Сидящие у рва
Шрифт:
Гарран уже отыскал Храма и Эхнара, который и в смерти оставался безумным, потом Абаха, но песок тек быстро и неумолимо, и уже Хаонт гудел за спиной, что пора возвращаться, иначе можно навечно остаться в царстве Последней Богини.
И вдруг Гарран увидел Хаббаха. У него была огромная рана на животе — кровь вытекла, и рана казалась распустившимся бледным цветком.
— Хаббах? Почему ты здесь, а не на корабле?
— Измена, — мучительно кривя губы ответил капитан. — Воины подняли мятеж. Меня зарезал десятник Хаммух. И Эммаха убили…
Гарран не дослушал и устремился дальше. За ним следовал Хаонт, а за Хаонтом — тени
Он увидел бледное лицо Ом Эро и увлек его за собой. И кого-то еще, и еще, он уже не различал лиц и бежал к выходу, стараясь вывести как можно больше людей, — уже неважно, кого именно, и за ним устремлялись тени темнокожих невольников из Джайи, и светлобородых наемников из Тсура, и желтолицые соотечественники Ом Эро… А песочная нить в часах, зажатых в его кулаке, стремительно истончалась. И свет вокруг начал меркнуть, и люди, казавшиеся живыми, превращались сначала в безобразные раздутые трупы, а потом в скелеты в истлевших лохмотьях, и смрад гибели и небытия ударил в нос Гаррану.
Последние песчинки скользнули вниз, и тотчас длинная костлявая рука протянулась откуда-то сбоку и вцепилась в часы. Гарран взглянул, не выпуская их: рука принадлежала безобразному существу, полуразложившейся женщине с темными волосами до пола, с провалившимися глазницами и оскалом остатков зубов.
Гарран в страхе схватил часы обеими руками и попытался вывернуть их из когтистой лапы.
— Где выход? Где выход, Хаонт? — крикнул он.
Великан развернул его за плечи и толкнул в спину и в этот самый миг часы взорвались, брызнув стеклом. Страшно заревела богиня за его спиной, и завыли миллионы плененных ею. Из треснувшего потолка зеленым потоком рухнула вода, мгновенно вспенившись, подняла Гаррана и швырнула во тьму.
Он очнулся, когда его несли по темным туннелям лабиринта к выходу на поверхность. Мертвый король хорошо знал дорогу.
Невидимые призраки с каждым шагом обретали плоть: шаги звучали увереннее, и даже слышались голоса, окликавшие друг друга.
Они выбрались на поверхность, когда кровавый закат залил гавань. Кровь, казалось, была повсюду — на камнях и траве, на тропе, которая вела к берегу.
И «Альбатрос» тоже был залит кровью.
Когда на корабле заметили плот с ожившими мертвецами, медленно двигавшийся по кровавой глади воды, началась паника. Гаррану не пришлось наводить порядок: к тому времени, когда он поднялся на борт, зачинщики мятежа, связанные и уложенные на палубе, покорно ожидали своей участи.
— Они останутся здесь, на острове, — сказал Гарран. — На плот их, к берегу!
Связанные полетели за борт, плот оттолкнули от корабля, а Гарран приказал немедленно выбрать якоря.
Было безветренно, и гребцы взялись за весла. «Альбатрос» медленно развернулся носом к выходу из гавани.
Между тем снизу, из самых глубин ада, послышался нарастающий гул. Кажется, приближалось землетрясение, и вскоре вода в бухте стала закипать и подниматься стеной. Первая и Последняя рвалась на поверхность, вдогонку за беглецами.
— Быстрее, быстрее! — кричал Гарран и сам Хаббах схватился за весло.
Скалы дрожали. Трещина пробежала по крепостной стене и закачался один из бастионов, готовый опрокинуться в кипящую воду.
Волна ударила в берег и повернула обратно. «Альбатрос» оказался на ее гребне, но благодаря искусству Эммаха развернулся и понесся прямо
Гигантская волна пронесла «Альбатрос» мимо островка, на котором стоял маяк. И тут же со стороны гавани донесся глухой глубинный удар.
«Глаз Муллагонга» пошатнулся и стал медленно приседать на одно колено. Громадные камни полетели в воду. С клекотом закружились над маяком обезумевшие морские скитальцы.
Теперь уже все, кто мог, бросились к веслам пострадавшего борта. Кренясь на бок, корабль постепенно стал набирать ход.
Никто не видел гигантскую руку, вынырнувшую из пены. Рука схватилась за ванты. Канаты лопнули, раздался скрежет; зеленая рука хлестнула мертвого короля, в одиночестве стоявшего на палубе, над самой головой Амма-хранителя. Хаонт покачнулся, но устоял. Лишь глубокие борозды остались на позеленевших от времени латах, да на выцветшем плаще появилось несколько разрезов. Рука исчезла, лишь под водой еще виднелись черные кудри, завивавшиеся вместе с кильватерной струей.
Остров удалялся. Небо стремительно темнело и постепенно набирал силу ветер. Первая и Последняя смотрела из вечных глубин на уплывавший корабль.
Потом она спустилась по ступеням в древний лабиринт и побежала по подводным коридорам. С низких сводов сочилась вода, скелеты рабов-землекопов светились во тьме, указывая путь. Иногда коридор упирался в непроходимое препятствие, созданное землетрясениями. И тогда Богиня переходила на другой ярус — выше или ниже — и продолжала бежать за кораблем.
Еще несколько ночей на севере клубилось огненное облако, далеко озаряя море. Несколько дней и ночей бушевал крепкий шторм, но ветер был попутным, и гребцы успели отдохнуть от каторжного труда.
Потом установилась спокойная погода, дул попутный ветерок, а Хаонт, завернувшись в плащ, по-прежнему стоял на носу «Альбатроса», глядя бронзовыми глазами в одному ему ведомую даль.
Корабль плыл на юг, к Стеклянным островам.
ТАЙНА МЕРТВОГО КОРОЛЯ
Все долгие дни и ночи плавания мертвый король неподвижно стоял на носу, закутанный в плащ с серебряной каймой, в громоздкой тяжелой короне и бронзовой маске.
Однажды ночью, когда Гарран случайно оказался рядом с королем, бронзовая маска заговорила.
Король говорил низким глухим голосом, в котором не было никаких человеческих чувств, — словно то, что он рассказывал, его не касалось.
Четыреста лет назад на острове Муллагонг расцвела великая цивилизация. Четыре города-крепости, четыре столицы — Южная, где правил сам король, Северная, где по традиции правил сын короля, Западная и Восточная, — были построены на его берегах, и все четыре связывали каменные дороги с верстовыми столбами. Склоны гор, поросшие соснами и муллагонгским кедром, давали в изобилии строительный материал, и тысячи муллагонгских судов бороздили просторы Южного моря.