Штурмовики идут на цель
Шрифт:
— Так уж получилось, — говорю я. — Но обещаю, что больше такого не будет.
Галя вскинула на меня темные, полные слез глаза и торопливо кивнула.
— Только ты, пожалуйста…
Я не дал ей закончить, взял под руку, и мы не спеша пошли вдоль деревни.
У ворот дома, где она временно проживала с подругами, мы остановились. Летом мы посидели бы на лавочке, а сейчас сырой осенний холод пробирает до костей.
— У тебя ноги в сапогах совсем застыли, кашлять будешь. Иди. Завтра встретимся, — говорю
А она как-то особенно задумчива. Ей хочется что-то сказать. Я замечаю это и прихожу к ней на помощь.
— Ты что-то скрываешь от меня, Галя?
— Нет, нет… Хотя… Я давно хотела тебе сказать? Она начинает внимательно рассматривать свои рукавички.
— Я давно хотела сказать, Муса.
— Ну, ну, говори.
— Только ты, пожалуйста, не сердись!
— О чем ты хочешь сказать?
— Я давно думаю, может быть, нам лучше расстаться?
— Ты этого желаешь?
— Не во мне дело.
— А в ком?
— В ком, в ком.., как маленький. Неужели ничего не видишь?
— А что я должен видеть?
— Летчики подсмеиваются. Некоторые приставать с вопросами стали.
— Кто?
— Ну, хотя бы инженер полка.
— Что ему надо?
Не пойму; в шутку или всерьез, но упрекает… Инженер полка Григорий Иванович Суглобов, Галин начальник, не раз говорил мне:
— Ох, Гареев, Гареев! Сбиваешь с пути истинного моих подчиненных. Смотри — женю!
— Я бы рад…
— Рад, рад… Знаю я вас, ухарей! Ходит, ходит, а потом, глядишь, и «подарочек». Куда она с ним пойдет, в войну-то?
— Да что вы, Григорий Иванович! Разве можно!
— То-то! Женился бы лучше. Вон Павлов — раз, два и свадьба!
Инженер Суглобов был добрым и порядочным человеком. Конечно, над Галей он подшучивает, как и надо мной.
Галя смотрит на меня вопросительно. И я решился на то, к чему готовился уже не один месяц.
— Завтра пойду к командиру полка.
— Зачем?
— За разрешением на свадьбу.
— Что ты, Муса! Не разрешит! — тихо сказала она.
— Разрешит. Павлов женился? А я что, хуже? Пойдем завтра вместе.
— Что ты, что ты! Иди один, я боюсь… Это уже было согласие. А разрешения командира полка я добьюсь.
На следующее утро мы пошли к полковому. Спрятавшись за самолетами, Галя осталась ждать моего возвращения, а я решительно направился к землянке командира полка. К моему счастью, он в этот момент зачем-то вышел на улицу. Я — к нему.
— Товарищ майор, разрешите обратиться?
— Слушаю тебя, Гареев.
— Хочу жениться. Дайте разрешение!..
— Жениться?
— Так точно!
— Недавно Павлов женился, теперь тебя потянуло. А воевать кто будет?
— Мы, товарищ майор!
— Какой ты летчик, если обзаведешься женой? Полетишь, а думать о чем или о ком будешь?
— Как лучше выполнить приказ, товарищ майор! Полковой
— Война, а тут хоть ясли открывай. На ком хоть жениться собираешься?
— На укладчице парашютов Галине Мигуновой.
— На той сибирячке?
— Так точно!
— Хорошая девушка, плохого не скажешь, — сказав так, командир полка запрокинул голову вверх и стал рассматривать забившие небо низкие осенние тучи.
— Опять погода мокрая, а воевать надо. Только что из дивизии звонили: нужны штурмовики.
Он долго еще глядел в небо, ругал погоду, ворчал на кого-то, а я стоял и ждал.
Выговорившись, он окинул меня сердитым взглядом:
— Ты все стоишь, Гареев? Чего еще надо?
— Так, товарищ майор. Я за разрешением.
— А я что, запретил? Женись, раз не терпится. Но чтобы летал мне лучше всех в полку!
— Постараюсь, товарищ майор. Спасибо! — радостно выпалил я.
— Передай привет невесте. Жалко мне ее, намается она с тобой.
— Ничего, привыкнет! — крикнул я. В этот момент я простил полковнику и его крикливость, и грубоватость. Я был очень благодарен ему и не скрывал своего ликования. Галя ждала. Увидев меня, она словно засветилась.
— Разрешил?
— Еще бы не разрешил!.. Разрешил, Галинка! Готовься к свадьбе!
Подхватив девушку на руки, я закружил ее на виду у всего аэродрома.
Несмотря на плохую погоду, группа наших штурмовиков, тяжело гудя и разбрызгивая колесами жидкую черную грязь, вырулила на старт.
В этой группе ведущим пары лечу и я бомбить вражеский аэродром.
Самолет за самолетом медленно разбегаются по разбухшему от осенних дождей полю аэродрома и с трудом отрываются от земли. В воздухе, собравшись в группу, мы берем курс на запад и вскоре подходим к линии фронта.
Густая низкая облачность буквально прижимает нас к земле. Линию фронта проскакиваем на бреющем полете без особых трудностей.
Теперь — на аэродром!
Противник, видимо, не ожидал, что в такую погоду авиация поднимется в воздух, и всполошился лишь тогда, когда наши бомбы стали рваться на стоянках самолетов. Заработали зенитки, но огонь их не достигал цели. Вдобавок наш комэск для борьбы с ними выделил два самолета. Продолжаем наносить удары по аэродрому.
На поле стоит несколько «юнкерсов» и «мессершмиттов». Один «юнкере» горит, вспыхивает и «мессершмитт». А куда это под бомбами спешит юркий заправщик?
На крайней стоянке я различаю длинное тело истребителя. Теперь все ясно-хочет взлететь! Ну, нет. Этого мы не допустим!
Пикирую на заправщик. Несколько выстрелов из пушки — и он вспыхивает так ярко, что я невольно закрываю глаза.
Налетаю на пытающегося подняться в воздух «мессершмитта». Вижу, как снаряд точно попадает в цель.