Штурм
Шрифт:
— Будьте уверены, — строго возразил капитан, — промашки не будет. Наша агитация дойдет до сердца румынских солдат.
Убежденность капитана покорила Дрыгина, он проникся уважением к Юрию Кириленко и уверенностью в успех задуманного мероприятия.
Капитан тут же взялся за дело. Он пришел к пленным, тепло, по-дружески рассказал им о благородной миссии нашей армии, несущей порабощенным народам освобождение от гитлеровского рабства.
— Мы отпускаем вас к своим, — как бы между прочим бросил Кириленко, будто речь шла о чем-то обычном в практике советского офицера. — Идите в полк и расскажите обо всем,
Солдаты переглянулись, капитан уловил на их лицах тень сомнения. И Кириленко постарался рассеять это недоверие.
— Можете не сомневаться, хлопцы, у нас слово не расходится с делом. Мы не только отпустим вас, но даже поможем перебраться через наш передний край.
Солдаты весело заговорили, их смуглые лица озарились улыбками.
После непринужденного разговора с румынскими солдатами Кириленко заглянул на огонек к майору Дрыгину. Анатолий Семенович о чем-то оживленно спорил с начальником оперативного отдела штаба армии полковником С. Б. Вольфманом. Умный, беспокойный полковник не мог усидеть в штабе, когда полки готовились к выполнению важной боевой задачи. Семен Борисович успел побывать в ротах, проверить состояние оружия, проинструктировать командиров о том, как лучше и успешнее очистить Кинбурн от противника. Оставалось лишь выслушать еще раз мнение политработника.
— Ну, что вы скажете, капитан? — спросил Вольфман.
— Дело сделано, убежден, что пленные расскажут правду о нас, и полк сложит оружие без боя, перейдет на нашу сторону.
— Цыплят, говорят, по осени считают, — тихо отозвался Дрыгин. — Ну да будем надеяться, что все будет хорошо.
— Тогда начинаем, Анатолий Семенович, — спокойно сказал полковник.
…Майор Байкояну написал записку офицерам своего полка и подчиненным солдатам, сообщил о хорошем обращении русских с пленными и рекомендовал сдаваться. Вечером с этой запиской пленные солдаты Сакарьяну Танае, Хриско Григорий и Сюрарю Джерди ушли к своим.
На другой день у нас появились первые перебежчики. Они рассказали, что видели посланцев майора, которые призывали всех солдат сдаваться в плен, затем пошли к командиру полка подполковнику Пискулеску и отдали ему записку майора Байкояну.
Однако сопротивление румын не ослабевало. Неоднократно нам приходилось поднимать свои роты в атаку, но каждый раз сильный пулеметный огонь преграждал путь нашим солдатам. Потом стало известно, что командир эсэсовской роты автоматами подгонял румынских солдат, расстреливая тех, кто пытался уйти в плен.
Кое-кто уже стал сомневаться в «затее» начальника политотдела. Но тот стоял на своем.
— Стемнеет, и румыны сдадутся, — говорил подполковник Н. Д. Ермоленко. — Я уверен, что они будут с нами в одном строю.
И он оказался прав. 5 декабря, на рассвете, сдались в плен остатки румынского десанта во главе с подполковником Пискулеску. А небольшой гитлеровский гарнизон, окопавшийся на западной оконечности косы, был почти полностью истреблен.
Румынские солдаты до отправки в тыл успели подружиться с советскими бойцами. Многие пленные изъявили желание участвовать в борьбе с фашизмом за освобождение Румынии.
Неоценимую помощь оказывали Советской Армии партизаны.
В 3-й гвардейской стрелковой
Выйдя к Днепру, наши войска ощутили острую нужду в плавучих средствах. Все пароходы, баржи и даже лодки немцы угнали в Херсон.
Узнав об этом, херсонские партизаны обещали увести захваченный фашистами советский пароход со всем его экипажем, лодками и снаряжением.
Командир дивизии генерал Цаликов заинтересовался этим предложением, но сомневался в его осуществимости. Не так легко было благополучно пройти мимо вражеских батарей, кроме того, пароход могли обстрелять и наши. Запретить же вообще стрелять по приближающимся судам рискованно, так как гитлеровцы не раз пытались высадить десант.
— Риск — благородное дело, — уверенно ответил связной партизан, когда генерал рассказал ему об этих опасениях.
В назначенный день небольшой пароход «Слепнев» с русской командой под охраной оккупантов отчалил от пристани и пошел в свой обычный рейс. Капитан парохода Гаевой, пожилой человек, с полной готовностью взялся за выполнение опасного задания. Его поддержал и экипаж, тайно вооруженный и подготовленный к побегу.
Когда наступил подходящий момент, Гаевой подал команду. Пароход круто изменил курс, направившись в один из многочисленных притоков Днепра. Это был сигнал экипажу к атаке. Каждый матрос заранее наметил себе «объект». Через пять минут часть охранников перебили, а некоторых, поднявших руки, связали и заперли в трюме.
Экипаж действовал быстро и решительно. Немцы на берегу не сразу сообразили, в чем дело. Когда же поняли, открыли беспорядочный и малоприцельный огонь, а капитан вел судно по ломаному курсу, умело используя извилистые протоки и плавни.
Пароход приближался к нашему берегу. И случилось то, чего опасался командир дивизии. Грянули два орудия, застрекотали пулеметы и автоматы.
Капитан тоже ожидал этого «сюрприза». С мостика раздалась спокойная команда:
— Малый ход! Поднять флаг Советского Союза!
На мачте взвилось алое полотнище. Мелководное судно остановилось в плавнях. Пальба смолкла. Капитан с двумя матросами причалил в шлюпке к нашему берегу под радостные крики «ура».
Экипаж и пленные сообщили важные сведения об организации обороны неприятеля. Вполне исправный пароход с опытной командой и шлюпками очень пригодился нам при форсировании Днепра.
А совсем недавно, когда я завершал работу над этой книгой, удалось узнать о трагической судьбе славной команды «Слепнева». Штаб Одесского военного округа сообщил мне, что после освобождения Херсона пароход подорвался на мине и затонул. Погибла почти вся команда, в том числе и Гаевой.
В начале 1944 года нам часто приходилось бывать в Цюрупинске. Это, по существу, дачный район Херсона, утопающий летом в зелени фруктовых садов и виноградников. Их разделяют днепровские плавни. В мирное время здесь беспрерывно сновали пароходики. Теперь их разъединила война: Херсон оказался у немцев, Цюрупинск — у нас. По соседству с городом, на позициях 1095-го армейского артиллерийского полка, собирались на занятия старшие командиры.
22 февраля я с группой офицеров штаба армии собрался к артиллеристам и сам сел за руль.