Схватка
Шрифт:
Я раздавал приказы, пытался допрашивать Страдальцев, объяснялся с Шутейником, Литоном, Бришером и Атли. При этом я испытывал жуткую головную боль, одышку и чуть заметную лихорадку — в общем, все признаки реакции нервной системы на стресс. Это только в кино крутой герой побивает всех, а потом скачет гоголем (зачастую — на даме своего сердца) — в реальности огромное количество адреналина и кортизола обеспечивают, конечно, прирост сил, верткости и храбрости, но затем наступают побочки, начинается откат системы… В общем, спустя, примерно, пару часов, когда по дырчатому настилу кормовой каюты прекратил барабанить ливень, я понял, что иссяк. В глазах двоилось, сердце заползло куда-то под левую лопатку и подавало оттуда тревожные сигналы, несвежее пиво, которое привез с рыбацкой шаланды Бришер, горчило и заставляло ежиться печень, а в целом жутко хотелось спать.
Чего я добился первичным дознанием? Немногого.
«Убивец он опасный, милостивый государь архканцлер, не то что мы, мы-то что, мы-то ничего, так-то мы люди простецкие, миролюбие у нас в сердцах, а ежели зарежем кого — так это потому, что силов так жить не осталось… Жизня такая у нас, в порту, тяжелая, помилуй нас Ашар, грешных… Где живет тот Хват не ведаем совсем, а только боятся его все и дел с ним не имеют, ежели не припечет совсем, а ежели припечет — тогда конечно, он кого хочешь убьет, хочь герцога, хочь купца какого и охрана не поможет… Да и женщин, и детей убивал, сказывают… Мы-то такого не делаем, нет, мы добрые, вы уж поверьте! Нет, он не с нами, и не с Палачами, не с Печальниками. Хват, господин архканцлер, он сам по себе завсегда и издавна… Ой, издавна… Говорят, смерть его стороной обходит, колдун он! Лицо у него одно, молодое, да только он его подмалевывает, как актеры, и всякий раз в ином обличье является… Так вот рассказали все, как есть, господин архканцлер, теперя помилуете нас?»
Хват был ключом, и не только к заказчикам моего убийства, но, возможно, и к проблеме Лесов Костей, которые я пообещал уничтожить, и к проблеме нового оружия — огнестрельного. Очень оно мне нужно. И крайне опасно в руках недругов Санкструма. Но поди сыщи этого эльфа… А отыскать надо. Отыщу, куда денусь. Позже составлю фоторобот с помощью уцелевших Страдальцев, и аккуратно начну поиски.
Шутейника Страдальцы взяли в порту, вычислили как-то, хотя он был загримирован под бродягу. Сильно не били. Ждали архканцлера. Приказ был — прирезать хогга и Литона сразу после моего убийства. Подозреваю, информация о том, что гаер следует в порт, пришла из Варлойна. Хогга посадили под колпак слежки плотно, профессионально, можно сказать, как и меня, как и всех, кто со мной связан — или будет связан в дальнейшем. Кто-то из фракций Коронного совета знал толк в этом деле, и это надо учесть и по возможности пресечь…
Литон… Его выловили у Леса Костей некие всадники. «…Оружия много кровавого и доспехов, спаси Ашар, лица страшные… Не говорили ничего, сразу связали и вот таскали за собой, я так и понял, что везут в столицу…» Разумеется, Литон не знал, из какой они фракции, а всадники и не подумали представиться. Монаха отвезли в Норатор, легко минуя противочумные заставы, и передали Страдальцам. Он сидел в сыром трюме этого вот корабля несколько суток на хлебе и воде и смиренно взывал к Ашару. Ашар ответил. Яснее ясного, что кто-то из фракций приготовил на всякий случай живые консервы для моего шантажа, на случай, если мне все же удастся получить мандат… Кто-то думал на несколько ходов вперед. Возможно, это был Таренкс Аджи из Простых. Или Трастилл Маорай из Умеренных. Или Анира Най из Гильдии, работающая неизвестно на кого. Или — Ренквист? Наплодил я врагов, конечно, самим фактом своего прихода к власти…
Атли предложила заняться пытками Страдальцев, чтобы вызнать то, что они, возможно, скрывают, спокойно предложила, без того лихорадочного блеска в глазах, что отличает садистов, предвкушающих радость от истязаний, но я запретил. Люди, играющие против меня, не оставляют хвостов. Слишком умны.
Живых Страдальцев (теперь название банды будет соответствовать им в полной мере), трупы мага и подельников я велел перевезти в Варлойн. Страдальцев — в холодную, в казармы к Алым, пусть там поиграют в свои куколки. Трупы — для более серьезного осмотра — на ледник. Кругом — стражу. Хватит с меня пропавших покойников.
