Сицилианская защита
Шрифт:
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
Расхаживая по кабинету, Айказян вслух анализировал тезисы Moero доклада. Казалось, о моем присутствии он забыл, словно вовсе и не я сидел тут на кожаном диване.
Время от времени Айказян отходил к доске, выводил формулы, чертил разные схемы, делал вычисления... И молчал, будто и возражений у него не было.
На самом деле шеф просто разбирал те теоретические положения, которые я выдвинул в своем докладе, сравнивал их со скромными результатами, полученными мною и Седой во время наших вечерних опытов.
Я внимательно слушал его, стараясь не
Потом вдруг замолчал. Остановился передо мной и сказал:
– Знаешь, интересная все-таки получается штука. Здесь столько всяких "но" и "если", что, мне кажется, стоит продолжать работу. А может, не стоит?.. Может, и я и ты, мы оба ошибаемся? Трудно сказать...
– Да, очень трудно, - согласился я.
– И знаете, на что похожа эта история? Человек с топором в руках прокладывает дорогу в джунглях- Он вырубает густую сеть лиан и не знает, что его ждет впереди. Может, притаился в засаде хищник? А может, наконец покажется какое-нибудь селение?
– Ты бывал в джунглях?
– поинтересовался Айказян.
– Нет.
– Я тоже,- сказал он.
Потом подсел ко мне на диван: - Хотя в пробирке все еще получается какая-то ерунда, мне кажется, этот метод имеет перспективы.
– Я тоже так думаю.
– Но перспективы весьма призрачные, - продолжал Айказян.- Вот, к примеру, клей, который мы недавно получили. Ведь его никто не хочет производить. Завод отказывается. У завода свои планы. А наш полимер пока что единственное средство, дающее возможность склеивать резину и сталь. Эх,вздохнул Айказян,- бороться приходится не только с природой, но и с капризами и вкусами различных людей. Мы получили уникальный клей, но никому нет до этого дела. Никому! И вместо того чтобы заняться новыми проблемами, мы вынуждены бороться за признание очевидного с множеством ведомств и министерств. Этим я хочу сказать: найдется ли у тебя столько сил - если, конечно, твой эксперимент удастся,- чтобы продолжать борьбу уже в совершенно иной области?
– Не знаю, об этом я не задумывался.
– А сейчас подумай,- посоветовал Айказян.
– Этот вопрос должен тебя волновать.
– Подумаю,- пообещал я.
– Ну как?
– спросила Седа, когда я вернулся в лабораторию.
– Ничего особенного. Айказян только сомневается, удастся ли все это внедрить в производство?
– Удастся,- убежденно сказала Седа.
– А я теперь, пожалуй, тоже сомневаюсь. Айказян привел в пример случай с .клеем.
– Это как воду в ступе толочь,- заметил Рубен.
– Придумали пустую работу. Скоро ведь, наверное, утвердят новые темы. А вы будете тут топтаться на месте.
– Думай, как тебе нравится, - бросила Седа.
– Вы словно бы проектируете фотонную ракету, для которой в мире еще нет горючего, - продолжал Рубен.Иначе говоря, занимаетесь так называемой чистой наукой. Наука для науки... Кстати, у меня есть отличные новые записи, заходите, как-нибудь вечерком послушать. Не смотри на меня так свирепо, Левой, ты уже начинаешь пугать меня, но не сможешь отнять право высказывать свое мнение.
– Даже в случае, если мнение это никого не
– Даже в этом случае, - кивнул Рубен.- А все-таки, может, зайдете? Луиза, тебя я не приглашаю, чтобы, не дай бог, жених не закатил сцены ревности.
– И чего ты так любишь точить лясы?
– сказал я.
– Тренирую голосовые связки,- невозмутимо ответил Рубен.- Но ты, кажется, против каких бы то ни было тренировок?..
– Пойдем, Седа,- предложил я.- Мутит уже от этого словоблудия. Вставай, Луиза.
Мы вышли из лаборатории.
Разогретый зноем асфальт пружинил под ногами, как тесто. А солнце продолжало нещадно палить. Луиза попрощалась с нами на автобусной остановке. Спешила на свидание с Араиком.
– У меня такое чувство, словно мне предстоит сдавать экзамен,- сказал я.
– И весьма ответственный,- вставила Седа.
Она дышала тяжело, и я замедлил шаг.
– Араик еще не снял комнаты?
– Нет,- ответил я.- А мне, честно говоря, и не хочется, чтобы .это ему удалось так скоро.
– Завидуешь небось?
– С ним веселее. До ночи музыку слушаем, а иногда он читает стихи,сказал я.
– Здорово!
– вздохнула Седа.- Теперь уж мне завидно.
– Какое на тебе интересное платье!..- сказал я.
На Седе было платье, похожее на мешок, с отверстиями для головы и для рук.
– Только заметил?
– засмеялась Седа.- Внимательный же ты человек.
– Зайдем в кафе-мороженое?
– предложил я.
– Тебе очень этого хочется?
– Ну, если ты против...
– Я просто боюсь, что ты опоздаешь и Араик будет ждать на улице,-.сказала Седа.
– У соседей всегда кто-нибудь дома.
– Ну, если так, зайдем.
– В "Арагил"?
– спросил я.
– В "Анаит",-сказала Седа.
– Все равно. Такси!..
Народу в кафе было мало. Мы устроились в уголке, у окна. Я заказал две порции мороженого и лимонад.
– Помнишь, какой вкусный был лимонад до войны?
– Не помню.
– Очень вкусный...
– Едва ли...- улыбнулся я.,- Все дело в том, что тот лимонад ты пила в детстве. А все связанное с блаженными воспоминаниями детства кажется нам лучше, чем это было на самом деле.
– Может, ты и прав,- сказала Седа.- Но разница всетаки есть.
– Пусть будет по-твоему, - согласился я.
– Позвольте?
– спросил подошедший к нашему столику старик. Несмотря на жару, он был в коричневой клетчатой куртке, застегнутой на все пуговицы, которые, казалось, вот-вот отлетят. Брюки его с трудом сходились на поясе.
В левой руке он держал шляпу, а в правой были какие-то иностранные газеты.
– Пожалуйста,- сказал я без удовольствия.
Старик сел.
– Спасибо,- сказал он, отдуваясь.
– Как вы похожи друг на друга. Брат и сестра?
– Нет,- ответил я.
– Что ж, прекрасно, дети мои. Долгой вам жизни и счастливой старости. Пристрой-ка на подоконнике мою шляпу, сынок..
Я водворил его древнюю шляпу с широченными полями на подоконник.
– Спасибо.- Старик выложил на стол пятнадцатикопеечную монетку и попросил: - Дочка, принесика мне кофе.