Сила любви
Шрифт:
— А что, без замужества никак не обойтись? — спросила я, когда откашлялась.
— Трудно женщине без мужика в селище прожить, — ответила Ягиня, — да и вековух никто не любит, пятой стороной стороной обходят. Мы уже говорили с тобой об этом. Хотя в городище ещё можно, ежели к кому в приживалки податься.
— Это как, с мужиком просто так жить? Уж лучше тогда замуж! — воскликнула я.
— Ты попутала приживалку с полюбовницей, Забава, — улыбнувшись моему возмущению, пояснила Ягиня, — приживалка, это прислуга, которая за еду и кров работает.
— А других перспектив нет?
Такой
— Ну, ещё в полюбовницы можно к боярину какому-нибудь пристроится, но сельских девок они обычно не замечают.
— Я могла бы у тебя остаться, помощницей твоей стать, — а что, жить в лесу мне даже понравилось. Тишина, никто не тревожит. Никаких безумных старцев и Колош.
***
Курятник был небольшим сарайчиком с оградкой. И пахло в нём отнюдь не цветочками.
Куры с петухом чинно прогуливались на улице. Но увидев нас, заколготились и побежали в курятник, путаясь у нас под ногами.
— Вот заразы, — ругнулась Ягиня. — не пускай их.
Легко сказать, не пускай. Когда они уже заскочили, расселись в соломе и теперь неодобрительно поглядывали на нас. Петух запрыгнул на насест, вскукарекнул и нахохлился, всем видом показывая, что нам тут не рады.
Ягиня тем временем дала мне лукошко, на дно которого была уложена солома.
— Яйцо под курицой, — сказала она мне, — руку подсовываешь под неё, осторожно яйцо берешь и в лукошко. И так под каждой курицей проверить нужно. Потом сарайчик с двориком подмести нужно, помет убрать, соломки подложить, зерна подсыпать, водички подлить. А яйца в погребок спустим. Там прохладно.
Я тоскливо осмотрела фронт работы.
— Ты справишься, — подбодрила меня Ягиня и вышла за дверь.
Я подоткнула юбки, вздохнула и подошла к первой курице, присела, руку подсунула, нащупала яйцо и получила клювом прямо по ладони. Больно. Ладонь непроизвольно сжалась. Яйцо растеклось по полу и по руке. Минус одно.
Попробуем ещё раз. Но вторая курица раскудахталась забила крыльями. За ней всполошились остальные куры. Я вскочила и испугано попятилась к двери. С насеста спрыгнул петух и сейчас наскакивал на меня с грозным кукуреком. Такое грозное куриное войско. Я представила, как выгляжу со стороны, и мне стало смешно.
Услышав мой смех, куры утихли, даже петух замер на месте и посматривал на меня. Как на ненормальную. А я смеялась в голос.
— Куриное войско! Ха-Ха-Ха! Петух — генерал! На кого свой клюв нацелил, пернатый? Вот я тебя.
Я бросила лукошко, схватила метлу и замахнулась на петуха. Тот среагировал мгновенно — пулей вылетел из курятника, проскочив между моих ног. Куры решили не испытывать судьбу и метнулись за ним.
— Вот и ладненько! — улыбнулась я, поднимая лукошко.
Яйца я собрала быстро. Высунула голову наружу. Куры жались вдоль оградки и с тоской поглядывали на дверь, петух скрывался за их спинами. Я подышала свежим воздухом немного и принялась за уборку. Пока подметала пол, поняла, почти не испытываю чувство брезгливости, и запах уже не так напрягает. Я даже паутину их углов вымела. Довольная своей работой
— Управилась уже? Молодец какая! — поприветствовала меня Ягиня. — Теперь пойдем в хлев!
Нечто похуже курятника. Школа выживания 4 (Анна)
Хуже курятника может быть только коровник, или хлев. Уже на подходах к нему я уловила неописуемую нормальными русскими словами вонь. А чтобы описать то, что ожидало меня внутри, не хватило бы даже многообразных матерных выражений.
Я просто замерла в дверях, так как пройти внутрь было невозможно. Коровьи лепешки лежали везде: на полу плотным слоем примерно в пол метра высотой, в кормушке и даже в кадке с водой.
— Ты что годами здесь не убиралась, а теперь решила бесплатной рабочей силой воспользоваться под предлогом моего обучения? — поинтересовалась я, когда Ягиня, улыбаясь, вручила мне лопату.
— Навоз будешь грузить на тележку, — проговорила девушка, показывая на тачку, стоявшую рядом и проигнорировав мой вопрос. — И возить на край огородика в ямку. Потом по грядкам раскидаем. Как управишься, крикнешь, а я пока травами займусь.
Зажав нос и стараясь пореже дышать, я принялась за уборку.
— И кто же так лопатой лепешки поддевает? — услышала я чей-то насмешливый голос. — Тебе так и дня не хватит, чтобы все вычистить.
Я обернулась. Сзади стоял небольшого росточка мужичонка в рубашке и портках.
— Смотри, как надобно, — сказал он, подогнав тележку прямо к двери.
Отбирав у меня лопатку, мужичонка стал лихо перекидывать содержимое хлева на тележку. Не успела я и глазом моргнуть, как та была заполнена доверху.
— Поняла? — спросил он и, не дождавшись моего ответа, вдруг исчез.
— Ты куда? Вернись! — крикнула я в надежде, что этот загадочный тип поможет мне ещё, но он больше не появился. Пришлось справляться самой.
Я отвезла навоз, на огородик. Вернулась. Поставила тачку, как показал мужик, и попробовала метать лепешки, как он, действительно, дело пошло побыстрее. Через некоторое время пол стал чистым. Осталось очистить кормушку и поилку. С этим я справилась быстро. Потом заложила в кормушку сена, а кадку заполнила чистой водой, и довольная собой наконец вышла из коровника.
Свежий воздух! Ещё ни разу в жизни я так ему не радовалась. Хотя от меня самой несло навозом и куриным пометом вперемешку.
Сейчас бы в баньку, да помыться хорошенько. Но баньку никто не топил, и я решила проявить инициативу. Мне ведь уже объяснили, как это делается. Даже выдали собственное огниво. Оно сейчас лежало в специальном кармашке моей поневы. Я набрала сухоцвета и храбро вошла в баню.
Баннихи нигде не было. Банника тоже не наблюдалось. Интересно, где они тут живут. Не на чердаке же? Или у них есть потайная комнатка? Я пожалела, что не выяснила этот вопрос. Высечь искру мне удалось с первого раза, но огонь почему-то не захотел разгораться. Я подула посильнее, сухоцвет слетел на пол, полыхнул пламенем. И огонь перескочил на лежавшие рядом березовые венки, отрезая мне путь к бочке с водой.