Штурм Брестской крепости

Алиев Ростислав Владимирович

И поэтому все планы вермахта в отношении СССР носят характер авантюры. Был шанс? Да, был. Но…

Поэтому и оценивать планы использования дивизии нужно соответствующим образом — их достаточно откровенная авантюрность носила во многом вынужденный характер. Характерной ее чертой было просчитывание нюансов главного удара («шверпункта»), остальное — должно было пройти в зависимости от его результатов, оставаясь второстепенным.

Именно это и произошло при наступлении дивизии 22 июня. Достижение и удержание «шверпункта» (мостов) обеспечивалось силами, соответствующими задаче и по составу, и по своей подготовке, максимально снимая угрозу срыва операции. Все остальное — если и не получится сразу, легко можно будет поправить. О том, что процесс поправки затянется, никто не предполагал.

Итак, оценка опыта дивизии. Действительно, «сорок пятая» неплохо показала себя на Эне. Ее опыт соответствовал

предстоящей задаче. Однако «сорок пятая» сорокового года сильно отличалась от «сорок пятой» сорок первого. Дважды сменился командир дивизии — назначенный за два месяца до вторжения Шлипер к опыту дивизии был непричастен. Незадолго до него появился и новый Ia (майор Деттмер), также не имевший отношения к Эне.

Командиры батальонов сменились почти все (из 9 осталось трое). Из командиров полков, прошедших Эну, остался только Гельмут Гипп. Почему бы в преддверии предстоящей задачи не назначить командиром дивизии именно его или Кюлвайна, форсировавшего Эну на должности комполка в другом соединении?

Наконец, в начале декабря 1940 г. дивизию (образуя основу для формирования 100-й легкой дивизии) покинула и часть подразделений — все третьи батальоны полков (III/I.R.130, III/I.R.133, III/I.R.135), штаб I.R.130 (наиболее отличившегося на Эне полка), 13 (рота пехотных орудий) I.R.135. Ушла и артиллерия: штаб III/A.R.98, 2, 5, и 8-я батареи, 1/A.R. 99 и 1-я рота PzJgAbt 45. Несмотря на то что командир саперного батальона (Масух) в дивизии остался, от PiBtl.81 были взяты штаб и вторая рота [1329] . Ушли и ряд тыловых подразделений, а от всех остальных, оставшихся в дивизии (санитарной и ветеринарной рот, колонн), отдельные офицеры, унтер-офицеры и рядовые солдаты.

1329

В итоге в Бресте действовала лишь одна рота, имевшая опыт Эны, — первая.

Фактически дивизию покинула треть личного состава.

Что же касается оставшегося — то он имел прежде всего опыт форсирования реки под огнем. Уличных боев, за исключением захвата Нефшатэль (преимущественно PiBtl.81 и I/I.R.135), дивизия не вела. Несмотря на интенсивно проводимые тренировки, заметно, что обучение было сосредоточено преимущественно на форсировании и захвате прибрежных укреплений — как обычно это и бывает, дивизия готовилась к прошлой войне. Те, кто прошел Эну, помнили, что основные жертвы были при форсировании — и их стремление избежать такого же кровавого купания совпало с предположениями высших штабов, считавших, что русские займут полевое заполнение и форсирование произойдет под огнем. Шлиперу ничего не оставалось, кроме как оттачивать искусство форсирования и удержания плацдармов, надевания противогазов и ночных маршей.

Вывод — дивизия в первую очередь была готова к форсированию Буга, захвату и удержанию мостов и плацдармов, штурму отдельно расположенных дотов, что и было ее главной задачей. Уличным боям, по мнению командования маловероятным, дивизия не обучалась — и соответственно к овладению с боем сооружениями Брестской крепости была не готова.

Итак, отдав главному удару (южнее Бреста) наиболее подготовленные части, менее подготовленные — резерву корпуса, «сорок пятой» ничего не оставалось, как атаковать крепость тем, что осталось. Кстати, и из оставшегося пришлось отдать и в передовой отряд корпуса, и даже намечалось зарезервировать для бронепоездов.

Хватит ли сил? Это пока было слишком неясно. Нужно лишь отметить, что именно «сорок пятая» вывела полк в резерв корпуса. С одной стороны, это справедливо — корпус атаковал по обе стороны Бреста и не мог взять силы у своих ударных группировок. Да и каких-либо неожиданностей, помимо подрыва мостов, в полосе «сорок пятой» не ожидалось, ударные же силы корпуса (31 и 34-я дивизии) вполне могли столкнуться с контрударами Красной Армии.

Изъятие полка не было катастрофой для дивизии — в любом случае первоначально в крепость никто не собирался посылать большие силы. Однако то, что полк находился в резерве корпуса, могло существенно замедлить его ввод в бой в интересах «сорок пятой».

