Штурм
Шрифт:
— Что вы, товарищ генерал, при всех-то! — всполошился шофер.
Я моментально вспомнил один из недавних приказов и неохотно уступил ему место.
Дело было вот в чем. В ноябре 1943 года войска фронта преследовали гитлеровцев, отступавших от Молочной. Командующий 44-й армией генерал-майор В. А. Хоменко, сидя за рулем «виллиса», заблудился и влетел в село, занятое оккупантами. Вместе с ним сидел в машине и мой знакомый — генерал-майор артиллерии С. А. Бобков. Гитлеровцы поначалу растерялись и с удивлением глазели на приехавших к ним советских генералов. Командарм воспользовался этим и стал разворачивать машину. Однако мотор заглох. Пока
Вот тогда-то и запретили генералам до конца войны садиться за руль.
Шофер, посмеиваясь, дал газ, и машина выехала на дорогу. Было мокро и холодно. Свинцовые тучи сплошь обложили небо, сыпал то снег, то дождь.
— Ну и погодка, — сердито сказал кто-то из офицеров, поеживаясь от холода. — Разве это зима? Вчера весеннее солнце, сегодня снег.
А мне было тепло. Согревала кавказская бурка — подарок старого друга. Незадолго перед этим, проезжая через Большие Копани, я повстречал соратника времен гражданской войны удалого артиллериста 9-й кубанской кавалерийской дивизии полковника Новомлинова. Мы очень обрадовались друг другу, накоротке вспомнили мятежную юность. На прощание он и подарил мне кавказскую бурку. И вот, запахнувшись в нее поплотнее, я почувствовал, какая это неоценимая вещь: и ветер, и дождь, и сырость тебе нипочем.
В Цюрупинск мы приехали еще засветло, успели побывать на двух батареях, проверить их готовность к ведению огня.
Ночь пролетела незаметно. Я быстро оделся и вышел на воздух. Безоблачное небо, тишина, пригревает ласковое южное солнце.
За забором вдруг раздался взрыв хохота.
— Это разведчики штаба полка, — пояснил адъютант. — Слушают веселые рассказы бывалого солдата. Сам он, говорят, при этом никогда не улыбнется.
На улице послышались звуки баяна, донеслось пение.
Сегодня День Красной Армии. Да, двадцать шесть лет назад родилась славная, победоносная армия, первая в мире армия рабочих и крестьян.
Для меня этот день был дорог еще и тем, что исполнилось четверть века службы в армии.
В памяти, как вихрь, пронеслись незабываемые годы армейской жизни. Гражданская война. 1919 год. Добровольцем вступаю в Красную Армию. Получаю назначение в артиллерийскую батарею. Потом — бои с бандами на Украине, белогвардейскими войсками Деникина. Затем — упорное, напряженное учение на командных артиллерийских курсах в Москве, и в это время призыв В. И. Ленина: «Все на борьбу с Деникиным!» Октябрь 1919 года. Вступление в партию. 22 февраля 1920 года — окончание курсов и назначение в 1-ю Конную армию командиром взвода. Служба в Интернациональной кавалерийской бригаде…
Командир полка подполковник Р. И. Иванов, нарушив мое раздумье, поздравляет с праздником.
— В Херсон из Николаева вновь подошли эшелоны, — докладывает он. — Командир дивизии требует открыть по ним огонь из тяжелых орудий, стремясь обезопасить действия своей разведки, а мне жаль разрушать город. Ведь пройдет некоторое время, и Херсон будет освобожден, станет снова советским, и навсегда.
А артиллеристы готовятся к открытию огня. Голос телефонистки из штаба полка доносит:
— Второй дивизион по цели сто семь готов. Третий дивизион — две батареи готовы!
— Где эта цель? — спрашиваю командира.
— Скопление танков в районе Говардовской улицы, — сообщает Иванов.
— Огня по городу не открывать, — предупреждаю командира полка и командира дивизии.
В этот
— Что с вами?
— А что? — удивляется Вельяшев. — Ничего. Пришлось поползать по земле под огнем противника.
— Жаль, зеркала нет, посмотрели бы на себя.
— Пустяки! Это неудачные следы удачного путешествия.
— Да где вы были?
— В Херсоне, — басом отвечает Пастернак, снимая со спины большой ящик с перископическим дальносъемочным фотоаппаратом.
— Не хвастай, — одергивает его Вельяшев. — Под Херсоном…
И он рассказал о своих приключениях.
По заданию штаба артиллерии армии они должны были сфотографировать порт Херсона. Ночью с Пастернаком переправились через плавни. Рассвет застал их на пляже, во взводе боевого охранения, рядом с городом. Неискушенные разведчики выставили свой дальносъемочный фотоаппарат, приготовились запечатлеть панораму города. Немцы, увидев на пляже что-то черное, громоздкое, может быть приняв это за какое-то новое оружие, открыли огонь из минометов.
Пришлось срочно отступать, ползком пробираясь сквозь заросли лозы. Однако Вельяшев успел сделать два снимка.
— И вот Херсон у нас в ящике, — закончил капитан, весело блестя глазами.
Борис Ильич Вельяшев, до войны работавший фотокорреспондентом ТАСС, на фронте умело использовал фотоаппарат в целях разведки. Жизнерадостный, всегда улыбающийся, он был смелым и храбрым офицером.
Рассказ разведчиков нарушил зуммер телефона. Звонил начальник штаба армии полковник Левин:
— Георгиев [12] вызывает вас немедленно. Получено приятное письмо.
12
Так мы условно называли командующего армией Г. Ф. Захарова при телефонных переговорах. — Прим. авт.
Штурм
Первые трудности
В полдень приехали в штаб армии — в село Преображенка, раскинувшееся в сорока километрах к северу от Перекопа. Село большое, широкие прямые улицы с добротными домами убегают вдаль.
В доме командарма слышатся возбужденные голоса.
— Поздравляю, товарищи! Наша армия будет участвовать в освобождении Крыма, — с ходу сообщает Георгий Федорович. — Конец обороне!
Смотрю на В. И. Черешнюка, П. И. Левина, И. Н. Брынзова — все взволнованы и обрадованы неожиданным известием.
Командарм изложил боевую задачу. Войска 4-го Украинского фронта наносят главный удар с севера и вместе с наступающей с востока Приморской армией уничтожают крымскую группировку врага. Наша армия прорывает перекопские и Ишуньские позиции и во взаимодействии с 51-й армией, форсирующей Сиваш, овладевает Севастополем, очищая от неприятеля всю юго-западную часть полуострова. Наступление назначено на 1 марта.
— Какими силами будем решать эту задачу? — спрашивает командующий и отвечает: — Из трех прежних корпусов остается только один — тринадцатый гвардейский, а выбывающие в резерв заменяются пятьдесят четвертым и пятьдесят пятым стрелковыми корпусами.