Штурмовой удар
Шрифт:
В родной эскадрильи Егора встречали как героя. Вернувшись в родную часть, он сразу же пошел в штаб, отдать все необходимые документы и доложил о прибытии комэску полковнику Волкову. Он стоял перед своим командиром и отрывисто рубил сухие фразы доклада. Когда рапорт был окончен, Батя крепко обнял своего летчика.
Ну, здорово, чертяка!
Здорово, Батя, здорово.
После того, как Егор рассказал обо всех своих приключениях, полковник Волков спросил:
Что думаешь дальше делать?
А что? Летать. Только сначала мне надо бы потренироваться. Пару полетов по «коробочке», в пилотажную зону. И — снова в бой.
Подожди-подожди, — осадил его командир. — Я вижу, госпиталь
Майора Семенова сбили.
Да, — кивнул командир. — Но не только. Часть пилотов, а именно третье звено ушло по замене в Союз. А нам должны со дня на день прислать пополнение. Между прочим, на новых модифицированных штурмовиках. Так, что принимай пополнение, натаскивай их, тренируй.
Разрешите вопрос.
Спрашивай.
Почему я?
А у тебя склад ума педагогический. Так что поздравляю, теперь ты — командир звена. Да, и ты тоже получаешь новый штурмовик. А сейчас подойди к штурману, ознакомься с изменениями в тактической обстановке. Но сначала — в столовую.
Егор и Сергей поселились, как и в старые добрые времена, в палатке звена управления. Только вот не было рядом штурмана эскадрильи, неунывающего майора Семенова. Егор вздохнул.
Общение с новым штурманом эскадрильи породило в его душе противоречивые чувства. Владимир Рысаков тоже был майором, как и незабвенный Михалыч. Но года на три его младше. Направленец, только что закончивший академию, он мечтал о головокружительной карьере. И потому попросился на «настоящую войну». А, поскольку право выбора места службы оставалось за ним, как за отличником, начальство возражать не стало.
Но, надо сказать, дело свое штурманское он знал очень хорошо, и в боевых вылетах показал себя смелым и решительным пилотом. Сослуживцы уважали его за прямоту и деловую, а не ложную принципиальность. Умел находить неординарные решения и быстро ориентировался в боевой обстановке.
Егора позабавила его ревность по отношению к боевым заслугам и наградам товарищей. Сам он боевых наград не имел, и завидовал другим летчикам, у которых на груди красовались ордена и медали, добытые в жестоких боях и на сложных заданиях. Егор вспомнил, как сам поначалу мечтал о таком: вот приедет он однажды к Наташке — грудь в орденах, весь такой из себя крутой. Он улыбнулся своим мыслям. Теперь он достиг многого — на груди Золотая Звезда. Егор узнал цену боевой награде. И сейчас осталось только стремление наиболее эффективно выполнить боевую задачу и не допустить потерь среди подчиненных ему летчиков.
Во второй половине дня Егор выполнил два полета на учебно-тренировочной «спарке» L-39. Легкий самолетик был полностью послушен его воле: пикировал почти до земли, возносился ввысь, выполнял бочки, петли, виражи. В заключении пилотажа Егор прошелся в десяти метрах над запасной полосой почти на полных оборотах двигателя.
С майором Владимиром Рысаковым они выполнили облет района авиабазы. Штурман показал ориентиры, напомнил курсы подхода и снижения. Потом Егор прямо в воздухе сдал ему зачет по нештатным ситуациям: потеря ориентирования, отказ гирополукомпаса, радиосистемы ближней навигации, пилотирование по приводным радиостанциям.
В оба вылета «спарка» уходила с двумя блоками реактивных снарядов на пилонах, мало ли что. Но все же Егор чувствовал себя неуютно, сидя после бронированной кабины штурмовика в катапультном кресле легкого двухместного самолета. Но, тем не менее, летчик уверенно чувствовал себя в воздухе, и командиры остались довольны уровнем его подготовки. Егор получил допуск к боевым вылетам.