План атаки I.R.135 — был ли он адекватным? Скорее непонятным. С одной стороны, батальон Ельце охватывает группировку войск в крепости — явно предполагалось, что в ней есть силы «красных». Ведь никто не стал бы окружать пустоту. С другой — батальон Праксы (наиболее слабо подготовленное подразделение и недавно прибывший командир) эту группировку (которой теперь, после охвата Ельце, некуда уходить — а только ожесточенно сопротивляться) уничтожает, атакуя. Причем батальон Ельце, захватив Северный, образует кольцо окружения,

т. е. держит оборону (ясно, что русские если и будут уходить, то на восток, через Северный) — а Пракса (тремя ротами) овладевает территорией (Центральным и Западным) не меньшей, чем у Ельце. При этом заметно, что рвы, реки, кольцевая казарма отсекают подразделения Праксы друг от друга, Ельце же имеет возможность привлекать резервы (это и облегчает расположение в его полосе КП полка), и более свободно оперировать своими силами.

Причем, приступая к планированию операции (ее основы были созданы еще в мае), командиры не знали даже примерно и силы, находящиеся в крепости, и их расположение. Может, численность русских не столь важна и они готовы разбежаться при первом же выстреле? Нет, из имевшихся разведдонесений (если их внимательно читали) явно следовало, что русский солдат — упорный, неприхотливый, стойкий и способный сражаться даже в самой безнадежной ситуации.

…Казалось, что два батальона, как два горе-экспериментатора, каждый со своей стороны, поочередно нагнетают пар в котел — рано или поздно он взорвется, но жутко интересно — под кем? И у «парового котла» Брестской крепости выбор жертвы был прост, но неотвратим — либо русские прорвутся сквозь Северный, растоптав батальон Ельце, либо раздавят батальон Праксы, сунувшегося в центр их обороны. Оставался еще и третий вариант — что растерявшиеся русские капитулируют, не успев даже занять оборону. Лишь закоренелые скептики могли предположить четвертый — что разбуженный артогнем, рассвирепевший «русский медведь» передавит и тех и других. Но в это не верилось. А именно так и произошло.

Насчет Южного острова трудно что-либо сказать — слишком мало данных, больше предположений. Можно лишь обратить внимание на то, что на его взятие Ульриху было отведено 2 роты, а Праксе на взятие Центрального и Западного (а далее — наступления на Брест) — три. Разница заметна.

…Планируя атаку, Шлиперу надо было выбрать пусть менее эффектный («дивизия из Линца за пару часов взяла сильнейшую русскую крепость!» — неплохо для пропаганды?), но более реалистичный шаг. Например, либо все силы придать Ельце, для захвата позиций на главном валу, закупоривания крепости и дальнейшего выдавливания артиллерией ее защитников, либо (что хуже, пришлось бы вступать в уличный бой) дать максимум сил Праксе для рассечения крепости надвое, захвата узловых точек. В этом случае русский гарнизон смог бы уйти на север и восток, но крепость была бы взята. Еще один вариант — задачу Праксы ограничить выходом к Тереспольскому мосту, больше сил придав Ельце. В таком случае гарнизон бы надежно блокировался на Центральном. И, наконец, последний шанс — Пракса, увидев, что гарнизон гораздо сильнее, чем предполагалось, и оказывает яростное сопротивление, не теряя времени, должен был начать отход. Но для этого у третьего должен был быть другой, более опытный, не позволяющий себе «закусывать удила» командир. Молод был Пракса, и не менее молод — его батальон…

Кстати, насчет ограничения атаки Праксы рубежом по восточному берегу Западного, с контролем за Тереспольским мостом. Еще на крепости шли бои, а уже создавался ответ на простой, но неминуемо возникший бы вопрос — а зачем туда, на Центральный, вообще надо было входить? Ответ также постарались сделать простым (чем более убедительна ложь, тем легче в нее поверят) — дескать, иначе и нельзя было, так как цитадель держала и переправы на Буге, и подъездные пути к обеим танковым магистралям. Рассчитано такое объяснение на то, что вникать в него никто не будет — иначе сразу же станет видна простая вещь: цитадель действительно могла препятствовать движению, но укрепления Цитадели(Центрального острова), как раз и ставшие камнем преткновения — нет. И переправы и магистрали, и Брест были отделены от кольцевой казармы (лезть куда было самоубийственно) не только Южным, Западным, Северным островами, но и главным валом, зарослями, да и дымом, в конце концов. Даже если бы с Цитадели каким-то чудом и удалось бы наладить обстрел переправ на Буге — ответным ударом превосходящей германской артиллерии, то такая попытка была бы немедленно пресечена. И поэтому как минимум заходить в Цитадель не требовалось, а уж если зашли — бежать оттуда сразу же, увидев, что казармы почти не повреждены… Итак, крепость брать было нужно, Цитадель — нет. И учитывая, что первым о «необходимости» взятия крепости заговорил Грейффенберг, никак не высвечивая вопрос с Цитаделью, а в отчете Шлипера об этой острой «необходимости» не сказано ничего — можно предположить, что именно в штабе Группы армий или где-то рядом и была спланирована «молниеносная и эффектная» операция, «помогая» молодому командиру дивизии. А то, что Шлипер умолчал о горе-«помощниках», заставило и «помощников» закрыть глаза на определенные промахи командира дивизии…