Схватка с судьбой
Шрифт:
Он попробовал пройти ещё раз, но преграда не исчезла.
Исключений бог не делал.
Хрибный дёрнул его за яйца пойти тогда к Ирдаю с предложением. Ни жены, ни сильных детей, ещё и Книгу стащили. Не женись он, было бы почти то же самое, только Книга бы оставалась на месте. Шесть с половиной лет прошло, а дрянь так и не нашли. Ещё полгода и всё, брак сам расторгнется, и…
Агарес замер.
Мысль расторгнуть брак появлялась у него и раньше. Видел он девушек и лучше, свадьба с которыми могла сулить большие выгоды. Но тогда он своими руками разрубил бы цепь, что сковывала его с Ирдаем, и
Он перевёл взгляд на двери храма, за которыми лежала другая Книга. Она там есть, он мог добраться до неё, вписать имя рода на первую страницу и наконец перестать бояться, что другим хаггаресам станет что-то известно. Печати, заклинания, ритуалы, описания создания артефактов… Всё это можно записать заново, старики хорошо помнят древнее знание. А украденная Книга… Где она? Как искать? И есть ли что искать? Может, она сгинула вместе с девчонкой и теперь он вдовец? Э, нет, тогда бы он зашёл в храм.
Семейная, толстая, набитая древними знаниями, Книга была для Агареса дороже отца, к счастью, уже умершего, иначе бы он снёс сыну голову. Больше всего Агарес мечтал найти её. Тёмные с девчонкой! Главное Книга. Но за дверями лежало другое сокровище. Не столь ценное, но доступное. В конце концов… Агарес облизнул губы… Ирдаю совсем необязательно знать, что брак уже расторгнут.
Хмыкнув, хаггарес с угрозой посмотрел на двери и свернул в парк.
Майяри сидела напротив входной двери и, забросив ноги на пуфик, мрачно ждала возвращения Ранхаша. В соседнем кресле елозил Казар, а на диванчике мирно посапывал господин Шидай. Лекаря девушка особо не мучила и высказала только то, что думает о его ответственности за жизнь сына. Теперь она старательно ждала Ранхаша и мучилась страхом и беспокойством.
«Твой дед всё равно не приехал», – зазвучал в голове голос господина Шидая.
Соврали или действительно не приехал? Майяри в сомнениях кусала губы.
Неожиданно что-то остро кольнуло под лопаткой, а затем зверски зазудело. Охнув, девушка изогнулась, пытаясь почесаться.
– Помочь? – воодушевился Казар.
– Сиди, предатель! – прошипела Майяри.
– Я заботился о вашей жизни, – обида хаггареса выглядела не очень натурально. – Ведь если с вами что-то случится, господин Аший сожрёт меня. Точнее сожрёт то, что не доест харен.
– Мальчик мой, Ашию ничего не достанется, – сонно пробормотал Шидай.
После возвращения из парка Агарес прошёл в храм, будто никакой защиты не существовало. Просто открыл дверь и переступил через порог, оказавшись в просторном, с высоченным потолком зале. Многочисленные колоны развесистыми каменными деревьями поднимались вверх и расползались по своду затейливым лиственным узором. Белоснежные стены щерились пещерными выступами, с камня на камень перебегала настоящая вода и, журча, уходила под пол. Вниз на цепочках свисали лампады и светильники, заливая белоснежное великолепие зала голубоватым холодным светом.
В противоположном конце зала на фоне горы, макушкой упирающейся в потолок, сидела на каменном постаменте фигура самого бога. Увидев её, Агарес даже опешил на мгновение. Поднимись статуя на ноги, и окажется она куда ниже самого
Полусогнувшись и почти касаясь руками пола, Агарес осторожно пошёл через зал, по-звериному принюхиваясь и прислушиваясь. Кроме журчания воды, слуха ничто не касалось. Звонкая, возносящаяся к каменным листьям тишина, от которой тревожно замирало сердце. И ни одной двери, кроме той, в которую хаггарес вошёл. Приблизившись к статуе бога, Агарес замер, размышляя, где бы могла быть Книга и как попасть в другую часть храма, и невольно прикипел взглядом к сидящему божеству.
Лирлалерай был изображён в виде высокого, крепко сложенного – но по мнению Агареса больно женственного – мужчины с длинными серебристыми волосами, которые свободно стекали по его плечам. Волосы были настоящими, как и светлые одежды, и хаггарес невольно представил голую и лысую статую и едва сдержал смешок. Сидел бог с закрытыми глазами и воплощал собой спокойствие и погружённость в задумчивость.
Гору за спиной божества особенно плотно окружали покачивающиеся светильники. Рядом на столике с подношениями стояли вазы с цветами, желтели кипы старых свитков, аппетитно краснели пережившие зиму в погребах яблоки и… Агарес рывком подался вперёд и едва успел остановиться, чтобы не вцепиться в книгу в потёртом коричневом переплёте.
Сердце гулко загрохотало в могучей груди, мужчина облизнул пересохшие губы и осторожно потянул вперёд руку. Она не упёрлась в преграду, невидимое лезвие не отсекло её, не загрохотал гром, не сверкнула молния, каменные кроны не рухнули на голову вора. Взяв книгу, Агарес осторожно отступил от столика и попятился к двери, ожидая, что вот сейчас его постигнет наказание. Только у самого порога он спохватился, раскрыл книгу и расплылся в торжествующей улыбке.
– Не гневайтесь, Мудрейший, – с покаянной улыбкой попросил хаггарес и выскочил за порог.
Дверь глухо звякнула, и статуя распахнула глаза.
В тот же миг один из выступов стены отошёл в сторону и к парадной двери метнулся тёмный силуэт. Тихонечко приоткрыв створку, он убедился, что гость действительно ушёл, и, обернувшись, показал богу большой палец.
Бог перевёл взгляд жёлтых, горящих на белокаменной коже лица глаз на отворённую потайную дверь и тихо сказал:
– Всё.
В зале тут же стало шумно. Первым вышел сам главный жрец, невысокий, но очень коренастый оборотень с чёрными кудрявыми волосами и вьющейся бородой; следом за ним показались двое жрецов рангом пониже, но ростом повыше; и уже после них вышли Рладай и Леахаш. Стоящий у двери Викан выпрямился и с ехидным восхищением заявил:
– Бог из тебя получился что надо.
– Не богохульствуй, – главный жрец, господин Товий, посмотрел на оборотня со спокойным осуждением и подал двум другим жрецам знак.
Те тут же подошли к горе, ухватились за её основание… и стащили вниз полотно, закрывающее огромную, от пола до потолка, настоящую статую бога. Белый камень сверкнул серебром, и в глазах божества заплясали огоньки многочисленных светильников.
Ранхаш поднялся со ступеньки небольшой лесенки, которая вела к постаменту, и расстегнул бляшку белого плаща. С лица обильно посыпалась белая пудра, и оборотню пришлось наклониться и отряхнуть щёки.