Сильнодействующее средство
Шрифт:
— Конечно, Сэнди.
— Ты больше никогда не будешь рассуждать при мне о порядочности.
Вернувшись из Швеции, дочь сообщила ему по телефону:
— Пап, было очень здорово. Ты зря не поехал.
Когда Грег совершил свой интеллектуальный грабеж, Сэнди обратился за помощью к Милтону Клебанову, самому крупному специалисту по патентному праву в Гарварде. Он хотел выяснить, может ли рассчитывать хоть на долю справедливости.
В первую встречу Клебанов расценил ситуацию довольно оптимистично. В конце концов, доктор Рейвен ведь
Пока они беседовали, Сэнди все больше охватывал страх, что в тот самый момент, пока они сотрясают воздух, Моргенштерн или его клевреты утащут его записи и лишат его улик. Поспешно закруглив разговор, он в панике бросился в лабораторию, чтобы забрать все свои бумаги, включая контракт. Поскольку ему всюду мерещились шпионы, Сэнди снял с документов копии, но не на университетском ксероксе, а в магазине на Массачусетс-авеню.
На другой день Клебанов сам ему позвонил. Сэнди коротал время в факультетском клубе.
— Я, конечно, не ученый, — начал адвокат, — и в формулах ничего не смыслю. Но меня поразили две вещи. Во-первых, даже мне ясно, что вы выполнили колоссальную часть работы. А во-вторых, предпринимать что-либо уже поздно.
У Сэнди упало сердце.
— Но вчера вы…
— Вчера я еще не видел вашего контракта, — пояснил юрист. — Думаю, вы и сами его не читали как следует. Иначе вы бы уяснили тот пункт, по которому права на все ваши достижения в штате лаборатории автоматически переходят к ее заведующему. То есть — профессору Моргенштерну.
Настроение у Сэнди совсем ухудшилось. Он понимал, что, даже если бы вчитался в этот пункт контракта, все равно доверился бы Грегу и подписал без звука.
Поддавшись эмоциям, Сэнди успел написать заявление об уходе из института, будучи уверен, что без труда найдет себе другое место. Расчет оказался верен: Колумбия и университет Джона Хопкинса, хорошо осведомленные о его истинной роли в открытии Моргенштерна, уже сами вышли на него. А после того, как он разослал свою анкету в несколько других крупных научных учреждений, предложения посыпались пачками.
После пережитой страшной несправедливости Сэнди решил, что пора научиться здоровому цинизму. Отныне, сказал он себе, надо будет заниматься наукой, оговаривая условия продвижения и материального вознаграждения за каждое достижение.
Вскоре ему стало ясно, что сейчас можно заработать большие деньги на поиске средства против старения. В конце концов, старость — универсальное зло. Тот, кто сможет замедлить этот процесс, а особенно — остановить его совсем, — увидит мир у своих ног. И миллионы — на банковском счету.
Научные лаборатории всего мира не покладая рук трудились над изучением механизмов, естественным путем ограничивающих продолжительность жизни. Легионы других исследователей охотились за генами, ослабляющими работу разных органов человеческого тела и раскручивающими невидимую пружину старения.
И вот, вооружившись отцовским принципом, Сэнди принялся «продавать» себя во все учреждения, которые,
В конце концов он принял предложение Калифорнийского технологического института и в должности профессора микробиологии возглавил собственную лабораторию.
Мотивов у него было несколько. Престиж, высокий заработок, новейшее оборудование — все это, конечно, присутствовало. Не менее существенным было и данное ему обещание выделить средства на новый Институт геронтологии. Немаловажным было и то обстоятельство, что в Беверли-Хиллз жил отец.
И, наконец, переехав на Запад, Сэнди избавлял себя от ненавистного соседства Грегори Моргенштерна.
Основные направления новаторских исследований в области геронтологии к тому времени уже были определены. Так, в Техасском университете группа ученых набрела на две разновидности генетических изменений в организме. Так называемый механизм смертности номер один запускает медленный процесс старения. А номер два — быстро и решительно довершает дело. Научившись подчинять себе эти два процесса, наука сумеет предотвращать старость.
Перед Сэнди стояла задача — найти, как остановить работу этих двух генов и «перевоспитать» таким образом, чтобы их разрушительное действие могло быть полностью нейтрализовано.
Отдельные аспекты старения видны даже невооруженному глазу. Каждое утро, проводя расческой по волосам, Сэнди с грустью отмечал, что этот процесс не минует и его. Порой он невольно пересчитывал оставшиеся в руке пряди.
Этот вполне безобидный признак говорил о том, что и другие системы организма начинают слабеть. Выражаясь языком генетики, теломеры — концевые участки хромосом — в процессе репликации ДНК теряют нуклеотидные пары, что в конечном счете и приводит к старению.
И вот Сэнди с коллегами открыли фермент теломеразу, способствующий синтезу и поддержанию теломер, то есть позволяющий предупредить процесс разрушения ДНК, доселе считавшийся необратимым. Сэнди в шутку называл это «генным удобрением для лысины».
Несмотря на свои мизантропические заявления, Сэнди в своих исследованиях руководствовался сугубо гуманными соображениями.
На самом деле ученого всегда привлекают проблемы, тем или иным образом связанные с какими-то его глубинными мотивами. Не исключено, что и многочисленные проекты Сэнди были, по крайней мере отчасти, инспирированы его беспокойством в связи с надвигающейся старостью отца.
Прожив много лет под калифорнийским солнцем, Сидни Рейвен обзавелся тремя темными пятнами на лице. Дерматолог определил их злокачественную природу и удалил хирургическим путем. По его оценке, риск немедленного распространения карциномы на другие жизненно важные органы был невелик.
Но осознание того, что отец все ближе подходит к естественному пределу жизни, толкало Сэнди на все более усиленные поиски. В глубине души он тешил себя надеждой подарить любимому папе бессмертие.
Был еще один аргумент в пользу выбора им места новой работы. Это была возможность находиться в том же часовом поясе и даже в том же городе, что и бывшая Рошель Таубман.