Сильная и независимая для котика
Шрифт:
Мурси согласно кивнула. Подобными махинациями пользовались и СШГ, хотя оборачивали их в приличную обертку из демократии. Мнимая власть народа и свобода воли. Ты, конечно, можешь жить, где захочешь, только помни, что везде тебя ожидает обман и война. И от таких мыслей капитану всегда становилось не по себе. Слишком хорошо она на своей шкуре познала всю тяжесть аналогичных манипуляций, когда в родном монастыре с детства твердили, что йонгеи это отродье Хаоса и быть похожим на них сродни обмазыванию нечистотами. Хотя по факту, это такие же люди, просто более сильные, чем любой храмовник. А если взять в
— А теперь к делу, — хлопнула в ладоши Лиля. По этой команде бледнолицые берсеркеры, невесть откуда появившиеся в то же мгновение, заняли барабанные установки и места у микрофонов. — Нас пока не видно народу, но когда начнется моё выступление, ни от кого не должен ускользнуть обзор. Всё начинается с простого звука, который тревожит, заставляет бросить дела и сосредоточенно ожидать!
Лиля махнула рукой. Её био-ангелы включили репродукторы, из которых тут же полился тревожный перезвон гитарных струн. Монотонный, придерживающийся одной музыкальной гаммы, он всё нарастал и нарастал.
— Музыка творит чудеса с любым живым существом, даже с растениями. Так считали древние, и разрази меня гроза, были тысячу раз правы. Я экспериментировала. Например, при спокойной мелодии и оркестровом сопровождении урожай гораздо лучше, а надои рогатого скота возрастают в миллиарды раз. А у людей! Вибрация басов и низких нот задевает что-то в голове. Кстати, спасибо за это Дукалису, в том же трактате, что и про карму написано было. Самым мощным считается звук «Ом». Поднимается снизу, проходит по всему телу и резонирует в голове. И ты увидишь сейчас собственными глазами, как это работает.
Лиля опять махнула рукой, и группа берсеркеров синхронно затянула в микрофоны этот самый «Ом». Мурси самой невольно захотелось повторить за ним, и она тихонечко пропела. Действительно, звук рождался где-то в животе, вибрацией доходил до легких, застревал в горле и отдавался уже в мозгу.
Воздух сгустился. Напряжение возросло. Народ на плантациях и внизу, в городе, бросил свои дела. Кто стоял на месте, кто пропадал из поля зрения, скрываясь за тенью уступа. Но каждый повторял за берсеркерами, пока, наконец, вся долина не покрылась этим странным заклинанием. Казалось, что сама природа подхватила единый порыв и вторит ветром, такой гул стоял по всей округе.
— Главное не затянуть, но и недожать тоже провал, — шепнула Лиля, довольная произведенным эффектом. — Приготовься, скоро мой выход. Стой тут и не пугай подданных.
Внезапно вначале берсеркеры замолчали, потом и люди. Сидящие за барабанами ангелы сделали по нескольку громких ударов. Мурси вздрогнула. Удары повторились, словно раскаты грома, и опять погрузили долину в тишину. А потом начался каскад бита, как в Цирке радостной резни. На этот шум к ним вышел Морган, и Мурси его остановила рядом с собой. Ударные набирали темп, отчеканивая ровный заводной ритм. Хотелось воспрянуть, выпрямиться навстречу любым опасностям, это было как появление солнца после атомной ночи, как самая сильная боевая молитва. И вот Лиля сделала два шага вперед, распростерла руки к небу, а ангелы под ритм бодренько затянули свое
— Эй, смерд, здравствуй! Как живешь? — прокричала Лиля в микрофон, и люди внизу тут же упали на колени. — Что смерд, ждешь от меня дождь?
— Да! — хором отозвались подданные.
— Тогда принесите мне круглый шлем, что забыл один из моих гостей у вас возле канализации! И я дарую вам дождь!
Лиля развернулась и отошла, барабаны начали утихать, скатились на мелкое подёргивание, а потом и вовсе умолкли, осталось лишь слабое монотонное теребоньконье струнных.
— Это было опупительно! — Мурси показала большой палец вверх. — Как ты их, ух! Дашь мне запись? Вдруг пригодится, когда захочу обратиться к Созданным.
— Мне не жалко, и это запишем на твой холофон.
— А что за дождь? — поинтересовался Морган.
— Вот принесет гонец шлем, и я открою краны с чистой водой. В наше время, она страшный дефицит. Я из ледников её добываю и очищаю от примесей радиации. Нужно же чем — то и новых жителей приманивать, не только угрозами. Я добилась любви и повиновения без применения ауры. Теперь меня знают как Дракона — строгого, но справедливого. Дарующего жизнь за послушание и отнимающая её за непокорность.
— А почему «Дракон»? Ведь это в мужском роде! — не удержался катар. — Почему вам не использовать феминитив?
— И исковеркать благородный язык космоарго? Ну, даешь, партнер. Дракон — звучит гордо. Это не какая-то там Драконша. Вот как ты называешь свою госпожу?
— Капитан, — сказал первое, что пришло на ум Морган.
— А хотел бы, чтобы её звали «капитанша»? Что это такое? Брезгливый, даже пренебрежительный оттенок не находишь? Если я войду в историю как Дракон, то ничего плохого в этом не вижу. Меня совсем не парит мужской род. Наоборот, звучит гордо.
— А мне всё равно, — безразлично пожала плечами Мурси. — Пусть хоть «капитанша», хоть «дочь греха», без разницы.
— Вот поэтому тебе и никогда не достичь таких же величин, как мне. Ну что, отобедаем? Я после наших разговоров проголодалась.
***
После обеда и непродолжительной беседы, Лиля занялась нуждами своих подопечных, ожидая гонца, а Мурси и Моргана сопроводили в спальню, где уже отдыхал до этого катар. Он выспался и очень старался держать себя в руках, чтобы не завалить тысячами вопросов капитана. Мурси выглядела уставшей, напряженной, хотя еще минуту назад в обществе первородной, улыбалась. Возможно, она просто утомилась, а может, и что, скорее всего, её поглощали раздумья о чем-то вызнанном в процессе ознакомления с устройством замка.
Мурси звездой плюхнулась на кровать и тяжело вздохнула.
— Утомились, сэр? Вам надо было со мной идти отдыхать, а не заниматься, не пойми чем, с Лилей. Я надеюсь, вашу честь не поругали?
— Шо? — рассмеялась вопросу Мурси. — Нет, Морган. Мы обсуждали дела. И мне не нравится всё это.
— Что именно?
— Всё. Слишком уж складно. Понятно, что оружие мы так просто не получим, искать его придется у диких народов, как минимум. Но сама Лиля! Изображала из себя такую радушную хозяйку. Подозрительно.