Сильнее боли
Шрифт:
Вылезая из «жигуленка», он прихватил Галину сумку, а потом обошел машину, открыл переднюю пассажирскую дверцу и замялся – взять Костю, держа в руках сумку, не получалось. Он стал прикидывать, что будет легче нести Гале – сумку или мальчика, но та, подойдя к Тарасу, разрешила его сомнения:
–Не мучайся, Костика все равно нужно будить. Пусть пройдется, тут недалеко.
–Да зачем будить? – попытался возразить Тарас, но Галя удрученно помотала головой:
–Ты что, хочешь, чтобы Костя проснулся утром в чужой квартире, с незнакомой женщиной рядом? Хватит ему стрессов. Пусть сразу познакомится с твоей мамой, а я ему постараюсь объяснить,
Тарасу очень понравилось это «нам» из уст Гали, но сказать он ничего не успел, потому что из машины послышался недовольный голосок:
–Куда вы поедете? Я хочу с вами.
–Котеночек, мы еще не сейчас поедем. Сейчас мы все вместе пойдем в гости к маме дяди Тараса, бабушке… – она вопросительно посмотрела на Тараса.
–Оле, – подсказал Тарас и едва не расплылся в счастливой улыбке. Как сказочно сладко звучало «бабушка Оля», если учесть, что так его маму будет называть Галин сын.
–К бабушке Оле? – словно чтобы специально сделать Тарасу приятное, переспросил Костя, вылезая из салона. – Ну, давайте сходим. А потом поедем все вместе. И бабушку Олю тоже возьмем. Да, мама?
–Нет, солнышко, вы с бабушкой Олей останетесь, а мы с дядей Тарасом быстро-быстро съездим по делам и вернемся. Ладно, мой хороший?
–Ну, не знаю… – потешно копируя взрослую интонацию, задумчиво ответил мальчик. – Может быть, я бабушке Оле еще не понравлюсь, и она меня выгонит. Тогда вам придется меня все-таки взять.
–Не выгонит, – улыбнулся Тарас. – Ты ей обязательно понравишься.
–Ну, не зна-а-аю, – снова протянул Костик.
–Вот пойдем – и узнаем, – взяла Галя сына за руку.
–Что же делать, пойдемте, – вздохнул Костя. И непонятно было, чего ему больше хотелось: понравиться незнакомой бабушке или чтобы она его все-таки выгнала.
21
«Бабушка Оля» никого не выгнала. Но то, что они с Костиком ей не понравились, Галя поняла сразу. Губы женщины были плотно сжаты, глаза оценивающе прищурены, а вся ее поза, казалось, говорила: «Я терплю вас здесь только потому, что об этом попросил меня сын». Вслух же она не произнесла пока вообще ничего, только процедила приветствие.
Но Гале по большому счету было наплевать, что о ней думает мама Тараса. Главное для нее сейчас – накормить Костю, ведь он с утра, по сути, так ничего и не ел, кроме бутербродов и яблок. Поэтому Галя попросила у Ольги Михайловны, как представил маму Тарас, разрешения разогреть для Костика котлеты с пюре, которые она захватила из дому в пластиковых контейнерах. И услышала в ответ:
–Вы что же, считаете, что Тарас такой худой, потому что я морю его голодом? Рубашка на нем обвисла не поэтому, а потому, что она с чужого плеча.
–При чем тут Тарас? – не поняла смысла вопроса Галя. – Я сына хочу покормить, он голоден.
–Я тоже о сыне. О своем. Он питается вполне нормально. И продуктов у нас в доме достаточно, а я еще не настолько беспомощна, чтобы не суметь приготовить из них пищи.
–Мама! – насупился Тарас, стремительно краснея.
–Что «мама»? – вздернула брови Ольга Михайловна. – Я ведь знала, что вы едете, и у меня хватило ума приготовить ужин на всех. – Затем она перевела взгляд на Галю: – Давайте ваши котлеты, я разогрею их мальчику завтра.
Забрав у Гали контейнеры, она удалилась на кухню. Тарас же мялся в прихожей, боясь посмотреть на Галю.
–Все нормально, – сказала
–Правда? – чуть не подпрыгнул Тарас. – Она тебе правда понравилась? А мне показалось…
–Вот именно, показалось. Успокойся. Проводи нас в ванную.
Взглянув на себя в зеркало, Галя ахнула. Неудивительно, что мама Тараса встретила ее не очень дружелюбно. Другая бы женщина, может, и вовсе на порог не пустила этакую чучундру! Волосы всклокочены, на шее следы сажи. А ведь, заскочив домой, умылась. И причесывалась вроде. Но все впопыхах, в спешке. Не успела даже подвести глаза, не говоря уже о более серьезном «косметическом ремонте». Впрочем, последнее даже и к лучшему – наверняка женщины без косметики нравятся «бабушке Оле» больше. Но, подумав так, Галя мысленно фыркнула: «С какой стати ты должна ей нравиться? Не на смотрины же, в конце концов, пришла».
Галя быстро привела в порядок Костю, еще более чумазого, чем она, а потом занялась и собой. Тщательно умылась, причесалась. Костик все это время молча стоял и внимательно наблюдал за ней. А потом выдал:
–Теперь мы понравимся бабушке Оле, да, мама? Мы были грязные и потому она рассердилась?
–Разве она рассердилась? – улыбнулась Галя, хотя улыбаться ей совершенно не хотелось. – Просто бабушка Оля строгая. Но совсем не злая.
Судя по выражению лица Костика, он был с ней не очень согласен. И сказал то, что заботило его больше всего:
–Если она меня выгонит, вам придется взять меня с собой.
–Не выгонит. Ты же слышал, она сказала, что разогреет тебе завтра котлеты?
–Да, слышал, – вздохнул Костя. – А я бы и сейчас их покушал…
–Проголодался, мой котеночек, – прижала к себе Галя сынишку. – Ничего, бабушка Оля нас сейчас чем-нибудь вкусненьким накормит.
Ольга Михайловна накормила их действительно вкусно. Хоть и говорят, что голод – лучший соус, но не признать кулинарного мастерства Тарасовой мамы Галя не могла. Еда оказалась самой простой – куриный суп с вермишелью, та же курица, только тушенная с картошкой, маринованные огурчики, чай с сушками. Но приготовлено все было именно так, как любила Галя
На нее дохнуло запахом детства… Даже странно – казалось бы, ну, приготовь все то же сама, из тех же продуктов; только нет, не получается, чего-то все равно не хватает. То ли продукты стали не те, то ли сама она давно убежала из детства. И не просто убежала – сбежала. Хотелось скорее сюда, во взрослую жизнь. А ведь это глупости, не бывает никакой взрослой жизни. Жизнь – она всегда одна, от первой до последней секунды. И детство заканчивается только вместе с жизнью. Просто мы специально не замечаем его, делаем вид, что его нет, искусственно «взрослеем» и «старимся». А оттого и выглядим фальшиво, порой – просто нелепо. А надо-то ведь на самом деле лишь самую малость – не гнать от себя детство, продолжать жить с ним в единении и согласии. Слушаться не только разума, но и сердца, видеть не только глазами, но и душой. И Галя вдруг осознала, что ее больше не раздражает «неуклюжесть» Тараса. И поняла почему. Просто он не прогнал из себя детство; может, и пытался, но до конца так и не смог. И теперь, посмотрев на Тараса немного другими глазами, она невольно улыбнулась: тот с таким же детским восторгом всасывал вермишелины с ложки, как и сидящий рядом с ней Костик.