Сила Трех

Джонс Диана Уинн

— Его утащили дорики! — заорала через плечо Бренда.

От звука ее голоса с деревьев так и взвились птицы, хлопая крыльями. Бренда бежала, высматривая хотя бы малейшие следы Айны и Сири. «Только непонятно, как я их увижу там, где никогда раньше не видела», — подумала она.

— Айна! Сири!

Никто не отозвался — только взлетела еще стайка перепуганных птиц. Через три минуты Бренда выскочила из леса с другой стороны, и перед ней с гребня холма открылся вид на серо-зеленые просторы Низин. Следов лейлюдей видно не было, зато в пятидесяти ярдах слева из склона холма зеленым бугром выдавалось Гарлесье.

— Тогда

сначала с тобой разберусь, — сказала Бренда Хафни и помчалась туда.

Ей подумалось, что Хафни будет легче, если она съедет по склону сидя. Ее прибытие к подножию кургана ознаменовалось хрустом, треском и хлюпаньем. Легчайшее движение перед курганом мгновенно прекратилось. Внезапно настала полная тишина. Бренда уставилась туда, где она в последний раз заметила движение. Глупости, конечно, но ей показалось, что там виднеется нечто вроде человека, вжавшегося в куст.

— Сири? — осторожно спросила Бренда.

Полкуста ожило, и к ней метнулся Сири.

— Бренда! Что стряслось?

— Сири! — послышался голос Айны. Потом и она поспешила к Бренде, отделившись от другой стороны куста. — Что такое?

— Гейра и Джералда схватили и хотят принести в жертву! — выпалила Бренда.

— Что?! — резко спросил кто-то еще.

И тут все пространство перед Гарлесьем разом ожило. Бренда была огорошена и немало испугана, обнаружив, что ее окружает толпа воинственных мужчин и девушек. Эти люди были вовсе не такие худые и легкие, как дориги. Волосы у них так и торчали в разные стороны. Лица светились отвагой и решимостью. Мужчины по большей части носили бороды. Одеты они были в овечьи шкуры и домотканое полотно цвета Низин, и все нацелили на нее кинжалы и копья из какого-то металла, не похожего на железо. Хотя самые рослые из этих людей были выше Бренды всего на пару дюймов, она не сомневалась, что даже мальчики размером с Сири при желании справятся с ней в два счета. Собравшись вместе, лейлюди превращались в устрашающее воинство. На Бренду смотрели десятки ярких глаз — голубых, серых, зеленоватых, — и все они были непривычно миндалевидные. Бренду ужасно смутило, что по крайней мере у восьмерых мужчин были золотые гривны — и такие, и сякие, так что понять, кто из воинов отец Гейра, было невозможно. Когда кто-то спросил: «Откуда ты знаешь?» — Бренда прижала Хафни к груди, словно защищая его, и ответила всем разом:

— Мне сказала Халла. От нее просто свихнуться можно! Только и думала, как бы ей не попало за Хафни!

— Да ну ее, Халлу! Дура дурой, — сказал Сири. — А Гейр-то что?

Бренда рассказала им то, что услышала от Халлы. Один воин в золотой гривне, светловолосый мужчина с синими глазами, печально произнес:

— Этого-то я и боялся.

А другой, помоложе, у которого по лицу и одежде ползали пчелы, спросил:

— А где другой дориг — сын царя?

— Вот, — ответила Бренда и показала ему меховой комочек.

Все яркие глаза обратились к жалкому тельцу, и многие воины поежились. Третий воин в золотой гривне — лицо у него было тонкое и умное, и его выражение Бренде понравилось — пробился вперед и сказал:

— Можно взглянуть?

Бренда обнаружила, что доверяет ему. Она позволила ему взять Хафни в руки. Воин взял странное существо очень бережно, осторожно перевернул его и тщательно осмотрел, а потом положил на траву и присел рядом на корточки. Все столпились кругом посмотреть.

— Берегись, Банот, — предупредил

кто-то. — Это может быть ловушка.

Банот покачал головой.

— С Народом Луны подобное иногда случается, — сказал он. — Это такое отчаяние. — Он взглянул на Бренду снизу вверх. — Чтобы превратить его обратно, потребуется больше слов, чем известно нам с Адарой.

— Ой, мамочки! — огорчилась Бренда. — Он был в десять раз симпатичнее этой Халлы!

Тут вперед пробился четвертый воин в золотой гривне, и с ним был мальчик. Оба Бренде не понравились. У мужчины были жидкие рыжие волосы и надутая манера держаться. У мальчика торчали уши, и вид у него был пакостный.

— Пустая трата времени, — заявил мужчина. — Нужно прекратить страдания этой твари и поскорее открыть курган.

При этих словах мальчик занес копье, собираясь пронзить лежавшее на земле пушистое тельце.

— Только попробуй! — закричала Бренда. — Пусть только кто-нибудь попробует, и увидите, что будет! — И она двинулась на мужчину и мальчика, раздувая ноздри, словно разъяренный бык.

Мальчик порскнул в сторону, а мужчина попятился.

— Я ничего такого не имел в виду, — неловко рассмеялся он.

Это был один из самых приятных моментов в жизни Айны и Сири — так им было сладостно видеть, как Орбана и Ондо преследует свирепая пунцовая великанша. Но поскольку Бренда, того и гляди, могла напороться на копье Орбана, Сири поспешил вмешаться:

— Бренда, я же могу превратить Хафни обратно. Пап, можно, я нашлю на него Помысел?

— Да, давай, — кивнул Гест.

Бренда поняла, что Гест — это светловолосый. Он ей тоже понравился.

Сири глубоко вздохнул и приготовился сосредоточиваться. И тут же пушистое тельце растаяло и сделалось горкой серого тумана. Туман потемнел, сгустился и превратился в Хафни, скорчившегося на траве жалким комочком. Хафни был без капюшона, поэтому сначала все увидели его кудрявую шевелюру. А потом он поднял голову, и все увидели, что лицо у него пепельно-белое, а желтые глаза покраснели. Хафни и вправду был отчаянно несчастен. Но Бренду, Айну и Сири это не обмануло. Сири знал, что никакого Помысла он не насылал. Бренда и Айна вспомнили, что Халла вообще не таяла. Она просто превратилась обратно — причем с криком, потому что ей было больно. Хафни увидел, как они на него смотрят, и ответил взглядом, умолявшим, чтобы они помалкивали.

Прочие охотники были ошарашены.

— Это разве дориг? — спросила какая-то девушка.

— Только посмотрите, какая у него гривна! — воскликнул Ондо.

— А с виду почти человек! — сказал еще кто-то.

— Они все такие, когда без капюшонов, — сказал Банот.

Он попытался поставить Хафни на ноги. Хафни со стоном осел обратно на траву. Бренда решила, что у него просто все затекло — еще бы, ведь он так долго сохранял такое странное обличье, — но Гест и Банот встревожились.

— В чем дело? — ласково спросил Гест, склоняясь над Хафни.

Хафни поднял на него отчаянные глаза.

— Это ведь из-за меня Гейра и великана хотят принести в жертву! — сказал он. — Это я провел их в наши покои, и это я предал и их, и собственный народ. Пожалуйста, возьмите меня и принесите в жертву!

— Таких жертв мы не приносим, — сказал Гест.

— Ну, пожалуйста! — Из желтых глаз Хафни по белым щекам хлынули слезы. — Скажите отцу, что вы принесете меня в жертву, и тогда он их отпустит!