Сильнодействующее средство
Шрифт:
Однако теперь всю информацию о Рошель он получал только из прессы.
Ее развод с Эллиотом Виктором не сделал сенсации — странно было бы ожидать этого в городе, где церемония заключения брака, а также его расторжения считается не более чем сезонным развлечением. Но последовавшие за ним события вновь — уже в который раз — вернули Ким Тауэр в орбиту голливудского истеблишмента.
— Новости слыхал, сынок? — спросил отец в очередном телефонном разговоре.
— Пап, я весь день в лаборатории.
— Все рты поразевали, но она
— Кто? Ты о ком говоришь?
— Только не ври, что забыл о Рошель, — поддразнил старик. — Передать тебе не могу, как я горд. Только что объявили, что мисс Ким Тауэр сменит Шерри Лэнсинга на посту директора «Фокс». Это самая высокая должность, какую когда-либо получала в Голливуде женщина. Между прочим, по моим сведениям, она уже приступила к работе.
— Ого! — воскликнул Сэнди. — Вот это сенсация! Наверное, нужно послать ей поздравительную телеграмму или цветы… Как думаешь?
— Ты ей лучше позвони. Она будет рада. Не забывай, ты ее знал еще мелкой рыбешкой. А вообще, поступай как считаешь нужным, — философски заключил Рейвен-старший. — А я пойду новости смотреть. Может, съездим вместе в «Чейсенс»? Я бы тебя угостил лучшим чили в этом полушарии. Заодно и за успех Рошель выпьем.
— Отличная идея. За тобой заехать?
— Не беспокойся, сынок. Я еще домой заскочу, переоденусь. Увидимся в восемь.
Хотя Сэнди и не был связан с кинобизнесом, он все же почувствовал себя плебеем, когда на простом «Шевроле» подкатил к ресторану, где ему пришлось дожидаться, пока служители автостоянки разберутся сразу с двумя роскошными лимузинами.
Сэнди назвал себя, метрдотель учтиво наклонил голову и провел его к роскошной кабинке, отделанной красной кожей.
Спиртного ему не хотелось, и Сэнди заказал стакан минералки. Когда глаза привыкли к полумраку, он огляделся по сторонам в надежде увидеть какую-нибудь знаменитость.
Он так увлекся этим процессом, что потерял счет времени. Он уже разглядел в зале Пола Ньюмена и Джоан Вудсворт — так ему, во всяком случае, показалось, — и только тогда с ужасом обнаружил, что уже девять, а отца все нет. Сэнди подозвал официанта и попросил телефон.
— Сию минуту принесу, сэр.
Сэнди набрал номер студии.
Один гудок, второй, третий… Студия, должно быть, уже закрылась. Нет, это смешно. Кто-то же должен там быть! Какой-нибудь сценарист — да мало ли кто еще!
Наконец ответил мужской голос. Судя по всему, в столь поздний час на звонки отвечала охрана.
— Вы не скажете, в проекционных никто случайно не задержался? — спросил Сэнди.
Наступила пауза. По-видимому, охранник звонил по внутренней связи.
— Ни в одной не отвечают, сэр, — сообщил он наконец.
— А вы не соедините меня с Сидни Рейвеном?
Снова пауза.
— Прошу меня извинить, сэр, — сказал охранник, — но в нашем списке человека с такой фамилией нет.
— Вы серьезно? Мне нужен Сидни Рейвен.
Теперь его собеседник говорил увереннее.
— Прошу прощения, сэр. В списке телефонов такой фамилии не значится, — как автомат, повторил он. — Приятного вечера, сэр.
В трубке раздались гудки. Сэнди был в шоке. Следующие пятнадцать минут он провел со все нарастающим беспокойством — и тут наконец появился отец. Всегда опрятный, одетый с иголочки, на сей раз Сидни имел жалкий вид. Он был неряшлив, взлохмачен, рубашка распахнута, галстук болтается кое-как.
— Господи, пап, что стряслось?
— Сынок, считай, что я умер. Ты видишь перед собой живой труп.
Сэнди вскочил на ноги, обнял старика и усадил.
— Позволь, я закажу тебе выпить, — заботливо предложил он.
— По-моему, я уже достаточно выпил.
Только тут Сэнди почувствовал, что от отца попахивает виски.
— Пап, ради бога, что случилось?
— Смеешься? Что может случиться с попавшим под расстрел?
— Пап, послушай, — Сэнди налил отцу минералки, — ты успокойся и расскажи по порядку.
Сидни осушил стакан и пересказал сыну финальные мгновения своей карьеры.
— Я пошел смотреть рабочий материал и застал там ее. В первый момент я даже почувствовал себя польщенным. Ну как же, подумал я, не успела новая начальница прибыть на студию, а уже жаждет посмотреть на мои труды.
— И?
— И прокрутил ей пленку. Должен сказать, не бог весть что, но и не кошмар. Когда зажгли свет, она ко мне поворачивается и заявляет: «Сидни, это отстой. Полный отстой. И самое ужасное — в стиле шестидесятых». Она это раз сто повторила.
Он уронил голову и продолжал:
— Заявила, что я отстал от жизни. А потом сказала кое-что и того хуже.
У Сэнди заныло сердце. Он не хотел этого слышать. Но он понимал, что отцу надо выговориться.
— А именно?
— Обозвала меня динозавром. Сказала, что я давно вымер, а сам не заметил.
— Вот дрянь! И никакого почтения к твоим заслугам?
Старик помотал головой.
Сэнди повысил голос:
— А ведь это ты ввел ее в мир кино! Неблагодарная свинья!
— Перестань, сынок. В этом городе у всех память короткая.
Сэнди был вне себя. И одновременно понимал свое бессилие. Даже в диких джунглях так себя не ведут.
Про себя он уже знал ответ, но все же спросил:
— И что теперь будет? Она перебросит тебя на какую-нибудь «молодежную» картину?
— Перестань смеяться. Мне уже давно не двадцать пять, голова вон вся белая. Таким старцам в кино делать нечего.
— Пап, не глупи, ты сгущаешь краски.
— Хотелось бы, чтоб ты был прав. — Сидни вздохнул. — Поверь мне, сынок, даже ты уже староват для этих игр. Если дело так и дальше пойдет, то через пару лет всеми студиями будут заправлять писклявые старшеклассники. При зарплате двадцать пять миллионов в год.