Сильвия и Бруно

Льюис Кэрролл

— Ну что ж, начинайте, — согласился Профессор. — Чему быть, того не миновать.

— Слышал? Надо запомнить! — прошептала Сильвия на ухо Бруно. — Это просто замечательное правило, особенно когда попадешь в беду.

— И хорошо подходит к тем случаям, когда я поднимаю шум, — лукавым тоном проговорил мальчик. — Так что его не помешает запомнить и вам, мисс!

— Что ты имеешь в виду? — спросила Сильвия, стараясь нахмуриться, что, впрочем, ей никогда толком не удавалось.

— А сколько раз, — отвечал Бруно, — ты говорила мне: «Не стоит устраивать такой шум, Бруно!», а я отвечал тебе: «Нет, стоит!» Почему нет правил, запрещающих твердить: «Не стоит»? Впрочем, ты никогда мне не верила!

— А разве тебе можно верить, противный мальчишка! — отвечала Сильвия. — Ее слова были достаточно строгими, но я придерживаюсь мнения, что если вы хотите помочь преступнику осознать весь ужас его вины, то, произнося свои обвинения, вам лучше держать губы подальше от его щеки, не то поцелуй, пусть даже случайный, может просто-напросто испортить все впечатление от ваших слов.

Глава одиннадцатая

ПИТ И ПОЛ

— Как я уже говорил, — напомнил Другой Профессор, — я хотел бы прочесть Поэму, в которой говорится… ну, словом:

ПИТ И ПОЛ

«Ах, бедный Пит! Он мне как брат:

Ведь с ним давно уж дружим мы. И хоть и сам я небогат, Я все же дам ему взаймы. Так редки в скаредный наш век Добро и преданность друзьям. Но я, как добрый человек, ЕМУ ПОЛСОТНИ ФУНТОВ ДАМ!» Как рад был Пит, когда узнал, Что добрый Пол душой широк! Как аккуратно написал Расписку, что вернет все в срок! — Давай с тобой без суеты Мы договор составим наш. Не надо мелочиться! Ты Шестого мая долг отдашь. — Но на дворе уже апрель! — Вздохнул печально бедный Пит. — Всего каких-то пять недель, А время быстро пролетит! Дай мне хоть годик, чтоб я мог Разжиться, не считая дни!.. — Нет, я менять не стану срок: Шестого мая долг верни.

— Ну что же! — Пит вздохнул опять. — Давай мне деньги, да и в путь: Хочу компанию создать, Чтоб капитал тебе вернуть. — Ты, старина, меня прости, — Пол отвечает. — Мой совет: Недельку-две уж подожди: Пока свободных денег нет! Так день за днем бедняга Пит Ходил к нему, кляня беду, Но Пол все так же говорит: — Я сам их со дня на день жду. Ну вот и кончился апрель, Но все таким же был ответ, Хоть пролетело пять недель: «Пока свободных денег нет!» Пришло шестое… Строгий Пол С юристом к Питу постучал… Расписку положив на стол, Проговорил он: — Срок настал. Пит вздрогнул, бросившись в тоске Рвать волосы на голове, И скоро на гнилой доске Уже лежало пряди две.

Юрист, храня почтенный вид, Стоит, незыблем, как закон. И хоть слеза в глазах блестит, В руке расписку держит он. Но скоро он набрался сил: — Закон не шутит! Посему, — Решительно он заявил, — Плати, не то пойдем в тюрьму! — Как жаль мне, — Пол проговорил, — Что этот горький день настал! — Ах, Пит, ну что ты натворил! Ведь Крезом все равно не стал! Хоть кудри все ты вырвешь прочь — Что проку в этом? Ну-ка, глянь! Слезами горю не помочь: Одумайся и перестань! — А что могу поделать я: Душа скорбит! — сказал бедняк. — За что ты обобрал меня? Друзья не поступают так! Платить долги — не спорю я — Мы все обязаны сполна: Но все ж коммерция твоя Бесчеловечна и грешна. Мне чужд тот благородства пыл, Что в некоторых я нашел! (Пол скромно глазки опустил, Задумчиво уставясь в пол.) Коль заплачу полста монет — Мне с голоду лежать в гробу. — Ну, Пит, мужайся! — Пол в ответ. — Держись, не сетуй на судьбу! — Ты сыт, доволен и богат, И всюду ждет тебя почет. И твой цирюльник, говорят, Тебе почасту кудри вьет. Но благородства, как ушей, Тебе, приятель, не видать: Путь Чести прост и прям, ей-ей, Но трудно по нему шагать! — Да, жив пока, — ответил Пит, — И всяким прочим не под стать, Но парикмахер не спешит Мне бакенбарды завивать. Нет, я, приятель, небогат: Уходит все по пустякам… А раздобыть теперь деньжат Ужасно трудно, знаешь сам! — Плати же, только и всего! Верни мне долг, бедняга Пит! Что мне за дело до того, Что вдрызг тебя он разорит? Я тоже разорюсь, терпя Из благородства! Посему, За опоздание С ТЕБЯ Я, ДРУГ, ПРОЦЕНТОВ НЕ ВОЗЬМУ! — Какая милость! — Пит вскричал. — Продам булавку я свою, Рояль, на коем я играл, Парик воскресный и — свинью! Вещей он продал без числа И из одежды кой-чего, Со вздохом видя, что дела Идут все хуже у него… Недели

мчались, год прошел; Пит исхудал, как от чумы, И вот однажды крикнул: — Пол! Ты обещал мне дать взаймы! — Дам как смогу я! — тот в ответ. — Деньгами поделюсь с тобой. Ах, Пит, тебя счастливей нет! О, как завиден жребий твой! А я, как видишь, толст и сыт, Но это все — напрасный труд! Ах, где мой прежний аппетит И радость, что к столу зовут! А ты как мальчик строен, брат, И у тебя изящный вид! Звонят к обеду — ты и рад, Не жалуясь на аппетит!

