Силы Хаоса: Омнибус
Шрифт:
На центральном возвышении, где когда-то вершил суд Гор Луперкаль, в своей бронированной оболочке жизнеобеспечения плавала Анамнезис. От хищных эмоций ее лицо кривилось практически в оскале. Пальцы скрючивались в холодной аква витриоло, реагируя на жажду крови, исходящие эманации которой я ощущал. Она выглядела более живой, чем мне когда-либо доводилось видеть за десятки лет после ее погребения. Не человечной, только не с этим звериным выражением лютого голода, но определенно живой. Что в ней изменилось, когда она соединилась с машинным духом этого императора линкоров?
Абаддон назвал ее Ультио. Слово из высокого готика,
Анамнезис, — отправил я ей импульс. Мой мысленный голос был заторможенным от неиспользования.
Хайон, — передала она в ответ по каналу. Я чувствовал, что она отвлечена, что ее мысли полностью обращены к наслаждению от охоты на более слабую добычу. По моей коже ползают паразиты, они колют мою плоть, оставляя мелкие царапины плазмой и лазерами.
Я никогда не слышал, чтобы ты так говорила. Кто ты?
Пришедший ответ представлял собой нахлынувшие ощущения личности.
Я — Анамнезис. Я — Итзара Хайон, сестра Искандара Хайона. Я — «Мстительный дух». Я — Ультио.
Облегчение яростно боролось с не проходящим замешательством. Мне жгуче хотелось задать ей сотню вопросов, но времени не было, совсем не было.
— Пора, брат, — произнес Абаддон. — Бросай копье.
Копье. Моя обязанность.
Я в последний раз сосредоточил свои силы на колоссальной массе там, в пустоте. Сперва я откинул маскирующий покров Эфирии, который скрывал копье от глаз. Вражеский флот немедленно направил на него свои орудия.
— Быстрее, Хайон. Быстрее.
— Ты. Не. Помогаешь.
— Бросай копье!
Я обвил его удушающей хваткой, чувствуя каждый холодный край посредством прикосновения разума. А затем, сконцентрировавшись до последней доступной мне йоты, метнул копье в планету, именуемую Гармонией.
В тот миг вокруг меня сомкнулась тьма. Чувства покинули меня. Вместе с ними скрылась и память.
Впоследствии другие говорили мне, что я поднялся на ноги, искривив пальцы, будто когти, и закричал на город, который вот-вот должен был убить. Не могу сказать, правда ли это, поскольку не помню ничего, кроме ликующего, головокружительного облегчения в миг, когда копье вышло из-под моего психического контроля. Порой сильнее всего осознаешь бремя лишь тогда, когда оно, наконец, пропадает с твоих плеч.
«Мстительный дух» задрожал, сопереживая Анамнезис в ее капсуле жизнеобеспечения. Реальность сгустилась вокруг меня как раз вовремя для наблюдения за тем, как копье рассекло вражеский флот — слишком быстро, чтобы за ним могли угнаться их тяжелые пушки — и вспыхнуло в атмосфере Гармонии.
Абаддон остался рядом со мной и помог встать. Меня терзала такая тошнота, что ее не могла вынести даже моя усовершенствованная физиология. Мучаясь от слабости, последовавшей за психическими усилиями, я наблюдал, как у нас на глазах разыгрывается гамбит Абаддона.
Град Песнопений был готов отразить штурм, заполнявшие горизонт бронированные бастионы нацеливали в небо защитные турели и зенитные орудия. Но одно дело отбивать вторжение, и другое — устоять в катаклизме. Несмотря на слабость, я не удержался от того, чтобы понаблюдать за падением копья, глядя на него посредством мыслей обреченных существ на поверхности.
Над Градом Песнопений погас день. Широко раскрытыми и обращенными вверх глазами чернорабочих, рабов для удовольствий и воинов III Легиона
Небеса расколол удар грома: падающее копье пробило звуковой барьер. Оно падало уже не по прямой — мчась вниз, оно крутилось, от корпуса струился черный дым, а на хребтовых укреплениях ревело пламя.
С момента, когда оно вошло в атмосферу Гармонии, до мига удара о землю прошло меньше минуты. Достаточно, чтобы обитатели увидели падающую на них смерть. Недостаточно, чтобы что-либо предпринять.
Оно врезалось в землю с мощью топора Бога Войны. Все глаза, которыми я смотрел, ослепли. Все чувства, которые я разделял, погрузились во тьму и холод. С орбиты мы видели лишь расходящуюся черноту удушливого дыма, поднимающегося над городом. Наши сенсоры фиксировали тектонические подвижки такой интенсивности, что по другой стороне планеты шла дрожь. Сама Гармония колыхалась в муках.
Думая о той ночи сейчас, я все еще испытываю чувство утраты, последовавшее за падением копья. «Тлалок» представлял собой почти два километра и восемь мегатонн древней, облеченной в железо злобы. Когда-то он странствовал меж звезд от имени XV Легиона, и его экипаж составлял двадцать пять тысяч верных душ. Я протащил его пустой труп через все Око Ужаса, в точности как меня попросил Абаддон. А затем метнул его прямо в сердце твердыни III Легиона.
На мостике «Мстительного духа» раздались ликующие крики, исторгнутые тысячей глоток и почти оглушительные для моих восстанавливающихся чувств. Я рискнул своей сестрой и пожертвовал кораблем. А теперь они все ликовали. На какое-то мгновение мне подумалось, что я сошел с ума.
— Вот вам за Луперкалиос! — Фальк торжествующе ударил обоими своими громовыми молотами друг о друга. — Давитесь пеплом.
Абаддон отвернулся от дыма разрушения, застилавшего весь оккулус. Его тихие слова последовали за ликованием, став дуновением покоя после ураганного звука.
— Ультио, уводи нас обратно на высокую орбиту.
— Повинуюсь.
— Крысы вот-вот начнут спасаться с тонущего корабля. Перебьем им хребты, пока они бегут.
Корабль содрогнулся, его двигатели взревели громче и злее. Анамнезис двигалась, подражая ему, она плыла выше в своей емкости, плотно сжав зубы и повелевая звездолету подниматься вместе с ней. Я все еще едва мог поверить в то, что видел. Ее присутствие здесь, перед столь многими существами. Энергия ее тела и речи.
— Хайон, Телемахон, отправляйтесь к абордажным капсулам.
Я слышал слова Абаддона, но не пошевелился, чтобы выполнить распоряжение. На мостике было слишком много захватывающего. Установленный высоко над многоярусной палубой оккулус демонстрировал тридцать видов извне на корпус «Мстительного духа», каждый с отдельного угла обзора. Наши пустотные щиты полыхали, покрываясь калейдоскопической рябью под неэффективным огнем вражеского флота.
— Они начинают меня раздражать, Ультио, — заметил Абаддон с отстраненным видом. — Начинай убивать их.