Сила безмолвия
Шрифт:
Он объяснил, что маги срывают маску с собственной важности и находят, что это самосожаление, замаскированное подо что-то еще.
— Возможно, это не очень звучит, но зато правда, — сказал он. – Самосожаление — это реальный враг и источник человеческих несчастий. Не имея жалости к себе, человек не позволит себе быть схваченным собственной важностью. Но если сила собственной важности имеет место, она образует свой собственный импульс. И это, по-видимому, независимое свойство собственной важности придает ей ложное чувство ценности.
Его объяснение, которое я при нормальных обстоятельствах
Он продолжил свое объяснение, сказав, что маги абсолютно убеждены, что, перемещая свои точки сборки с их привычной позиции, мы достигаем состояния бытия, которое может быть названо только безжалостностью. Маги знают, благодаря своим практическим действиям, что как только их точки сборки смещаются, их собственная важность разлетается в клочья. Без привычного положения их точек сборки образ личного «я» больше не подтверждается. А без тяжелой фокусировки на образе самих себя они теряют и жалость к себе и собственную важность. Поэтому маги правы, говоря, что собственная важность — это просто замаскированное самосожаление.
Затем он взял мое послеобеденное переживание и проследил его шаг за шагом. Он заявил, что нагваль в своей роли лидера или учителя проявляет себя в наиболее деловой и в то же время в наиболее безупречной манере. Поскольку он не в силах рационально планировать ход своих поступков, нагваль всегда позволяет определять свой курс духу. Например, сказал дон Хуан, он сам не планировал, что ему следует делать, пока дух не дал ему знак, когда ранним утром мы завтракали в Ногалесе. Он посоветовал мне восстановить это событие и рассказать ему, что я вспомнил.
Я припомнил, что во время завтрака я был очень смущен, так как дон Хуан подшучивал надо мной.
— Подумай об официантке, — посоветовал дон Хуан.
— Все, что я могу вспомнить о ней, это то, что она была очень грубой.
— Но что она делала? — настаивал он. — Что она делала, пока ждала, когда мы сделаем заказ?
После секундной паузы я вспомнил, что она была суровой на вид девушкой, которая кинула мне меню и стояла, почти касаясь меня, молчаливо требуя, чтобы я поторопился сделать заказ.
Пока девушка ждала, нетерпеливо постукивая ногой о пол, она заколола шпилькой свои длинные черные волосы — и перемена была изумительной. Она стала выглядеть более привлекательной, более зрелой. Меня откровенно потрясла перемена в ней. Фактически, из-за этого я даже не обращал внимания на ее плохие манеры.
— Это было предзнаменование, — сказал дон Хуан. — Суровость и трансформация представляли собой знак духа.
Он сказал, что его первым действием, как нагваля, было дать мне знать о своих намерениях. Поэтому он сказал мне очень ясным языком, но исподтишка, что хочет дать мне урок по безжалостности.
— Ну, вспоминай же, — попросил он. — Я заговорил с официанткой и старой дамой за соседним столиком.
Понукаемый им, я вспомнил, что дон Хуан фактически
Женщины расхохотались. Мне показалось, что они смеются над моим смущением. Дон Хуан сказал им, причем очень серьезно, что я направляюсь в Мехико, чтобы отыскать жену для себя. Он спросил, не знают ли они какую-нибудь честную, скромную, целомудренную девушку, которая хотела бы выйти замуж и не была бы слишком требовательной в вопросах мужской красоты. Он представился моим сватом.
Женщины чуть не падали от хохота. Я был ужасно раздосадован. Дон Хуан повернулся к официантке и спросил, не хочет ли она выйти замуж за меня. Она ответила, что помолвлена. Мне показалось, что она приняла слова дона Хуана за чистую монету.
— Почему ты не даешь ему говорить самому за себя? — спросила старая дама у дона Хуана.
— У него дефект речи, — ответил он, — мальчик ужасно заикается.
Официантка заметила, что я говорил вполне нормально, когда заказывал завтрак.
— О! Ты очень наблюдательна, — сказал дон Хуан. — Он говорит нормально только тогда, когда заказывает пищу. Я говорил ему, и не раз, что если он хочет научиться говорить нормально, ему надо стать безжалостным. Я даже привел его сюда, чтобы дать ему несколько уроков по безжалостности.
— Бедный малый, — вздохнула старая женщина.
— Ладно, нам, наверное, лучше собираться в путь, если мы хотим сегодня найти любовь для него, — сказал дон Хуан, вставая и раскланиваясь.
— Вы так серьезно подходите к этому сватовству, — заметила молодая официантка дону Хуану.
— Держу пари, — ответил он, — я сумею помочь ему в том, в чем он нуждается, и он сможет пересечь границу и достичь места отсутствия жалости.
Мне подумалось, что дон Хуан называет местом отсутствия жалости или брак, или США. Я засмеялся этой метафоре и вдруг начал так ужасно заикаться, что напугал женщин до полусмерти, а дон Хуан истерически захохотал.
— Мне обязательно надо было заявить тебе о своей цели, — сказал дон Хуан, продолжая свое объяснение. — Я сделал это, но обвел тебя вокруг пальца, как только мог.
Он сказал, что с того момента, как дух манифестирует себя, каждый шаг ведет к своему удовлетворительному завершению с абсолютной легкостью. И моя точка сборки достигла места отсутствия жалости, когда под давлением его трансформации она была вынуждена оставить свое привычное место самоотражения.
— Позиция самоотражения, — сказал дон Хуан, — вынуждает точку сборки собирать мир фальшивого сострадания, но вполне реальной жестокости и самососредоточения. В этом мире единственно реальными чувствами являются те, которые удобны тому, кто их переживает.