Пит отвечал: — Да, знаю сам, Что счастлива судьба моя: Но я готов отдать друзьям Все, чем богат безмерно я! То, что зовешь ты «аппетит», На самом деле голод злой, Когда ж еды и вкус забыт, Звонок к столу звучит тоской! В моих лохмотьях грач и тот Не согласится щеголять: А пятифунтовый банкнот Вдохнул бы жизнь в меня опять! Пол отвечал: — Ну ты даешь! Меня аж оторопь берет! Боюсь, ты сам не сознаешь Тебе дарованных щедрот! Тебе обжорство не грозит, И живописен твой наряд, А твой затылок не болит, Что воры украдут твой клад. Блюсти Довольство бытием Непросто нам между людьми — А в положении твоем Удобней это, черт возьми! А Пит в ответ: — Моей судьбе С твоей равняться не дано, Но все ж я нахожу в тебе Несоответствие одно. Уж сколько лет мне денег дать Ты обещаешь, лишь дразня: А сам с распиской подождать На мне не хочешь ты и дня! — Хоть от бумаг одна беда, Без них не обойтись, ей-ей! И с документами всегда Я пунктуален, хоть убей! Платить долги иль получать — Я, право, это не пойму, Но каждый вправе сам решать, Когда удобнее ему! Однажды бедный Пит сидел И корку, как всегда, глодал. Приятель Пол к нему влетел И руку дружески пожал. — Да, плохи у тебя дела, — Заметил он. — Теперь опять Могу сказать, пора пришла На дверь юристу указать!

Ты, верно, помнишь, как в твой дом Пришла беда, вошла нужда. Смеялся люд над бедняком, А я, о Пит мой, никогда. Когда ж ты руки опустил, Отчаявшись в земной борьбе, Поверь, что я, по мере сил, Питал симпатию к тебе! Прими ж совет из первых рук, Что дышит мудростью веков: За все будь благодарен, друг, И не страдай от пустяков. Я следовал ему во всех Своих делах, но — промолчу, Поскольку похвальба есть грех, А я хвалиться не хочу. Смотри, как много наросло Процентов мне за доброту! Апреля первое число… Я с детства заповеди чту! Полсотни фунтов! Погоди! И хоть мошна почти пуста, Но сердце есть в моей груди: Я ДАМ ТЕБЕ ЕЩЕ ПОЛСТА! — Нет! — молвил Пит. — Из глаз его Катились слезы в три ручья. — Никто бы дара твоего Не оценил бы так, как я. Но я уже к дарам твоим Давно привык за столько лет И мне воспользоваться им Ужасно неудобно. Нет!

— Ну вот, теперь вы поняли разницу между «удобно» и «неудобно»? Вам все ясно, не так ли? — добавил он, взглянув на Бруно, сидевшего на полу возле ног Сильвии.

— Да, — едва слышно отвечал Бруно. Столь короткий ответ был для него делом совсем необычным; но я заметил, что у него был ужасно усталый вид. Выговорив это словечко, он вкарабкался на колени к Сильвии и положил голову к ней на плечо. — Боже, какая уйма стихов! — прошептал он.

Глава двенадцатая

САДОВНИК-МУЗЫКАНТ

Другой Профессор с тревогой наблюдал за ним.

— Младшего детеныша однажды придется уложить в постель, — с авторитетным видом произнес он.

— Почему это однажды? — отозвался Профессор.

— Да потому что дважды это сделать невозможно, — пояснил Другой Профессор.

Профессор всплеснул руками.

— Он просто чудо, не так ли? — обратился он к Сильвии. — Никто другой не смог бы объяснить причину этого, да еще так быстро. В самом деле, его не уложишь дважды! Его ведь невозможно разделить на две половинки!

Услышав это, Бруно тотчас проснулся и отвечал:

— Я вовсе не хочу, чтобы меня разделили на две половинки…

— Это можно наглядно представить на диаграмме, — проговорил Другой Профессор. — Подождите минутку, у меня мелок затупился…

— Осторожно! — испуганно воскликнула Сильвия, следившая за ним. — Если вы будете держать нож таким образом, вы можете отрезать себе палец!

— А если вы его и впрямь отрежете, пожалуйста, отдайте его мне, — подумав, попросил Бруно.

— Ну, вот, — проговорил Другой Профессор, прочертив на доске линию и поставив на концах ее буквы «А» и «В», а посередине — «С». Позвольте, я все объясню. Если АВ разделить пополам в точке С…