Шведская сказка
Шрифт:
Генералу Кречетникову приказ из Варшавы не по душе пришелся. Мало того, что гайдамаки были хорошей подмогой в борьбе с конфедератами, так еще Репнин требовал пленить вожаков и разделить. Тех, кто под польской короной был - выдать панам, а прочих – запорожцев, слободских, в Сибирь. Но приказ, есть приказ, надо выполнять. Вызвал к себе донского атамана Гурьева:
– Отправляйся со своими донцами. Успокоить нужно запорожцев с украинцами. Исполняй!
Ничего не сказал Гурьев, выходя от генерала, только слова деда Игната своего вспомнил:
– Не будет прощенья
Послал тогда гетман Мазепа казаков своих да запорожских бунт булавинский давить на Дону. Много крови казацкой пролилось… Еле выжил молодой Игнат Гурьев. От удара запорожской шаблюки руки лишился. На всю жизнь отметина. Как и ненависть к предателям воли казачьей. Вышел его внук, а ныне полковник, к своим есаулам, приказал всех казаков собрать. Взглянул грозно – утихомирились все разом, замолчали:
– Братья казаки! – начал речь Гурьев, - ведомо ли вам, как хохлы усмиряли наши городки на Дону? Как наших дедов казнили люто? После них обезлюдел Тихий Дон. Кого смерти предали, кого выслали навечно.
– То знаем, атаман! – отозвались донцы, желваки заходили у многих.
– Ныне, - руку поднял, шум останавливая, - идем брать в полон гайдамаков хохлацких. Слушай меня все! Много их, брать потому будем хитростью.
– О, паны-козаки донские в помощь к нам пожаловали! Конец теперича ляхам да жидове! – радостно встретили донцов Гурьева Железняк с Гонтой. Пир горой, да дым коромыслом. Гайдамаки песню затянули:
Йихалы козаки из Дону до дому
Пидманули Галю, зибрали с собою
Ой, ты Галю, Галю молодая
Пидманули Галю, зибрали с собою…
Гурьев аж зубы стиснул. Рука сама легла на рукоять сабли. Сдержался. Пущай напьются!
После, уже связанные, лежали вместе Железняк и Гонта.
– Що теперь буде? – шепнул сотнику запорожец.
– А буде, що Бог даст! – философски отвечал Гонта.
А было все следующим образом: Ивана Гонту с 845 товарищами выдали полякам. Всех казнили самым зверским способом. Трупы козаков были развешаны от Умани. Винницы, Брацлава до Львова. С Гонты сперва сняли живьем двенадцать полос кожи. Усмехнулся бывший сотник уманьский:
– От казали: буде болити, а вина ни болить, так паче блохи кусають!
Затем четвертовали Гонту, а после разрубили еще на четырнадцать кусков, в четырнадцати городах на площадях развесили.
Максим Железняк, а с ним еще 73 запорожца, были заключены в Киево-Печерский монастырь. После суда отправлены в Сибирь. 1 ноября 1768 года они пытались бежать из-под караула в районе Ахтырки, но были схвачены. Дальнейшая судьба не известна.
Память о них долго хранилась в малороссийском народе. Им посвящена поэма Тараса Шевченко «Гайдамаки».
В тот же день, что неудачным оказался для побега Железняка со товарищи, Россия получила известие о начале
– Татары уже ушли из пределов русских. Турки раньше весны не начнут. – Панин сообщил императрице. Екатерина в волнении ходила по кабинету. Думала.
– В первую очередь с конфедератами покончить! За зиму к войне изготовиться.
В ноябре Суздальский полк был сорван приказом с квартир и вышел маршем на Польшу. Предстояло пройти 869 верст в самое ненастное время года, в грязь и распутицу. Суворова два месяца назад произвели в бригадиры, он обратился за помощью к губернатору Сиверсу, получил в свое распоряжение множество подвод и рассадив на них весь полк, с поспешностью вышел в поход.
– Надлежить непрестанно тому обучать, как в бою поступать, господа офицеры! – не уставал повторять Суворов на ходу. На растагах тут же учение учинял. Проверял, как научились ружья заряжать. Сам показывал:
– Патрон склеиваешь… Скуси… Теперь сыпешь немного пороху на полку… Остальное – в ствол… закупориваешь пулей с бумажной гильзой и шомполом, шомполом. Повторить можешь? – вернул ружье солдату.
Веселов на удивление ловко перезарядил. И стрелял отлично. Ни одного промаха.
– Искусен ты братец в огневом деле. – похвалил Суворов. И отступив в сторону, слегка прищурился, - Веселов?
– Так точно, ваше высокопревосходительство! – бодро ответствовал Петр.
– Молодец! Не посрамишь своего батюшку. А штыковому бою, обучен?
– В совершенстве! – вмешался ротный.
– Значит, поздравляю с капральством, Веселов!
Так и двигались. По 28 верст за переход. Через месяц Суздальский полк был под Смоленском, за тридцать дней захворало шестеро и пропал один. И начались бесконечные погони и стычки с конфедератами. Пулавский метнулся было в Литву, но Суворов настиг его у Влодавы и разгромил.
Из Франции прибыл капитан Дюмурье для установления порядка и единства в действиях конфедератов. Но француз был неприятно поражен нравами, царившими среди вождей – изумительная роскошь, безумные траты, длинные обеды и пляски.
– Вы привезли денег, мой дорогой друг? – увлекая капитана в сторонку, доверительно зашептал ему на ухо Пулавский.
– Нет! – честно ответил капитан.
– Как! – в отчаянии воскликнул бывший адвокат.
– А зачем? – прямолинейно спросил Дюмурье, - судя по вашему образу жизни вы ни в чем не нуждаетесь.
– Но у нас армия в 17 тысяч человек. Их надо содержать! – негодовал Пулавский.
– Это не армия. – парировал француз, - это сброд, который подчинен десятку вождей, несогласных между собой. Вы подозреваете друг друга, деретесь между собой, переманиваете солдат. У вас нет пушек, нет пехотинцев. Одна конная шляхта, дурно вооруженная, не имеющая понятия о воинской дисциплине, не желающая подчиняться. Вы не можете оказать достойного сопротивления не только линейным русским войскам, но и казакам. – Дюмурье схватился за голову, осознав в какую авантюру он ввязался.