Штурман дальнего плавания
Шрифт:
— И правильно сделали, — перебил Уськов.
Галышев отмахнулся от замполита и, обращаясь к Микешину, продолжал:
— Я бросился в Регистр, в судомеханическую службу. Куда там! Начальник пароходства на всех нажал и убедил, что на один рейс судно можно выпустить в море. Я категорически отказался идти. Ну, а начальник предложил мне тогда увольняться… Пришлось идти.
Уськов иронически посматривал на капитана:
— Нет, Михаил Иванович, плохо вы защищаете
Галышев покраснел:
— Кто, я плохо защищаю? Ничего-то вы не понимаете, товарищ Уськов, в государственных интересах. Можно погубить и судно и груз. И вот тогда кто, по-вашему, выиграет?!
— Слушайте, что я вам скажу, — безапелляционным тоном начал Уськов. — Команде ничего не сделается, если она один рейс помучится. А вот с машиной… Конечно, если наш «бог», — он указал рукой на стармеха, — будет и впредь так работать, тогда, конечно, никуда мы не дойдем. Работать надо!
Механик зашевелился, открыл глаза и вдруг взвизгнул:
— Что вы ко мне пристали! Я вам тысячу раз говорил, что нужно менять динаму, питательные средства и магистраль парового отопления. У меня документы есть. Я трое суток из машины не вылазил, людей мучил. Вот этими руками, сам… — Он протянул к Уськову дрожащие, все в ссадинах, заскорузлые руки рабочего. — Да разве сделаешь то, что под силу только заводу?..
— Вы не сделаете — другой сделает. Вообще вам лечиться надо, а не механиком плавать. А с такими настроениями… — многозначительно проговорил Уськов, не закончил фразы и снова раздраженно забарабанил пальцами по столу.
Механик как-то сжался и замолчал. Микешину стало жалко старика. Он подошел к капитану и предложил:
— Михаил Иванович, можно было бы еще в обком сходить, в транспортный отдел. Там помогли бы…
Галышев не ответил. Уськов зло посмотрел на Микешина:
— Вы нас не учите, куда ходить… Сами знаем. Не по обкомам надо ходить, а работать.
— Я вас не учу, но мне кажется, что в данном случае необходимо пойти в обком. Выпускать судно в зимний рейс в немореходном состоянии — преступление. И вам, как замполиту…
— Слушайте, вы только что явились на судно и уже начинаете поучать меня. Вы еще молоды мне указывать, не забывайте — я представитель политотдела.
— А я тоже коммунист, — рассердился Микешин, — и имею право высказать свое мнение!
— Вот что, товарищи, пойдемте спать. Отдохнем несколько часов перед отходом, — успокаивающе проговорил Галышев. — Да, кстати, вы бы позвонили, Куприян Гаврилович, в отдел кадров. Пополнят нам команду или так пойдем?
Уськов что-то недовольно промычал и вышел.
—
Галышев тоже поднялся, поправил шапку, взялся за ручку двери, ведущей в его каюту, и вдруг, обернувшись к Микешину, дружелюбно проговорил:
— Ничего. Как-нибудь дойдем. Отдыхайте.
Микешин прошел к себе, выключил свет и не раздеваясь лег на койку. За иллюминатором уныло посвистывал ветер.
Когда Микешин проснулся, «Унжа» уже шла по Морскому каналу. Его почему-то не разбудили на швартовку. С обоих бортов тянулись голые каменные дамбы.
В кают-компании сидел Уськов и пил чай. Он покосился на вошедшего Микешина и продолжал разговор с пожилой буфетчицей:
— …На машине ездил. Мне не хотелось уходить из треста. Но что поделаешь, мобилизовали. У нас, Мария Федоровна, партийная дисциплина. Вот и попал я в загранплавание. А вообще эта работа не по моим масштабам. Думаю, что долго здесь не останусь. Отзовут.
— В море работа тяжелая. К ней привыкнуть надо, — сочувственно сказала буфетчица и подала Микешину стакан с чаем.
Уськов пренебрежительно махнул рукой:
— Какая там тяжелая! На берегу не легче. Я вот, например, раньше десяти вечера домой не приходил. А то и позже.
В кают-компанию вошел стармех. Из кармана комбинезона он вытащил кусок пакли и принялся старательно вытирать промасленные руки. Потом подошел к буфету, выдвинул ящик, вынул оттуда газету, положил ее на стул и сел.
— Вам чайку, Алексей Алексеевич? Устали, наверное? — спросила буфетчица, с жалостью смотря на старика. — Ведь мыслимо ли: скоро четверо суток как не спите…
— Наше дело такое, Мария Федоровна. Погорячей попрошу.
— А вы вот напрасно в грязной робе сюда ходите. Переодеваться к столу надо, — наставительно сказал Уськов.
Механик дернулся и резко ответил:
— Некогда мне переодеваться. Сейчас снова в машину. Плохо вода в котел поступает…
— Ну, ясно. А пар как стоит?
— Стоит пока. А что дальше будет, посмотрим… Кочегары неопытные…
— Теперь, значит, кочегары виноваты. Эх, Алексей Алексеевич… — сокрушенно покачал головой Уськов.
Механик отодвинул стакан с чаем и, зацепив ногой за стул, быстро вышел, сильно хлопнув дверью.
— Не любит правды, — подмигнул Микешину Уськов. — Ничего. Заставим работать. Коллектив заставит.
— А по-моему, он работает, да не меньше, а больше, чем некоторые другие! — вызывающе сказал Микешин.