Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года

Брукман Александр

— И где ты планируешь остановиться?

Останавливаться в гостинице он не хотел, прекрасно знал, что гостиницы просвечиваются как рентгеном. Свою же квартиру он перед переездом в Москву продал, и особого выбора у него не было.

— У тебя, Лола, если ты, конечно, не возражаешь.

Лолита явно растерялась, но Смолин не обратил на это внимания. Конечно же, он понимал, что её стеснит, однако квартира расположена в центре города, в удобном месте, поэтому её недовольство его не смутило.

Он шел на квартиру, задумчиво рассматривая по дороге витрины магазинов, и его увидел Сапожников, проезжавший мимо на машине. Было видно, что Смолин

не спешит, и Сапожников решил, что имеет прямой смысл проследить за ним, так как, скорее всего, он движется домой. Люди, идущие по делам, обычно спешат, а так бредут только домой, обдумывая результаты дня. Адрес дома, куда вошел Смолин, Сапожников запомнил и рано утром на следующий день подъехал к нему. Сидя в машине, стал ждать Смолина, но ждать пришлось долго. Прошло уже около двух часов, но Смолин не появлялся, и Сапожников уже начал думать, что вчера ошибся. Поэтому, когда Смолин вышел из подъезда, он облегченно вздохнул, однако установить квартиру, где тот проживал, ему не удалось — соседи его не знали.

Глава 26

Высокопоставленный московский чиновник из Госкомимущества Борис Степанович Черепанов, которого сослуживцы называли между собой Черепком, летел в Сибирь неохотно, так как намечалась очередная перетряска комитета, но лететь заставляли неотложные дела. Он не любил командировки в регионы — там надо было держать ухо востро. Местные деятели то молоденькую проститутку подсунут, а потом оказывается, что она несовершеннолетняя. То взятку норовят дать, а потом открывается, что деньги меченые. Многие уже погорели на этом! Все ловят, все собирают компромат, чтобы заставить принять выгодные для них решения. Но Черепанов брал только у проверенных людей, а для взяток у неизвестных лично ему лиц у него были доверенные подчинённые, которые с ним делились. Что же касается проституток, то он их всячески избегал, так как панически боялся заразиться СПИДом.

В гостинице его поселили в шикарном номере для VIP-гостей, и буквально на следующий день после прилёта он случайно познакомился с очаровательной женщиной, актрисой драматического театра Валерией Рукавишниковой. Она пришла по каким-то своим делам к коридорной, которая в тот день дежурила на их этаже. Когда Черепанов шёл по коридору, он издали обратил внимание на элегантную стройную женщину, стоявшую около стола коридорной. Они о чём-то живо беседовали, и когда он подошёл ближе, услышал, как коридорная спросила у незнакомки:

— Так всё же, тебя утвердили на роль в спектакле?

— Утвердили, — ответила незнакомка, и посмотрела на подходившего Черепанова своими большими зеленоватыми, искусно подведенными глазами, каким-то добрым взглядом, от которого у того дрогнуло сердце. В ней чувствовалась особая порода, аристократичность и элегантность. Таких женщин среди сотрудниц и круга его общения не было. Знакомые женщины были в основном простыми и бесхитростными. Даже в баснословно дорогих нарядах они выглядели дворняжками, а их интересы ограничивались сплетнями, портными и разговорами о собственной карьере или карьере их мужей. Были и такие карьеристки, которые прокладывали себе путь наверх в буквальном смысле грудью и не только ею. Как утверждала одна его знакомая по имени Жанна, лестница наверх сложена из постелей, поэтому очень важно знать, в какую постель нужно прыгнуть, а какую можно и обойти. С нею в постели он не был, но предполагал, что она там творит чудеса, потому что очень быстро перешла в политику и стремительно

взлетала вверх. Став депутатом, она продвинула и его по служебной лестнице, потому что ей нужны были свои люди в таком важном учреждении, как Госкомимущество. И сейчас он, собственно, и находился в командировке из-за того, что она кому-то обещала завод «Импульс».

Женщина, которую он только что увидел, была совершенно из другого теста. Застенчиво взглянув на него, она попрощалась и хотела уже уйти, но он остановил её вопросом:

— Разрешите полюбопытствовать, на какую роль и в каком спектакле?

Женщина доверчиво посмотрела на него, и вдруг сказала:

— А вы приходите сегодня вечером в театр, и посмотрите. Хотите, я вам даже контрамарку дам?

У Черепанова, как у юноши, учащенно забилось сердце, и он сказал, желая показать свою значимость:

— Спасибо за приглашение, я обязательно приду. Только контрамарка мне не нужна, я буду в директорской ложе.

У женщины удивлённо прыгнули вверх бровки и она, очаровательно сморщив носик, сказала:

— Ах, вот как!

— Меня зовут Черепанов Борис Степанович, — представился он, и она протянула ему руку:

— А меня Валерия. Можно просто Лера. Фамилия Рукавишникова. Но мне пора, я очень спешу.

Она хотела попрощаться, но он задержал её руку в своей.

— Меня внизу ждёт машина, я вас доставлю туда, куда вы пожелаете.

— Мне надо в театр, у меня там репетиция.

— Лерочка, я мигом доставлю вас в театр. На машине должна быть мигалка, так что помех не будет.

Машина действительно была оснащена мигалкой — губернатор умел принимать гостей. Поэтому домчались они до театра очень быстро, и Черепанов, пообещав вечером прийти на спектакль, расстался с нею с большим сожалением. День прошёл в деловой суете и когда Черепанов вернулся в гостиницу, он, прежде всего, расспросил коридорную, которая ещё дежурила, о Лере.

— Лерочка очень талантливая артистка, но ей хода не дают. Там же всё построено на родственных отношениях. Тот чей-то сын, племянник или зять, та чья-то дочь, невестка, жена, любовница. А у Лерочки муж простой художник, да и тот придурок.

То, что у Леры есть муж и притом художник, несколько омрачило настроение Черепанова, и он поинтересовался:

— А почему вы считаете, что он придурок?

— Так как же иначе его можно назвать? — засмеялась коридорная. — Сразу же после окончания художественного училища он нарисовал картину: Брежнев в цехе среди станков, а из-за одного из них выглядывает рабочий. Картину почти уже купил дворец культуры станкостроительного завода, но вдруг Брежнев помер. Потом он перерисовал Брежнева в Черненко, и того не стало. Долго не возвращался к этой картине, а потом решил перерисовать Черненко в Горбачёва…

— И здесь случилось ГКЧП? — догадался Черепанов и захохотал. Он представлял себе, как расскажет у себя на работе эту историю — все будут валяться на полу от смеха.

— Конечно! — хохотала вместе с ним коридорная. — Друзья ему советовали — не порть историю страны, дай ей свободно развиваться, пусть народ отдохнет от твоих экспериментов…

Она от хохота уже не могла говорить, и они вместе заливались так громко, что в коридор начали выглядывать из номеров люди.

— Так понимаете, он же не просто идиот, — продолжала коридорная. — Он Лере жизнь портит. Как поссорится, постоянно уходит жить к своей матери и пропадает по месяцу, а то и больше. Притом волочится за каждой юбкой.