Швейцария на полкровати (рассказы и повести)

Прокопьев Сергей

...Через год Петр Егорович поднатужился и купил новый сруб. Уже подвел баню под крышу, полы начал стелить, а тут переполюсовка как снег на голову. Надо бы подналечь да закончить к зиме стройку, а кому хочется зря напрягаться?

Погоды в тот сентябрь на загляденье были. Теплынь... Облака по небу... В самом верху изогнутые перистые застыли, пониже кучевые проплывают... Благодать... То и дело пили со свояком на крылечке недостроенной бани пиво, о переполюсовке беседовали.

Две недели маялся неизвестностью Петр Егорович...

– Петюня,

не беспохлебся!
– выйдя из тайги, успокоил брат по телефону.

В цивилизацию он вернулся в прекрасном расположении духа. Лучше некуда отшишковался и удачно оптом реализовал орех.

– Смело строй баньку, - учил.
– С ней и вознесешься. Это ведь, если говорить технически, не на небо улететь, а уйти в другое измерение. Все нужное с тобой переходит. И заблаговременно определись, что брать. Вдруг выбирать дадут.

– Жену не буду, - обрадовался Петр Егорович на возможность строить баню.

– Молодых вдовушек найдем!
– поддержал инициативу брат и серьезно добавил.
– Не забывай дышать. Я даже в тайге медитировал.

– На кедре?
– съехидничал Петр Егорович.

– Не, нынче падалку собирали.

"Надо дышать, - настраивал себя Петр Егорович, настилая полы в парной, - а то вдруг не дадут баню с собой взять".

Однако, как в перекурах ни рисовал в животе тетраэдрон, как ни сопел строго по расписанию - электричество не хотело бегать по позвоночнику.

"Может, по причине радикулита электропроводность в спине слабая? беспокоился Петр Егорович.
– К врачу что ли сходить?"

Но, подумав, решил врача в переполюсовку не посвящать. Тот был чересчур жадный, как больничный давать.

РЕВЕЛА БУРЯ В НОВОГОДНЮЮ НОЧЬ

Завелся у Любаши Светличной жених на море-океяне. Не из пучка водорослей. От брата Димки. Морячок торгового флота, он в ревущих широтах показал дружку Мише фотоличико сестры: гля, какая сеструха!

"Ба!"- сказал Миша и побежал сочинять письмо в сторону берега.

Дошла океанская весточка по волнам и через тайгу с болотами в Сибирь. Завязалась переписка. И вдруг, трах-бах, от моряка телеграмма: "ПРИЕДУ НА НОВЫЙ ГОД ТЧК".

В доме у Светличных случился психоз. Любаша у родителей была последним чадом. Когда хорошо за сорок обоим стукнуло, учудили младшую дочу. В момент образования просоленного Любкиного жениха родители невесты имели прочный, не отдерешь, статус деда Макара с бабой Мотей. С пенсией и внуками. Кроме моряка-холостяка Димки и Любаши, имелась еще дочь Валентина и сын Геннадий.

Мишин причал в Кашире Московской области располагался. Как бабе Моте не вдалбливали, что Кашира помене их Ачинска в длину и поперек, не перетолкуешь, считала: жених из москвичей.

– Ой, Любка, - причитала, - опозоримси-и-и...

Миша сообщал, что он механик. Данное рукомесло баба Мотя оченно уважала. Это не Димка-непутня, радист какой-то, а здесь - механизмы! Имя заведовать - не ручки у радио туды-сюды вертеть.

Были у бабы

Моти переживания по застольной программе: чем угодить москвичу, что в их родову метит? Но главная тревога, терзавшая сердце хозяйки, - компания. В ее мужицкой части. Ох, богата она была на подводные камни. Самый опытный мореход может лоб расшибить и перехотеть жениться.

В отношении камня "врезать за Новый год" баба Мотя на оргкомитете постановила: если кто переврежет, невзирая на принадлежность лица - муж, сын или зять, - морду утюгом отрихтует.

Но мужики не только врезать были мастаки. У деда Макара после третьей рюмки душа перла наружу так, что пуговицы не выдерживали. До пупа расстегивались как сверху, так и с шириночной стороны. Свои с пониманием относились к рвущейся сквозь застежки душе. А вот как москвич отреагирует?

Зять Никита по пуговицам был вне подозрения. Зато под хмельком петь любил. Вокалировать начинал без палочки дирижера. Как мешком из-за угла. Даже для самого певца. Вдруг в голове замыкалось реле, и всегда на "Ревела буря, дождь шумел!.." А ревел, как та буря во мраке. Штормовую стихию в масштабе один к одному рисовал. Сидит компания, выпивает-закусывает, на небе ни облачка, вдруг Никита как рявкнет подвальным басом: "Ревела!.." Не зная певца, можно с инфарктом в салат окочуриться.

Дочери Валентине баба Мотя наказала ни на секунду не отвлекаться от мужа Никиты, отвлекая его реле от бури. А на вырывающуюся от винных паров душу деда Макара сама нашла управу: приказала надеть на нее вместо рубахи водолазку сына Генки. Шириночную калитку хотела обойти спортивным трико. Дед попытался вякнуть: "Я что - цирк приехал?" На что баба Мотя рявкнула: "Тут хуже - москвич едет!"

Но посмотрела на обтянутый от лысины до пяток видок мужа и плюнула: "Срамота!"

Дед даже с распахнутой настежь ширинкой смотрелся лучше.

Кстати, жених тоже переволновался, собираясь на смотрины. Писаным красавцем себя не считал, но и не урод, чтоб глаз косой или нос набок. А все одно - беспокойство имелось. Как никогда часто в зеркало гляделся. Но с каждым автобиографическим отражением все больше убеждался - нормальный ход. И вдруг красота, как в помойное ведро. Всю жизнь тридцать два зуба без пломб и червоточины, а тут... За день до отлета к невесте жених в баню пошел, после парной бес под руку толканул: открой пиво зубами...

Переступив порог Сибири, Миша старался левую половину рта не раскрывать. Маскировал изъян красоты. В результате даже улыбка кособокая получалась. Отчего вся физиономия имела вид: "Что вы тут, лапти сибирские, волокете в жизни? Вот мы - москвичи!.." Он-то улыбался от души, даже застенчиво. А получалось сквозь зубы. Окружающие думали: "За каким хреном-овощем вообще было ехать?"

Невесту посадили как раз со стороны зубной недостачи. Любаша, глядя на поджатые губешки суженого: изводилась, ну что ему не по душе?