Шведская сказка
Шрифт:
– На колени, старый дурак! Ползи ко мне!
И королю это очень понравилось, и он почувствовал сильное возбуждение. Париж еще не знал маркиза де Сада, описавшего подобный способ сладострастия, и вечная покорность дам наскучила Людовику. А Дю Барри недаром пришла в Версаль из грязных парижских трущоб, где иногда знатные кавалеры искали развлечения подобного рода. Она знала, как с ними обращаться. И почему король должен был быть исключением? Чем он лучше этих плешивых вельмож? И она заставила монарха лизать свои туфельки, и изрядно поколачивала его.
А
– Ты шлюха, Дю Барри! И не просто шлюха. Твое место не в Версале, а на улицах Парижа. И какими титулами тебя не награждал наш король, клейма не спрячешь.
Его голос всегда был спокоен, а кивок надменен. Взгляд быстро пробегал по ее (это ж Париж, господа!) наряду, резко выделяющемуся среди всех придворных дам:
– Мадам? Мое почтение! Вы очаровательны! С каким вкусом подобраны перья вашей шляпки к этому платью! Смело, очень смело, мадам! – А глаза говорили:
– Ты одеваешься, как шлюха, Жанна! – и королю, вслух, - ваше величество, не уделите пару минут вашему верному слуге тет-а-тет. Не знаю, что делать с некой суммой денег, полученных в результате экономии. – и Людовик обрадовано удалялся вместе с Шуазелем.
– Да, я шлюха! – думала про себя Жанна, нервно теребя роскошный веер, - но разве я хуже всех тех придворных дам, что столпились сейчас в зале. Разве не они же рассказывают про себя, как, переезжая Новый мост, они встречают монаха и лошадь, а шлюхи им не нужны! Ибо они и есть шлюхи. Но только их удел униженно кланяться перед королем, а у меня сам король ползает на коленях и я хлещу его. Как мне угодно. Я проучу этих высокомерных шлюх и их мужей!
Она внимательно посмотрела на возвращавшего в компании Шуазеля Людовика. Король был в прекрасном настроении.
– Видно, опять Шуазель принес очередное подношение королю. – Догадалась Дю Барри. – Придется отложить разговор с Людовиком до лучших времен.
– Ах, дорогая моя, - король присел к Дю Барри, - невеста нашего внука уже пересекла границу Франции.
– Ну и как она? Что про нее рассказывают? Ее зовут, кажется, Мария-Антуанетта? Ей четырнадцать? – Дю Барри – проявила живой интерес, забросав короля вопросами.
– Да, моя дорогая! Я ведь поручил встретить ее на нашей границе, раздеть донага и осмотреть. Мне же нужно знать, что за товар подсовывает нам старая ведьма Мария-Терезия. А бедняга Шуазель мне лепечет: «Благородный профиль, грациозная шея, нежная кожа…» А главное, спрашиваю? Главное у женщины что, моя дорогая? – Людовик низко наклонился к любовнице, заглядывая в глубину корсажа.
– Грудь, ваше величество, конечно, грудь. – угадала фаворитка.
– Вот! – захохотал король, продолжая жадно пожирать взглядом прелести Дю Барри.
– Надеюсь, к моей груди у вашего величества нет претензий? – Дю Барри, притворно застеснявшись, прикрыла вырез веером.
– Ах, дорогая, - Людовик с сожалением
Помимо личной обиды, у Дю Барри была и другая причина добиться отставки Шуазеля. Король королем, но Мари-Жанна имела и собственного любовника. Им был герцог Эгильон. Отстранившись слегка от короля, фаворитка внимательно выискивала его среди множества дам и кавалеров.
– Странно, - подумала, - что-то не видно Эгильона. Куда он запропастился? Уже несколько дней не видно.
Бедняга Эгильон на прошлой неделе подхватил галантный недуг. И дернул его черт связаться с молоденькой артисткой из Французской Комедии. Мало того, что содрала с него 600 ливров, так и наградила вдобавок. Обнаружив это, с криком примчался к своему старому знакомому врачу Бюссону:
– Жюльен, я погиб! Все пропало!
– Все излечимо, мой герцог.
– невозмутимо отвечал врач осматривая причинное место.
– Ты не понимаешь, Жюльен! От меня могла заразиться Жанна, а от нее сам… - Эгильон замолк, вдруг осознав всю глубину пропасти, которая перед ним разверзлась. Все летело в преисподнюю. Надежды скинуть Шуазеля, планы стать ближайшим к королю министром. Все! Все, из-за одной вертлявой стервы, его собственной глупости и неуемной страсти к женщинам.
– А вы думаете, мой герцог, наш Людовик не страдал подобными недугами? – нисколько не смущаясь, врач назвал имя короля. – Или наши самые знатные дамы не обращаются к врачам с тем же самым?
– Не знаю, Жюльен! Мне наплевать на всех. Скорее, делай же что-нибудь. – в отчаяние повторял Эгильон.
– Это удовольствие у вас, мой герцог, было быстрым, а вот лечение несколько затянется. Рекомендую исчезнуть куда-нибудь на пару недель. – Вынес свой вердикт врач.
– Боже! Что я скажу Жанне? – воздел руки Эгильон.
– Проще придумать куда вы уехали, нежели объясняться по поводу откуда это! – посоветовал Бюссон тщательно моя руки.
Исчезновение Эгильона сыграло ему на руку. Повезло, можно сказать. Дю Барри, конечно, злилась на его отсутствие, но отвела душу на Шуазеле. Придравшись к очередной невнимательности министра иностранных дел к собственной особе, фаворитка короля закатила грандиозный скандал Людовику XV, и, главное, отказалась играть с ним в госпожу и слугу. Король был в отчаянии.
– Оставьте меня, ваше величество! – кричала ему Дю Барри, - отпустите меня. Я устала от пренебрежения, которому я ежедневно подвергаюсь от вашего несносного министра.
Король сдался. И был отхлестан на славу. Так, что на следующее утро завтракал стоя. Зато Шуазель был повержен. На очереди был вопрос о его преемнике. Сам Людовик склонялся к кандидатуре кардинала Рогана, принц Конде выдвигал вперед Вержена, а Дю Барри – объявившегося, наконец, Эгильона.
– Все! Терпение мое лопнуло! – заявила она своему любовнику. – Завтра же отправляйтесь к королю, благодарите его за назначение.
– Но, Жанна! – недоумевал Эгильон, - Как?
– Это мое дело! – отрезала Дю Барри. – Отправляйтесь и все.