На следующий день он шагал по бетонке к своему штурмовику. Разумеется, уже другому. Тот, на котором он приземлился в Кабуле, был поврежден окончательно и бесповоротно, и годился теперь лишь на металлолом.
За ночь «штатный» техник машины Женя, успел проверить и перепроверить системы нового самолета. Он даже немного поругался с техником по радиооборудованию и заставил того сменить барахлящий электронный блок.
Егор подошел к штурмовику, провел ладонью по еще пахнущему краской воздухозаборнику.
Подбежал Женька, вскинул руку к серому «технарскому» берету.
Товарищ, старший лейтенант, разрешите доложить. Самолет к полету готов, отказов и неисправностей нет. Ну, как вы после госпиталя?
Нормально. Спасибо, Женя. Как тебе новый рысак? — спросил Егор, похлопав ладонью по фюзеляжу.
Ну, это, товарищ старший лейтенант, скорее Пегас, нежели рысак. Да, вот еще что… — смущенно сказал Женя. — Вы ведь теперь Герой, и все такое… Ой, извините, виноват…
Женя, проснись! Это я! У меня что, крылья выросли? Или цвет лица изменился? В общем, так, Женька, не страдай всякой ерундой, — Егор протянул своему технику руку для рукопожатия. — И еще одно, Жень. Без такого техника как ты и без отлаженного, как часы, самолета я бы мало чего добился. В моей награде очень большая доля и твоего труда. Спасибо тебе огромное за это. Кроме того, хотел сделать сюрприз, да ладно, я написал на тебя представление к награде. Не знаю, как решат там наверху, но ты этого достоин. И я буду отстаивать это решение как могу.
Женька просиял и крепко пожал протянутую руку.
Егор забрался в кабину, пристегнул привязные ремни, осмотрелся. Легкое волнение охватило летчика — Могучий штурмовик снова будет подвластен его воле, и он снова будет летать и сражаться.
Я — Семьсот двадцать третий. «Скала», разрешите запуск, прием.
Я — «Скала». Семьсот двадцать третьему запуск разрешаю, прием.
Вас понял, запускаюсь…
Через несколько минут штурмовик разбежался по полосе и вырвался на просторы Пятого Океана. Сердце Егора пело! Он выполнил полет «по коробочке» и, следуя указаниям руководителя полетов, ушел в пилотажную зону. Вот тут он отвел душу! Горки, виражи, боевые развороты, петли, бочки, и все это на малой высоте! Один головокружительный каскад фигур высшего пилотажа сменялся другим. Егор интуитивно чувствовал, когда и насколько надо отклонить ручку управления или прибавить обороты двигателей. Он сроднился, сросся со штурмовиком — самолет и летчик составляли единое неразрывное целое. Наконец, Егор получил команду на возвращение и взял курс на аэродром. Правда, перед этим он закрутил пять мертвых петель подряд, выполнил полупетлю с полубочкой, и только потом выполнил команду РП. В этом полете штурмовик не был обременен тяжелой бомбовой нагрузкой и подвесными топливными баками. Всего лишь пара блоков неуправляемых ракет и половинній боекомплект пушки на всякий случай. И потому самолет был как никогда легок в управлении и послушен, вытворяя рискованные маневры у самой земли.
«Дракон» вернулся', — уважительно говорили летчики, наблюдая с земли этот головокружительный пилотаж.
Когда Егор, мокрый от пота и счастливый вылез из кабины, к нему подошел улыбающийся Женя.
Ну, как, товарищ старший лейтенант, объездили рысака?
Ага, норовистый попался скакун. И мощный — прямо Буцефал.[2]
Вас на КП вызывают.
Понял. Бегу. А ты пока машину подготовь.
Будет сделано!
В штабе его встретил полковник Волков.
Не следовало бы тебя сегодня в боевой вылет выпускать, ну да ладно. Короче, в «зеленке», на окраине Кабула было замечено какое-то нездоровое оживление. Патрульная «вертушка» сунулась, было, проверить, в чем там дело, но ее обстреляли. Десантники пошли на прочесывание местности, но их встретили шквалом огня. Результат — несколько раненых. Надо теперь эту «зеленку» стереть с лица земли.