Шутки кончились. Книга стихов
Шрифт:
Твоя чёртова непрерывность в одну сторону,
возможно, никогда не родится.
А в другую — уже пресеклась.
Был бы слесарь, токарь —
было бы больше толка
в том, над чем просиживал днями,
чему так много отдал.
Ты болтаешься, выкушенный из кровотока,
шевеля обрубленными
подбирая оголённые провода.
Самое время пасть на колени, слушать звон колоколен —
Для соблюдения правил,
законов жанра,
И чтобы звон вымывал из памяти лица.
Но ты торопливо вбиваешь строку за строкою,
Подгоняемый невидимым голодным пожаром.
И никак не можешь
остановиться.
май 2009
«Ты думаешь: когда увидишь его...»
Ты думаешь: когда увидишь его,
кровь твоя превратится в сидр,
воздух станет густ и невыносим,
голос — жалок, скрипуч, плаксив.
Ты позорно расплачешься
и упадёшь без сил.
А потом вы встречаетесь, и ничего:
никаких тебе сцен из книг.
Ни монологов, ни слёз, ни иной возни.
Просто садишься в песок рядом с ним,
а оно шумит
и омывает твои ступни.
февраль 2010
ЭГОЦЕНТРИЧЕСКАЯ РЕЧЬ
Я был когда-то...
Чебурашка
Когда-нибудь, после воплей, соплей и паники,
После юности, зрелости... что там ещё за ней?
Я привыкну, усохну, осяду и стану паинькой,
Я пойму всё на свете и поеду в гости ко мне.
Я скажу мне с издёвкой, что все мои откровения
С высоты моих лет — просто плюнуть и растереть,
Впрочем, тут же добавлю я, это в рамках моего понимания:
Мне бы моего нынешнего необъятного уникального многогранного опыта хотя бы треть...
Но в то же время возьму себя в руки, скажу мне: «Смотри, смотри:
Это даже хуже, чем забыть меня семилетнего,
Это как сделать аборт носящей меня матери».
Я тем временем буду учить, говорить, изливаться патокой,
Смотреть снисходительно, разрешительно, гордо.
А потом я повалю меня, постаревшего, на лопатки
И с молодецким задором начищу мне морду.
сентябрь 2008
«...В каждой такой примерочной — дивные зеркала...»
...В каждой такой примерочной — дивные зеркала,
в них ты всегда чуть краше и чуть стройней.
Правильный цвет парчи и расстановка ламп:
фокус простой, но ты изумлён и нем...
Ты примеряешь преданность — сорок шестой размер —
преданность как-то не очень тебе идёт.
Энтузиазм пестрит.
Снобизм безвкусен и сер.
Радость уместна разве что под дождём.
Искренность дорого стоит.
Глупость ещё вчера
всю разобрали — модный сейчас фасон.
Ты остаёшься в белье (беспомощность)
и в башмаках (хандра).
Отодвигаешь шторку, выходишь вон.
Смотришь с улыбкой, как расступаются
гости и персонал,
молча идёшь мимо касс,
манекенов,
мимо полок с тряпьём
к выходу. А снаружи на плечи
вдруг ложится весна.
Смотришь на новый наряд и думаешь:
«О! Наконец, моё».
апрель 2009
ОРФЕЙ