Сила безмолвия
Шрифт:
— Сперва у тебя будут проблемы. Но стоит тебе понять, что собой представляет дух, вторая проблема будет решена автоматически, и наоборот. Если дух говорит с тобой, используя свои безмолвные слова, ты немедленно узнаешь то, чем является дух.
Он сказал, что нагваль Элиас верил, что трудность заключалась в нашем нежелании принять идею того, что знание может существовать без слов, объясняющих его.
— Но мне не трудно принять это, — сказал я.
— Принять это утверждение не так легко, как сказать, что ты его принял, — сказал дон Хуан. — Нагваль Элиас говорил мне, что все человечество движется прочь от абстрактного,
Дон Хуан повторил, что суть нашего затруднения в возврате к абстрактному заключалась в нашем отказе принять то, что мы можем знать без слов и даже без мыслей.
Я хотел возразить, что он говорит бессмысленные вещи, как вдруг испытал сильное чувство, что что-то упустил. И что этот пункт был очень важен для меня. Он действительно пытался рассказать мне о чем-то, что или не мог уловить или что не могло быть описано полностью.
— Знание и язык отделены друг от друга, — мягко повторил он.
У меня вырвалось: «Я знаю это», как будто я действительно имел такое знание, когда поймал себя на этом.
— Я же говорил тебе, невозможно говорить о духе, — продолжал он, — поскольку дух можно только переживать. Маги пытаются объяснить это состояние, говоря, что духа нельзя ни увидеть, ни почувствовать. Но он всегда маячит над нами. Иногда он приходит к некоторым из нас. Большую часть времени он кажется равнодушным к нам.
Я молчал. Дон Хуан продолжал объяснять. Он сказал, что дух во многих отношениях был видом дикого животного. Он держится от нас на расстоянии, пока не наступает момент, когда что-то завлекает его к нам. И тогда дух начинает манифестировать себя.
Я задал вопрос:
— Если дух не существо и не присутствие, и не имеет сущности, как кто-то может соблазнить его?
— Твоя проблема, — сказал он, — в том, что ты считаешься только со своей собственной идеей об абстрактном. Например, внутренняя сущность человека или фундаментальные принципы абстрактны для тебя. Или, возможно, что-то немного менее определенное, такое как характер, воля, мужество, достоинство, честь, дух, конечно, может быть описано в терминах всего этого. Но что нас смущает больше всего, так это то, что он и все это, и ничего из этого.
Дон Хуан добавил, что я понимаю абстрактное либо как противоположность практичности, с которой я думаю, либо как вещь, которая по-моему мнению не имеет конкретного существования.
— Тогда как для мага абстрактное является чем-то таким, чему нет параллели в человеческом состоянии, — сказал он.
— Но это же одинаковые вещи, — закричал я. — Разве ты не видишь, что мы говорим об одном и том же?
— Мы не говорим об одном и том же, — возразил он. — Для мага дух является абстрактным только потому, что он знает его без слов и даже без мыслей. И все же без малейшего шанса или желания понять его, маг управляет духом, он знает его, заманивает и завлекает его, становится знакомым ему и выражает его в своих действиях.
Я начал в отчаянии качать головой. Я не видел никакой разницы.
— Суть твоего заблуждения в том, что я использовал для описания духа
Дон Хуан разъярил меня. Я обозвал его упрямцем, а он смеялся надо мной. Он предположил, что если я обдумаю утверждение о том, что знание может быть независимо от речи, не беспокоясь о понимании этого, возможно я увижу просвет.
— Подумай над этим, — сказал он. — Встреча со мной — это не совсем то, что думаешь ты. В тот день, когда я встретил тебя, ты встретился с абстрактным. Но поскольку ты не мог говорить об этом, ты не заметил его. Маги встречают абстрактное без размышлений о нем, или видения его, или прикосновения к нему, или ощущения его присутствия.
Я хранил молчание, так как мне не улыбалось спорить с ним. Иногда мне казалось, что он становится умышленно малопонятным. А дон Хуан, по-видимому, был страшно доволен самим собой.
Последнее обольщение нагваля Хулиана
В патио дома дона Хуана было прохладно и тихо, как под сводами женского монастыря. Несколько больших фруктовых деревьев, посаженных очень близко друг от друга, казалось, регулировали температуру и поглощали все звуки. Помню, когда я впервые зашел к нему в дом, я сделал критическое замечание по поводу нелогичного образа, которым были посажены эти фруктовые деревья. Я бы дал им большее пространство. Он ответил, что эти деревья не были его собственностью, они были свободными и независимыми воинами-деревьями, которые присоединились к его партии воинов, и что мое замечание — предназначенное для обычных деревьев — было не актуальным.
Его ответ прозвучал для меня метафорично. Я не знал еще тогда, что все, о чем он говорит, надо понимать буквально. Дон Хуан и я сидели в плетеных креслах лицом к фруктовым деревьям. Они были полностью увешаны плодами. Я заметил, что зрелище не только красивое, но и крайне интригующее, поскольку сезон плодов еще не наступил.
— Есть интересная история об этом, — отозвался он. — Как ты уже знаешь, эти деревья — воины моей партии. Они плодоносят теперь потому, что все члены моей партии рассказывали и выражали чувства о нашем окончательном путешествии вот здесь, перед ними. И деревья теперь знают, что когда мы двинемся в наше окончательное путешествие, они будут сопровождать нас.
Я удивленно уставился на него.
— Я не могу оставить их, — объяснил он. — Они же тоже воины. Они связали свою судьбу с партией нагвалей. И они знают то, как я отношусь к ним. Точка сборки деревьев находится очень низко в их огромной светящейся оболочке, и это позволяет им знать наши чувства, которые мы имеем сейчас, когда обсуждаем мое окончательное путешествие.
Я промолчал, не желая останавливаться на этой теме. Дон Хуан заговорил, рассеивая мое настроение.
— Второе абстрактное ядро магических историй называется стук духа, — сказал он. — Первое ядро, манифестации духа, является доктриной, которую намерение выстроило и поместило перед магом, приглашая его к участию. Это доктрина намерения, увиденная магом. Стук духа — та же доктрина, увиденная начинающим, которого приглашают, а скорее всего принуждают к участию.