Сидящие у рва
Шрифт:
Боги-братья не простят ему этого. Они спросят его: Хаммар, что сделал ты, чтобы остановить волну безумия? Где ты был, когда чудовища похищали твоих повелителей, тех, кому ты клялся в верности? Почему ты не разрушил дворец до основания?..
Запахнувшись, чтобы ветер не продувал до костей, уткнувшись носом и подбородком в мягкие складки плаща, Хаммар думал.
А может быть, просто одна эпоха сменилась другой? Может быть, все то, что случилось — это признаки того, что Аххуман ушел к другим берегам? Может быть,
Хаммар тоже не знал. Он искал хоть какого-то тайного знака, указания богов, и не мог найти. Его сны можно было толковать двояко. Пространные объяснения жрецов-прорицателей были туманны и неопределенны, и не давали ответа на главный вопрос.
Какой нынче век? У какого бога просить помощи и удачи?..
Позади Хаммара чуть слышно дышал огромный спящий лагерь. Здесь — все его войско. Худшие из лучших — ибо ушли бессмертные фаланги Нгара, ушли моряки и лучники Гаррана, ушли всадники и копьеносцы Берсея, ушли ветераны Музаггара.
А те, что остались — спят…
Хаммар вздрогнул, поднял голову. Ему почудилось, что небо озарилось вспышкой — ярко белый шар приподнялся на юго-востоке, там, где лежала так и не покоренная Нуанна, — потом стал желтым, потом красным, синим, и наконец исчез, растворившись во тьме.
Хаммар взглянул на телохранителей. Они, как завороженные, неотрывно глядели в сторону Нуанны.
«Вот он, знак!» — Хаммар расправил плечи, которые согнули заботы последних недель, вдохнул полной грудью сырого холодного ветра и с внезапной радостью понял: сменилась эпоха.
Облака, двигавшиеся с юга, погасили все звезды. Стало совсем темно.
Он быстро повернулся и торопливо пошел к шатру. Телохранители запоздали и догнали его бегом.
С тревогой заглядывали Хаммару в лицо. Хаммар улыбался. Теперь он знал, какое время пришло: время разрушать.
Вернувшись в шатер, Хаммар велел разбудить начальника конницы, командира агемы и начальника штаба.
— Вывести две тысячи из лагеря. Перекрыть все входы и выходы из Нуанны, никого не выпускать. Остальным тысячам быть готовым к походу. В лагере останется тысяча Буррага и обслуга.
Выступаем немедленно. Тризна начнется к закату луны.
НУАННА
Сначала мальчишка шел сам. Через час, когда начала меняться стража, они пересекли почти весь старый город и вышли к каналу. К тому времени Аххаггид уже валился с ног от усталости, и Аххаг, чертыхнувшись, взял его на руки. Положил кулем на плечо. Мальчик обнял его шею, пристроился поудобнее и задремал.
Ассуан указал вниз, на темную воду.
— Отсюда придется идти по каналу. Здесь у берега есть тайный путь — тропа, скрытая водой.
Ассуан перешагнул
— Спускайся!
Аххаг шепнул малышу:
— Держись крепче…
С кошачьей ловкостью он перемахнул через парапет, повис на руках.
— Прыгай, я здесь! — совсем рядом послышался голос Ассуана.
Аххаг оказался почти по пояс в непроницаемо черной воде. Под ногами он ощутил надежный каменный выступ, достаточно широкий, чтобы можно было идти, не рискуя свалиться в глубину канала.
— Т-с-с! — шепнул Ассуан в самое ухо Аххага. — Над водой слышен каждый звук. Мы должны пройти мимо усиленных постов и стражи.
И они побрели по воде, раздвигая ее так, словно она состояла из хрустальных колокольчиков, связанных в цепочки.
Вверху посветлело; это горели костры ночной стражи. Время от времени раздавались странные звуки — ночной канал кишел живностью; Аххаг ощущал иногда, как ему в ноги тычутся какие-то животные, или рыбы; однажды на них налетела водяная крыса, испуганно фыркнула и поплыла прочь, чертя по воде светящийся зигзаг.
Миновали два обводных канала, и наконец приблизились к третьему — последнему, кольцом окружавшему дворец жрецов.
Здесь, на площади, было множество солдат. Горели факела, слышалась перекличка часовых; Аххаг знал, что на площади стоит катафалк с телом Берсея, что для него готовится пышная церемония и уже, вероятно, сложена пирамида, предназначенная для погребального сожжения. Аххаг подумал о Берсее, когда-то бывшим едва ли не любимцем царя, но не испытал никаких чувств.
Да, он был. Теперь его нет. Это удел всех живших и еще не живших. Жизнь — переход из ничего в ничто. Для всех — но не для Аххага.
Ассуан остановился, тронул его за плечо. Приложил палец к губам. Выразительно взглянул на мальчишку.
Аххаг склонил голову и Ассуан, прижав губы к самому уху, прошептал:
— Сейчас мы выйдем из канала, — там, под мостом. И пойдем к дворцу. Сначала ты. Хаах поможет тебе. Я следом. Но мальчишка…
Ассуан помедлил и выдохнул:
— Не лучше ли оставить его здесь?
Аххаг молча оттолкнул Ассуана — раздался плеск — крепче прижал к себе Аххаггида левой рукой и шепнул:
— Веди.
Тропа пересекла канал как раз под мостом. Аххаг нащупал ногой подводную ступень и шагнул вверх.
Ассуан уже поднялся и, присев, отжимал воду с плаща, умудряясь при этом не издавать ни единого звука.
Аххаг последовал его примеру; Аххаггид, присев на корточки и прижав руки к груди, дрожал от холода.
Внезапно где-то наверху, на площади, заунывно захрипели трубы.
Послышалось шарканье тысяч ног, цокот копыт, крики-приказы.
Аххаг и Ассуан переглянулись.