Сильная и независимая
Шрифт:
Глава 2
Громыхая бутылками, как незадачливый вор в закромах стеклодувной фабрики, первой на новом месте ко мне присоединяется Стася.
— Привет! Я, оказывается, была совсем рядом, — бормочет она, вручая мне плотный пакет. — Ты знала, что у вас алкомаркет прямо в доме?
— Угу. Вот и как тут не спиться новоявленной брошенке, когда для этого созданы все условия? — грустно иронизирую я.
— Эй, ты чего, Юль? Конечно, сейчас так не кажется, но все будет хорошо. Правда-правда! —
— Обязательно, — шепчу я, растрогавшись. — Проходи давай.
Стаська отстраняется. Вешает куртку в шкаф, наступая на задники, стаскивает короткие уги. И безошибочно находит дорогу на кухню.
— Хорошо тут у тебя, — комментирует, оглядевшись по сторонам. Я равнодушно прослеживаю за ее взглядом и вдруг понимаю, что и впрямь получилось неплохо. По крайней мере, здесь мне нравится гораздо больше, чем в квартире Моисеева, в которой я провела последние пятнадцать лет своей жизни. И цветовые решения — преимущественно бежевый монохром, и яркие акценты в виде большого дивана цвета морской волны да насыщенно-винного — кресла, и сувениры, которые я покупала в путешествиях, а потом им не находила места — очень круто между собой подружились здесь, полностью в моем вкусе. Что довольно неожиданно, учитывая, что я никогда не планировала тут жить, а квартиру готовила к сдаче.
— Кажется, эта недвижимость досталась тебе по наследству?
— По наследству мне перешла бабушкина хрущевка. Но она шла под снос, и вот… — развожу руками.
— Как хорошо, что ты не успела ее сдать, прям как знала! — восторгается Стася.
— Не поверишь — только подумала, что, может, неосознанно чувствовала приближение конца.
— А что, были какие-то предпосылки?
Вопрос, который я себе теперь задаю все время! И ведь я почти уверена, что никаких предпосылок не было. По крайней мере, я не находила пятен от помады на Эдиковых рубашках, а от него самого не несло чужими духами. Впрочем, Эдик сказал, что у них еще ничего не было. И, кажется, именно этот факт не дает мне до конца смириться с происходящим. Очевидно, вытащи я его из-под бабы, обрубить концы мне бы труда не составило. А тут я не могу не думать, что ничего непоправимого не случилось. Что все еще можно отмотать назад… И это так нечеловечески жестоко, что в груди больно.
— Не знаю, — шепчу растерянно.
— Юльчик, ну ты чего? — сникает Стася, не зная, как ко мне подступиться в таком состоянии. Мы с девочками не так давно взяли ее под свое крылышко. И вообще-то подразумевалось, что это мы станем ее поддержкой, а никак не наоборот.
— Кажется, в дверь звонят. Откроешь? Мне что-то совсем херово.
Батарейка окончательно сдохла. Даже начинает казаться, что я зря позвала подруг. Возможно, мне стоило какое-то время побыть наедине с собою. Как следует все обдумать. Оплакать рухнувшие мечты. Но что уж? Судя по голосам, доносящимся из коридора, боевой десант моих девочек прибыл в полном составе, так что поздняк метаться.
— Где наша страдалица? — с порога берет быка за рога Алла. — Та-а-ак. Я не поняла, Моисеева, вы че тут — насухую сидите?
— Сама же говорила — так лучше, — шмыгаю носом, утыкаясь
— Юлечка, я твоего Эдика и пьяная в сиську в суде раскатаю, — угрожающе сощуривается Рындина.
— Ну в каком суде? Ты чего? — закатываю глаза.
— В суде общей юрисдикции, конечно же. Активы нужно разделить по уму.
— Да мы уже обо всем вроде бы договорились. Эдик не лезет ко мне, я — к нему.
— Стась, ты не стой. Наливай давай… Лер, где там твои суши? Едут?
— Курьер в пути… — кивает Лерка, отчего массивные серьги в ее ушах издают приятный звенящий звук. Я залипаю на их таинственном мерцании. Кажется, Петрова говорила, что купила их где-то в Непале. Это чистый гипноз, вот правда.
— Хорошо, а то я когда голодная — злая. Так вот, что касается «вроде договорились». Юль! Ты у нас ведь умная баба. Сегодня договорились, завтра он передумал…
— Ал, ну, погоди. Эдик, конечно, поступил как мудак. Тут я не спорю…
— Еще бы.
— Но все же, поверь, за столько лет я успела хорошо его изучить. Не станет он со мной делить чашки с ложками!
— Он, может, и не стал бы. Но его девка… Я таких на своем веку повидала. Они своего не упустят, ты уж поверь моему опыту.
— Хочешь сказать, что у него нет своей головы на плечах?!
— Голова, может, и есть. Но в таких ситуациях обычно побеждает головка, — закатывает глаза Алла. — Ну что, девочки, за нас, красивых? Вздрогнули!
Вкуснейшее вино выпиваю залпом. Градус ударяет в голову. Я весь день в бегах — поесть, и то не успела.
— Хотела бы я на нее посмотреть, — вздыхает Стася.
— На кого? На девку его? — округляю глаза.
— Ага. Ты же у нас красавица. Где он нашел лучше?
Растроганно обнимаю глупышку. Молоденькая она. Наи-и-и-вная…
— Спасибо, Стасенька!
— Не смеши мои подковы — лучше… — гремит Лера. — Если бы они на это ориентировались, измен бы не было. Не удивлюсь, если она страшна как смертный грех.
— Это вряд ли, — смываю горечь во рту очередным глотком игристого. — Лерка, ты чего там не видела? Имей совесть — отложи телефон.
— Она, небось, уже открыла твою натальную карту, — фыркает Алла.
— Некоторые данные гораздо проще получить из других источников, — отмахивается Петрова.
— Из инсты? — вскидываю удивленно брови. — Да нет. Эдик не ведет соцсети.
— Зато его новая баба — наверняка. Сейчас мы тебя, миленькая, вычислим, — кровожадно усмехается Лерка.
— Ну, ничего себе, — хлопает Стаська глазами. — Тебе, Лер, можно открывать детективное агентство. Только я не пойму — зачем.
— Зачем что?
— Ну, найдем мы ее, и…
А ведь и правда. Не пойду же я к ней ругаться! И следить за ними не буду. Во-первых, это низко. А во-вторых, как я смогу двигаться дальше, если буду регулярно оглядываться назад? Развод — значит, развод.
— Он случайно не говорил, как ее зовут?
— Ариша…
— Тогда вот она, миленькая… Сто процентов.
Я с такой скоростью захлопываю глаза ладошками, что становится даже больно.
— Нет! Ничего не хочу знать, — как ребенок трясу головой.