Штурм
Шрифт:
Об этих подвигах коммунистов рассказывали в ротах и батареях агитаторы, писали дивизионные и армейские газеты. Бойцы брали с них пример, держали равнение на лучших воинов — славных сынов нашей Коммунистической партии.
Как-то во время беседы у костра агитатор спросил Валентину Ковалеву:
— Валя, вот ребята спрашивают, почему Ковалева такая отчаянная? Фашисты стреляют, а она не кланяется каждой пуле, бежит спасать раненых.
Скромная коммунистка-санитарка не любила рассказывать о себе.
— Обо мне что говорить? — отвечала Ковалева. —
Простое слово Ковалевой взволновало солдат, заставило их задуматься над своими делами, мысленно оценить их и сравнить свое поведение в бою с благородными поступками членов партии.
Подвиг коммуниста становился примером, достойным подражания, на нем воспитывались сотни и тысячи бойцов. Мне запомнился митинг в 347-й стрелковой дивизии. Перед собравшимися выступил старый боец Федор Гордеев. Он сказал:
— В тысяча девятьсот двадцатом под командованием Михаила Васильевича Фрунзе я участвовал в освобождении Крыма. Теперь мне выпала великая честь — второй раз очищать полуостров от врага. У меня на фронте три сына и два брата. Сын Иван Федорович Гордеев, Герой Советского Союза, погиб под Сталинградом. Мне пятьдесят лет, но рука у меня твердая. Буду сражаться, пока бьется сердце, как дрался мой сын коммунист Иван Гордеев. Доброе имя солдат Гордеевых не посрамлю.
Решительные действия передовых подвижных отрядов спутали все расчеты неприятеля. Планомерного отхода двухсоттысячной армии в Севастопольскую крепость не получилось. Отступление на отдельных участках превратилось в бегство. Наши передовые отряды местами с ходу ворвались на позиции внешнего оборонительного обвода крепости у села Бельбек.
Перед наступающими войсками стоял Севастополь с его мощными фортификационными укреплениями, Мекензиевыми горами, представляющими сложнейшее препятствие.
15 апреля штаб армии получил первое сообщение: сопротивление гитлеровцев усиливается. По данным нашей разведки, командование противника отменило эвакуацию, враг будет сопротивляться.
В этот день на командный пункт армии в Саки приехал начальник штаба фронта генерал С. С. Бирюзов. Мы с полковником Левиным были в это время у командарма. Настроение у нас радостное. 2-я гвардейская армия за шесть дней боев успешно справилась со своей задачей: прорвала мощный укрепленный район на Перекопском перешейке, освободила всю западную часть Крыма и вместе с другими войсками 4-го Украинского фронта подошла вплотную к Севастополю.
Сергей Семенович Бирюзов был в защитном, побелевшем от известковой пыли комбинезоне, усталый и
— Георгий Федорович, что же это вы застопорились у Бельбека? Вторые сутки ведете бои, а плацдарм не расширен. Я понимаю, ваши дивизии только еще на подходе, но надо торопиться. Гитлеровцы уже пришли в себя, и, чем дальше, тем будет труднее.
Захаров вскипел:
— Мы застопорились? А кто же прошел с боями двести километров за шесть дней?
Бирюзов умел быстро гасить такие вспышки. Он спокойно заговорил о небольших десантах, к которым Захаров был неравнодушен, а потом спросил о Мекензиевых горах, в целом о ходе боев. Начальник штаба армии полковник Левин доложил обстановку:
— Силами головных полков пятьдесят четвертый и пятьдесят пятый корпуса сменили передовые отряды, подошли к первым немецким траншеям на триста — четыреста метров и начали окапываться. Ведется боевая разведка, захвачено несколько десятков пленных. Попытки расширить плацдарм южнее Бельбека ощутимых результатов пока не дали. Сопротивление врага усиливается не только с каждым днем, а, можно считать, с каждым часом.
— Вот-вот, — подхватил Бирюзов, — поэтому я и приехал. Надо торопиться… Скоро ли артиллерия сможет нанести такой же удар, как на Перекопе?
Мы доложили, что понадобится не менее десяти дней для подготовки. Орудия, особенно тяжелые, тихоходные, подойдут только через трое-четверо суток. Необходимо еще и время для того, чтобы выявить огневую систему противника.
— И не мудрено, — с досадой бросил генерал, — тракторишки-то ваши по пять километров в час ползут.
— И все же, — сообщил я, — половина артиллерии на автомобильной и конной тяге уже этой ночью станет на позиции.
— А могли бы вы завтра к утру поддержать пехоту?
— К утру около пятисот орудий и минометов будут наготове. Конечно, такая спешка может отрицательно сказаться на точности стрельбы. С этими сомнениями мы и пришли с Левиным к командарму.
— Командующий фронтом специально послал меня, чтобы ускорить удар и расширить плацдарм на реке Бельбек. Дело за вами.
Затем Бирюзов говорил о возможных вариантах расширения плацдарма. Он взял топографическую карту, на которой по данным аэрофотосъемки были указаны огневые позиции, опорные пункты, противотанковые рвы, минные поля противника.
— Георгий Федорович, — подошел он к Захарову, — как вы расцениваете вот этот район? — и он указал на высоту 76.9.
— Эта высота меня интересует меньше всего. Она мне ничего не даст. Ведь снова придется прорываться в долину Бельбека, а затем штурмовать Мекензиевы горы. Лучше уж сразу захвачу горы, а с ними и высоту. Кстати, первая позиция на северном склоне уже в моих руках.
— Не отдадут фашисты высоту. А это очень важный форпост крепости — ключ к выходу из Севастопольской бухты… В каком состоянии тринадцатый гвардейский корпус? — поинтересовался Бирюзов.