Брат Литон вместе с Бришером был отправлен в Варлойн с ключами от моей ротонды и крепким наказом не бояться кота-малута, кровавого пожирателя стариков, женщин и детей. Пусть пока монах там обживается. Быть ему отныне — главным бухгалтером, а позднее — генерал-контролером финансов империи вместо Лайдло Сегерра; назначение я подпишу, едва наложу руки на Большую имперскую печать. Брат Литон протестовал слабо, а едва я упомянул, что на новом посту он сможет наладить жизнь страны в целом, воспрял, взорлил, можно сказать. С фанатиком работать во многом легче, чем с обычным человеком, фанатик горит идеей, главное, указать ему цель, дать рычаги и следить, чтобы не слишком зарывался.
— Можете передать своим ребятам — остаток по жалованию они получат послезавтра вечером, — сказал Бришеру. — Скажете брату Литону точную сумму, плюс двадцать процентов премии. Брат Литон также оставит в подвалах Варлойна часть вина, причитающегося гвардейцам в довольствие на, скажем, три месяца. Затем, я думаю, в подвалы поступят вина нового урожая…
Капитан гвардейцев уважительно кивнул.
— Всемерно благодарен, ваше сиятельство… С вами можно работать. Да, можно работать!
Можно, можно, лишь бы никто не мешал работать, как вчера и сегодня.
Шутейнику был дан наказ отыскать для нас пристойную гостиницу. Туда мы и направились в карете, сопровождаемые кортежем Алых, чьи парадные доспехи были заменены на неброскую одежду. Подозреваю, меня вели от заброшенного порта, но устал я так, что мне уже было начхать.
На этом я иссяк. Действительно иссяк. Больше никаких распоряжений, только отдых. Я не могу сейчас ехать и расследовать судьбу Бантруо Рейла и «Моей империи», это — завтра. Много, очень много дел предстоит завтра. И послезавтра. И вообще, я — белка в колесе динамо-машины. Если меня не ликвидируют, я своими делами накручу Санкструму столько энергии, что осветить можно будет самые темные закоулки страны.
В карете несколько раз отрубался. Атли чувствовала себя лучше, но тоже клевала носом. Ссадины на щеках ее не слишком волновали. Наконец, она нагло закинула ноги на сиденье и умостила голову на моих коленях, умиротворенно сомкнув веки. Боевое возбуждение схлынуло за два часа допросов, начался откат.
Я крутил в голове образ эльфа, трогал неглубокую ранку от пули и пытался в деталях представить трубку, из которой он чуть меня не застрелил. Вспышка выстрела с купой искр высветила ее на один страшный, пугающий миг. В руках эльфа был прообраз старинного земного пистоля с раструбом и, очевидно, кремневым замком, поскольку выстрел прозвучал почти тотчас, как пистоль был выхвачен. Никаких узоров, фитюлек, завитушек на трубке. Она была грубо кованной, стальной, несомненно, снаряженной черным порохом, поскольку я учуял запах серы. Чертов порох, при массовом внедрении он изменит расклад сил на континенте — изменит в корне! Это меня пугало, ибо, как уже говорил, я не помню, как изготавливать порох. Вернее, знаю примерно, что для дымного пороха используют серу, толченый древесный уголь и, кажется, селитру, но пропорции! И где взять серу? А селитру? Кажется, в средневековье ее добывали, соскребая со стен хлевов, ибо селитра образуется из мочи скота, позднее додумались использовать человеческую мочу в промышленных масштабах, делая селитряные ямы. Эту селитру уже конкретно использовали под военные нужды… Ладушки-воробушки, как говорит Шутейник, мне проще найти местных алхимиков, или каких-то еще ученых и, дав шаблон — порох-сера-селитра, усадить за разработку точных пропорций чудо-порошка. И сразу начать испытания в стрельбе, пояснив, что порох не только для красивых искр служит… Обкатаем технологию сперва в маленьких трубках, затем — побольше, и, в конце концов, найдя точную пропорцию всех трех ингредиентов, перейдем к отливке простейших пушек, ибо сложные мне не по зубам, я не инженер и не дружу с сопроматом. А пушки — это те штуковины, что способны остановить кавалерию Степи и завоевательный порыв Ренквиста. Насчет мушкетов и пистолей — сомневаюсь, что осилю конструкцию, самое сложное там — замок, воспламеняющий порох. Разве что удастся поймать Хвата с пистолем, и на основе его конструкции внедрить кремневый замок.
Дело за малым — найти хоть каких-то ученых. Этим я займусь завтра вечером. Сразу же после посещения всех крупных питейных заведений Норатора и прояснения судьбы Бантруо Рейла. А Баккарал Бай, дюк дюков, милостиво назначивший мне на завтра свидание — пусть подождет господина архканцлера, потоскует. И Анира Най — девушка-огонь — тоже.
Гостиница называлась «Кружка пива». Ну куда еще мог бы привезти нас Шутейник, как не в заведение, что обещает обильную выпивку? Гостиница была сравнительно чистая, а баня, которую срочно для нас растопили — показалась мне даром небес. Хозяин, узнавший меня, лично принес ужин, к которому мы с Атли едва притронулись. Охраняли мою светлейшую особу восемь Алых. С таким количеством профессиональных солдат я мог бы выдержать в «Кружке пива» долгую осаду.