Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года
Шрифт:
— А почему Лера это терпит? — спросил Черепанов.
— Она очень несамостоятельная. Любая баба плюнула бы на него и с такими внешними данными, как у неё, мигом нашла бы себе мужика. А она из-за ребенка не хочет. Вот так мы, бабы, и страдаем! — вздохнула коридорная.
В театре Черепанов сидел в директорской ложе — из канцелярии губернатора позвонили в театр и предупредили, чтобы сегодня в директорской ложе никого не было, так как крупный московский чиновник посетит сегодня спектакль. Директор театра крутился около Черепанова, жалуясь на маленький бюджет, на отсутствие денег на ремонт, ещё на что-то, но Черепанову было лень поддерживать
После спектакля Черепанов ждал Леру около театра. Она грациозно спускалась по ступенькам, и у него учащенно забилось сердце — она была великолепна. Он встречал её каждый вечер, и они долго гуляли по вечернему городу. Но расставались они у подъезда её дома, потому что она его не приглашала к себе, а он не настаивал, так как боялся испортить складывающиеся романтические отношения. Лера начала привыкать к нему, как к естественному дополнению к спектаклям, и его внимание было ей приятно. «Действительно, — думала она, — Неля была права, он очень симпатичный человек, на которого можно опереться». А опереться на кого-то ей хотелось, так как она устала в одиночку бороться с одолевавшими её трудностями. Любовью к нему она не воспылала, но отторжения он у неё тоже не вызывал, и она решила его соблазнить. Это был её первый опыт, но в театре сцены соблазнения были в ходу, поэтому теоретически она была отлично подкована. И однажды, когда Черепанов, как обычно, встретил её после спектакля, Лера, взяв его под руку и, как бы случайно, прижавшись к его руке грудью, спросила:
— Борис, вам понравился спектакль?
Черепанов, вдыхая запах её духов и ощущая предплечьем её грудь через легкое платье, почувствовал сексуальное возбуждение и не сразу смог сообразить, как свой комплимент облечь в форму ответа на её вопрос. Он заглянул ей в глаза и сказал, слегка сжав её руку:
— Лера, если бы вы не играли в этом спектакле, я мало мог бы что сказать о нём. Но ваша игра мне доставила действительно большое удовольствие. У меня сложилось такое впечатление, что вы играли самое себя.
— Вы действительно так считаете, или это просто комплимент? Хотя, даже если и так, мне всё равно приятно.
Она ещё плотнее прижалась к нему грудью и, закусив губку, игриво искоса посмотрела на него. Она понимала, что он практически в её руках, и решилась в этот раз оставить его у себя. Это её возбуждало, потому что до сих пор она никогда не позволяла себе изменять мужу. У них в театре супружеские измены были в ходу, и романы на стороне не заводили только ленивые. Однако она относилась не столько к ленивым, сколько к идеалисткам, которые мечтали о бурных романах, но не находили объекты любви из-за завышенных требований. Сегодня она решила опустить планку своих претензий и согласиться, пусть не на красавца и супермена, но на человека солидного и надёжного. А Черепанов, возбужденный прикосновениями, взглядами и игривым тоном Леры, решил попробовать сегодня напроситься к ней на кофе. Оглянувшись по сторонам, он увидел приближающееся такси.
— Лерочка, давайте возьмем такси. Вы же, вероятно, сегодня очень устали! По эмоциональности вы сегодня были ярче всех.
Она не возражала, и он махнул рукой таксисту, который сразу же к ним подъехал. Лера и Черепанов сели на заднее сидение, и она, прижавшись к нему, спросила таксиста:
— Краснослободскую улицу знаете? Пожалуйста, дом 23, пятый этаж, слева от лифта.
— Мы выше третьего не доставляем —
— Вот и мой дом — сказала Лера. — А вон мои окна. Если вы не спешите, я могу угостить вас чаем.
Она повернулась к нему и, взглянув ему в глаза, подумала: «Какую банальную чушь я несу! Ему сейчас хочется совсем не чая».
И смутившись, скорее для себя, чем для него, добавила:
— Впрочем, что за чушь я несу! Уже так поздно. Зря вы отпустили такси, теперь вам придется искать себе другое.
Черепанов мучительно соображал, что ему надо сказать. Будучи в амурных делах не очень опытным, он пытался решить — она из вежливости сказала про чай, не подумав о времени, или можно всё-таки вернуться к вопросу о чае. Оттягивая время, он посмотрел на её окна, потом на подъезд и наконец сказал первое, что пришло в голову:
— Лерочка, я сегодня от спектакля под таким впечатлением, что, если бы у вас нашлась бы рюмочка коньяка, я с удовольствием выпил бы чай.
Лера испытала некоторое облегчение оттого, что Черепанов взял инициативу на себя. Теперь ей надо постепенно сдаваться под его напором с тем, чтобы, возбуждая Черепанова, удерживать его в роли инициатора сближения. Она изобразила колебание:
— Есть и чай, и рюмочка коньяка найдется. Но я не знаю… Так поздно… Вот так всегда — ляпну что-нибудь не подумав…
— Разве это поздно, ведь ещё нет двенадцати. Так что, нальете рюмочку с чаем? Или чай с рюмочкой?
«Почему бы прямо не сказать, идем переспим? — подумал Черепанов. — Но с такой женщиной так нельзя. Интересно, выставит она меня или всё-таки сдастся?»
Она всё больше волновала его, и было заметно, что Лера колеблется. Он страстно желал, чтобы она согласилась, он был готов и жаждал приключения, и с трудом удержался, чтобы не крикнуть «Yes», когда она, видимо решившись, тихо сказала:
— Борис, обещайте мне, что мы выпьем чай, и вы сразу же уйдете. Я всё-таки замужняя женщина, и это будет не очень удобно. Обещаете?
Черепанов был готов обещать что угодно:
— Как только вы мне прикажете, я уйду, даже не допив чай.
Лера благодарно взглянула на него и, взяв его за руку, слегка пожала её.
— Я вам почему-то очень доверяю, Боря, — тихо сказала она, тем самым ещё больше возбуждая его.
Они поднялись на лифте на пятый этаж, и пока лифт ехал короткое время, он разглядывал её лицо, шею, точеное ушко с маленькой серёжкой, а она делала вид, что следит за этажами. В большой прихожей квартиры дома сталинской постройки она, сбросив с плеч накинутую шерстяную кофточку, прошла в комнату и, включив свет, тихо шепнула ему:
— Посидите, пожалуйста, в комнате, а я быстренько разогрею чай.
В квартире они были одни, и шептать не было совершенно никакой необходимости, но этот шепот создавал особую доверительную связь между ними.
— А можно я помогу вам? — так же тихо шепнул он ей. — Вдвоем мы в два раза быстрее его разогреем.
— Разогревать чай вдвоем?
— Конечно. Я ведь большой специалист по яичницам и разогреву чая.
Он взял её за оголенные плечи и поцеловал в шею.
— Боря, — тихо сказала она, мягко отстраняясь, — мы же с вами договорились, что я буду в безопасности.