Силы Хаоса: Омнибус
Шрифт:
За нас заговорил Абаддон.
— Годы были к тебе немилосердны, Старший апотекарий Фабий.
Фабий вздохнул. Даже его дыхание было омерзительно — теплый ветер, рождаемый пораженными болезнью деснами и испещренными пятнами опухолей легкими. Он явно экспериментировал на себе самом столь же часто, как на своих пленниках, и не все эксперименты увенчались успехом.
— Эзекиль, — в его устах имя моего брата звучало, будто погребальная песнь. — Эзекиль, ты не в состоянии даже начать представлять тот кошмар, который устроил мне сегодня.
Его заявление заставило нас замолчать — не из уважения, а в тупом ошеломлении от того, что он даже пытался
— Ущерб, причиненный моей работе… Мне не хватает слов, чтобы выразить его терминами, которые ты вообще сможешь понять. Бессмысленным и бесполезным насилием ты нанес моей работе не поддающийся описанию вред. Столетия исследований, Эзекиль. Знание, которое невозможно было скопировать, теперь утрачено навеки. И ради чего, сын Гора? Ради чего, спрашиваю я тебя?
Даже Абаддон, которому доводилось видеть все, что в состоянии предложить Преисподняя, был потрясен до глубины души увиденным вокруг нас. Ему потребовалась секунда, чтобы призвать необходимые для ответа слова.
— Мы не станем отвечать тебе, мастер работы с плотью. Если кому-либо из стоящих здесь и следует пытаться оправдать свои деяния, так это тому, кто покрыт человеческими испражнениями и изрыгает отравленное раком дыхание, гордясь собственной ролью в рождении этой мерзости.
— Мерзости, — повторил Фабий, переводя взгляд на ближайшие баки. Абортированные и изуродованные божки таращились на него в ответ с безоговорочной любовью детей к отцу. — Ты всегда был таким узколобым, Эзекиль, — он покачал головой, свалявшиеся белые волосы липли к перемазанному сажей лицу. — Ну так убей же меня, хтонийский ублюдок.
Абаддон заговорил тихим голосом, как будто мы стояли внутри священного собора, а не в этом гнезде греха алхимии. Его слова были вызывающими, но полностью лишенными бравады и юмора.
— Фабий, я не только не стану тебе отвечать, но ты еще и обнаружишь, что я весьма несговорчив, когда дело касается выполнения приказов сумасшедших, — он подал знак двум юстаэринцам. — Вило, Куревал. Взять его.
Терминаторы двинулись вперед. Их способ удержать Прародителя обладал жестокой простотой — каждый из них схватил одну из его рук массивным силовым кулаком. Достаточно было едва потянуть, чтобы разорвать тело апотекария на части.
Абаддон повернулся ко мне, и я знал, о чем он попросит, еще до того, как слова сорвались с губ.
— Закончи это, Хайон.
Фабий закрыл глаза. Чего бы это ему не стоило, но у него хватило достоинства не протестовать. Я не стал оглядывать помещение напоследок. Вместо этого я отсалютовал Абаддону и безмолвно обратился к моим рубрикаторам.
Не оставлять ничего живого.
В ту же самую секунду сотня болтеров открыла огонь, заливая лабораторию шквалом разрывных выстрелов. Спустя еще секунду к ним присоединились юстаэринцы и все прочие присутствующие воины. Стекло дробилось. Плоть взрывалась. Твари, которые никогда не должны были появляться на свет, умирали с воем. Когда стрельба прикончила всех сервиторов и разбила всю аппаратуру, мои рубрикаторы и все остальные перевели болтеры, пушки и огнеметы на пол, молотя и сжигая умирающих мутантов казнящим огнем.
Прошла целая вечность, и оружие смолкло. Среди внезапно наступившей тишины капала жидкость, поднимался пар и искрили разбитые машины. От всего мироздания пахло гнилостной кровью из жил ложных богов.
Молчание нарушил Фабий.
— Ты все так же устраняешь все препятствия со своего пути, бездумно применяя
— Все изменилось, безумец, — он улыбнулся нашему пленнику, поглаживая щеку Фабия одним из когтей-кос. Мне подумалось, что он мог бы одним надрезом содрать кожу с лица Прародителя. Я надеялся, что так он и поступит. — Все изменилось.
Из того же смежного помещения, откуда появился Фабий, раздались новые шаги. Более тяжелые. Размеренные, уверенные.
Взгляд слезящихся глаз апотекария сфокусировался на оружии.
— Я вижу, ты носишь Коготь. Ему понравится ирония.
Глаза Абаддона сузились.
— Ему?
— Ему, — подтвердил Фабий.
И вот тогда-то мы и начали гибнуть.
Булава называлась Сокрушителем Миров. Император преподнес ее в дар Гору, когда Первый Примарх возвысился до звания Магистра Войны. Гор Луперкаль мог держать ее одной рукой, однако громадная палица была слишком громоздкой, чтобы кто-либо из Легионес Астартес оказался в силах обращаться с ней хоть сколько-нибудь изящно. Одно только шипастое навершие булавы из потемневшего металла было размером с торс закованного в броню воина.
Сокрушитель Миров разнес первую шеренгу моих рубрикаторов, отшвырнув троих из них на выщербленные снарядами стены. Они не просто падали лишенными костей грудами — их суставы разъединялись, все доспехи разваливались на части и лязгали о стены. Какая бы толика их душ не оставалась привязана к доспеху, она сгинула за время, которое потребовалось мне, чтобы сделать вдох.
Ашур-Кай тоже ощутил, как это произошло. Ощутил, как рубрикаторы умирают способом, который мы полагали невозможным.
Во имя Богов, что это? — передал мне ошеломленный мудрец.
Какую-то долю секунды происходящее казалось бессмысленным. Все остальные клонированные создания были дефектны и испорчены. Как могло это… Как..?
Я ухватился за свою связь с Ашур-Каем.
Это… Это Гор Луперкаль.
Не ребенок, клонированный из обрывков тканей и капель крови. Не мерзость, наполовину затронутая мутацией и запертая внутри бака-хранилища. Это был Гор Луперкаль, Первый Примарх, Владыка Легионов Космического Десанта. Возможно, чуть моложе, чем в последний раз, когда кто-либо из нас его видел, и явно не соприкоснувшийся с Пантеоном. И все же — Гор Луперкаль, клонированный из холодной плоти, которую взяли непосредственно из сохраненного в стазисе трупа, и облаченный в доспех, который сняли с его мертвого тела. Гор Луперкаль, закованный в свою изумительную черную боевую броню, дополненную низко свисающим меховым плащом из шкуры белого волка и бледным мерцанием кинетического силового поля, которое защищало его, словно нимб.
Это был Гор Луперкаль, который врезался в наши неплотные ряды, расправляясь с нами при помощи Сокрушителя Миров. Он появился из одного из дальних вестибюлей, пробужденный Фабием и подготовленный к этому моменту.
Надо отдать должное Леору и последним воинам Пятнадцати Клыков, они отреагировали быстрее, чем все мы. Их тяжелые болтеры издали львиный рык и гортанно застучали, дергаясь, грохоча и стреляя по Магистру Войны Империума, и каждый болт попадал в цель. Заряды рвали броню и плоть Гора, однако их инициатива мало что дала, лишь обрекла на смерть раньше остальных. Сокрушитель Миров снова качнулся, одним ударом отшвырнув прочь четверых из них. Они беспорядочно и неизящно упали на палубу. Я ощутил, что Угривиан умер еще до того, как успел удариться об пол.