Сицилиец
Шрифт:
В кармане звякает мелочь — спасибо, что не высыпалась на васин пол — хватит на электричку. Это значит, что надо дойти пешком до Филей, думаю, займёт около получаса, потом минут сорок на поезде до Барвихи и там снова пешком до дома минут пятнадцать. Не так трагично. Иду. Скорее отсюда. Во мне всё кипит, меня трясёт, долго не могу успокоиться. Желудок режет, в ушах стучит и начинает болеть голова.
Я опаздываю на поезд на пять минут и жду целый час, когда придёт следующий. Он задерживается. Сегодня, похоже, всё против меня. Времени достаточно чтобы всё обдумать, и я снова и снова прокручиваю
Наконец приходит электричка. Людей почти нет. Я сижу у окна и всматриваюсь в ночь. Темно. Редкие огни медленно проплывают мимо. Начинает капать дождь.
Добираюсь до дома очень поздно. На сердце противно, гадко. Вася-Вася… Хочу вымыться, смыть его прикосновения. Дождь в тему… Будто это я разливаюсь слезами.
Вася, что ж ты так все испортил? И как же погано, Вася, какая ж ты скотина. Как теперь с тобой здороваться, в глаза смотреть… Теперь, как только гляну на тебя, перед глазами будет твой подлый, кривой, тонкий член. И в Крым я к тебе не поеду уже. Да…
От станции идти минут пятнадцать. Выхожу из вагона в тёплый дождь. Грустно. На голову и плечи падают крупные тёплые капли, я глубоко вдыхаю густой влажный воздух и мне становится легче. Меня больше не колотит, остаётся только отстранённая усталость. Отпускает. Медленно бреду к дому. Струйки текут по лицу. С волос на шею, на спину, под платье.
Окна тёмные, только в гостиной тусклый свет. Значит Марко нет…
Как только в голове раздаётся его имя, сердце моментально учащается. Наверное, он звонил, но я не могла ответить и прочитать сообщения… Почему же он не пришёл? Я-то думала, он ждёт дома. А может был и уже ушёл? Как же ему позвонить?
Стоп! Хватит! Ты чего так разволновалась? Сейчас самое главное скорее упасть в постель, а все остальное будет не сейчас. Завтра…
Не хочу с кем-нибудь столкнуться, поэтому план такой: тихо затворить дверь, и как мышка прошмыгнуть в свою комнату. Смотри же, не звякни ключами. Крадусь как тать. В гостиной, наверное, Инга — чувствую её любимые ароматические свечи. Навязчивый восточный запах. Почему она так его любит? Дура она все-таки. И приглушенная музыка со стонами — это в её духе. Разумеется, опять напивается. Ладно, она мне никто, мы почти даже и не разговариваем.
Нужно пройти мимо открытой двери. Тихонечко подхожу и заглядываю. Сначала вижу только её. Да, это Инга, кто ж ещё. Она стоит на коленях и что-то делает. Молится что ли? Я подвигаюсь совсем чуть-чуть и выглядываю из-за портьеры.
Пока ничего не понимаю. Я подаюсь вперёд ещё совсем чуточку. Вот Инга. Она стоит на коленях. Разметала по голым плечам свои золотые кудри. Весь день, наверное, крутила. Её руки тянутся…
Не-е-т…
Опора уходит из-под ног как-то очень быстро и пугающе. Меня начинает кружить, мотать и кувыркать, что-то очень больно и сильно бьёт под дых, в затылок, по вискам. Чувствую только, как подводит живот и накатывает тошнота.
Марко, все-таки здесь…
11. Отстаньте, оставьте меня в покое
Я не могу пошевелиться, цепенею и не отрываясь смотрю, как моя сводная сестра расстёгивает его брюки. Мне бы что-то сделать, крикнуть, остановить
Она ловко извлекает член Марко. Он готов, возбуждён и твёрд, и Инга берет его в рот. Она берёт в рот член Марко. Как в замедленном кино… Волны пробегают по локонам — она приближает и отдаляет от Марко голову, вбирает и выпускает его из себя. К нему — от него, к нему — от него… У него каменное злое лицо.
Он хватает двумя руками голову Инги, сминая все её кудряшки, всю архитектуру, всю эту магию соблазна и резко вгоняет член в самое горло. Ещё, ещё, ещё. Она захлёбывается, течёт слюна, шея раздувается при каждом толчке. Кажется, она здесь больше не главная. Потом он отстраняется. Инга хватает мокрым ртом воздух и как собака смотрит на него снизу.
Марко довольно грубо тянет её за руку, поднимает, ставит на ноги и подводит к дивану. Это совсем близко, я вижу всё очень ясно. Он разворачивает Ингу спиной к себе и толкает вперёд, она падает на диван, неловко заваливается, наступает коленями на подол платья, старается подняться. Он хватает её за бёдра и рывком тянет вверх, устанавливая задом к себе.
Платье длинное и это неудобно, одним движением его не задрать. Марко это злит. Он совсем не щадит этот тонкий, беззащитный, струящийся шёлк. Трусиков на Инге нет — она всё знала наперёд. Марко плюёт на ладонь и проводит у неё между ног. Инга изгибается, и я смотрю на её белые, красивые ноги и на вывалившуюся из лёгкого платья грудь.
Марко кладёт одну руку Инге на крестец, а другой направляет свой член. Он входит в неё быстро и резко. Всё тело Инги напрягается, она выгибается и подаётся вперёд. Я вижу, как напрягается и наливается кровью её шея, вздуваются вены. Она чуть поворачивает голову, рот открыт, брови сведены — всё напряжено до предела. Просто античная скульптура. Инга громко дышит ртом. Марко делает резкое короткое движение вперёд, и она издаёт рычание. Она рычит и хрипит как зверь. Каждый новый толчок заставляет Ингу рычать и хрипеть:
— Д-а-а-а! Д-а-а-а…
Я снова смотрю на её ноги. У неё маленькие мизинцы. Сейчас эти мизинчики выскользнули из-под лямочек босоножек и очень неудобно и нелепо зацепились за них.
Я смотрю, как дёргаются эти босоножки и мне становится их очень и очень жалко, и себя жалко, и вообще всех — даже Ингу, с вот этими её мизинчиками и порванным платьем… На моих глазах выступают слезы. Я поднимаю взгляд и вижу, что голова Марко повёрнута, и он смотрит на меня. Должно быть я выгляжу обескураженно и жалко. Его губы презрительно изгибаются, совсем чуть-чуть. И он отворачивается к Инге.
Я пячусь и двигаюсь к своей комнате. Не чувствую ничего, не понимаю, как иду и как я ещё не умерла. Запах соков моей сестры и сладкие благовония мне кажутся трупным ядом. Я вхожу в свою комнату, закрываю дверь, приваливаюсь к ней спиной и сползаю вниз. Меня нет, я больше не существую.
***
— Лиза!
В дверь стучат
— Она точно там?
— Да там она. Второй день уже.
— Ты что, серьёзно? Почему раньше не сказала? Лиза, у тебя все нормально?
Нормально. Просто отлично. Лучше некуда. Папа с Ингой проявляют заботу.