Приехавший, который тоже глядел вслед улетавшему самолоту, оглянулся на этот звук и направился было к домику.
– Э-эй!- К нему мчалась какая-то нелепая, чумазая фигура. Только уши белели. Тимофей останвился и почти с отчаянием: - Дай закурить! Приехавший с удивлением оглядел его, протянул "Казбек".
Из домика донеслось кряканье. Приезжий снова оглянулся, на этот раз с интересом и медленно двинулся к домику.
– Туда нельзя!
– парень, оказывается, шел за ним.
– Он спит...
– Кто?
– Смит..
– Какой
– Вы что, не видали?.. Стойте, я покажу!..
– Тимофей тут же вытащил заспанного Смита.
– Знаете, как он у нас умеет?
Но Смиту, видно, нездоровилось, и как Тимофей ни старался растормошить его, что только он ни делал: пел, маршировал и даже вставал на четвереньки. Смит все норовил в свой домик. И только под конец, видно, сжалясь над Тимофеем, Смит грустно взглянул на приезжего и, приподняв ласт, вяло крякнул.
Приезжий рассмеялся, а Тимофей, вытирая лоб, сказал: - Он устал!
– И, затолкнув Смита в домик, запер дверь. И тут же убежал.
Прохожий улыбнулся вслед ему и тоже пошел прочь.
Закуток, в котором лежит Кабаров. Возмущенный врач вышвыривает из угла моток проволоки, резиновую камеру, ветошь:
– Ну, посмотрите, чем вы дышите?! Это же безобразие!.. Ну, ладно, мы пошли вам навстречу... Даже в санчасть не положили, а здесь, у летчиков, как просили...
– Он взглянул на Кабарова. Кабаров старался выглядеть провинившимся.
– Хватит!- вскричал врач.
– Я буду вынужден обратиться к командованию... Вы ведете себя, как мальчишка... Зачем вы вчера накричали на инженера? Пусть он виноват, а вы вдвое! Вам даже волноваться нельзя, а вы вскакиваете!..
Кабаров согласно кивнул головой, помолчал, а потом посмотрел на врача и спросил: - Доктор, у вас сын есть?
Врач, недоуменно взглянув на Кабарова и по-прежнему сердито:
– Дочка.
– Сколько ей?
– Полтора...
– Ходит?
– Только пошла...
Кабаров (тихо и очень серьезно): - Вот и я хочу, чтоб только пошла... Пойдет сегодня - забирайте меня к чертовой бабушке!..
– И улыбнулся неожиданно мягко и беззащитно...
Врач отвел глаза от Кабарова, и Кабаров, воспользовавшись его заминкой:
– Гонтарь!.. Карту!.. Где Братнов?..
Гонтарь (стараясь скрыть беспокойство): - Вышел куда-то... Сейчас найдем...
...Братнов возвращался иэ домика понурый. Прежде чем спуститься к летчикам, он остановился и долго глядел на штабную землянку. Усмехнулся и стал спускаться по ступенькам. Он сразу же услышал голос Гонтаря. Оказывается, Гонтарь еще не улетел. Но, Братиов чувствовал, это уже ничего не меняло... Он устало расстегнул "молнию" на комбинезоне и хотел незаметно пройти мимо закутка, где лежал Кабаров.
Голос Гонтаря: - Александр Ильич!
Братнов снова застегнул "молнию" и вошел в закуток.
Гонтарь сидел рядом с Кабаровым над картой. После гибели Степана Гонтарь резко изменился: похудел, стал молчаливым...
Братнов сразу увидел его встревоженный взгляд. Но Гонтарь не задал вопроса, который был готов сорваться с его губ.
А Кабаров, естественно, ничего не знал о прибывшем. Он спросил деловито: - Ну, ты готов, Александр Ильич? Скоро летите...
– Готов.
И Братнов подобрался.