Симбиоз
Шрифт:
В общем, мы обустроились и поняли, что заняться нам нечем. Началось испытание бездельем. Если вдуматься, такую проверку способны пройти не все семейные пары. Убери у мужа и жены детей, секс и домашние дела - что останется? Найдется ли у супругов еще что-нибудь общее?
Мы с Таа к беззаботной жизни приспособились быстро, потому что кроме рассказов о себе, нашли совместные дела. Казалось бы, какие занятия можно найти в пустыне? Даже гулять вдвоем нельзя. Однако мы не скучали.
Сначала любимая попыталась научить меня петь, но потерпела неудачу. Увы, тяжело заставить
Затем пришло время письменности. Писать и читать мы умели, но я - на русском, а Таа, разумеется, по-своему. Однако разговаривали мы на едином языке, и решили, что и писать нужно на нем же. Нацарапали на стене домика русский и бабурянский алфавиты и после долгих споров создали единый, взяв за основу письменность Таа.
Дальше стали писать на песке послания друг другу. Спорили, смеялись, но понимать написанное научились. Заодно знаки препинания освоили. У бабурян точек, запятых, тире и двоеточий нет совсем - вместо них ставят вертикальные черточки: одна черта - маленькая пауза, две - большая. Восклицательного знака тоже нет, вопрос они перевернутой каплей обозначают. Намного все проще, чем у нас.
Дальше время арифметики пришло. На Тирте система счисления десятичная, как и на Земле. Пришлось придумать, только названия некоторых числительных на едином языке. Цифры я свои отстоял, потому что на Тирте нет единого написания чисел, как на Земле.
* * *
Наша площадка возвышается над песком на два метра, удобный спуск со скалы имеется всего один. По нему мы по очереди отправляемся то к скале, чтобы умыться и забрать еду, то по нужде к соседнему островку. Спуститься или подняться в этом месте я могу с закрытыми глазами. Собственно, я так и делаю и смотрю не под ноги, а по сторонам. Однажды из-за этого я чуть не упал.
Тот, кто спускался по лестнице в темном подъезде, знает, что это непросто. Приходится либо идти очень осторожно, либо считать ступеньки. Опасно, когда предпоследнюю ступень принимаешь за последнюю. Нога, вместо того чтобы ступить на ровный пол, проваливается в пустоту. А если наоборот - тоже неприятно, пытаешься нащупать нижнюю ступеньку, а нога натыкается на непонятно откуда взявшийся пол.
Сходное ощущение я испытал при очередном спуске на закате, после того как сладко выспался днем. Нога ударилась о препятствие, которого не могло быть. По крайней мере, его не было раньше.
Мысль о камне, скатившемся сверху и застрявшем именно на спуске, оказалась неверной - это была плоть Дилта, которая на ощупь показалась мне даже мягче, чем стены внутри узлов.
Я сразу же вспомнил первую "картинку", показанную мне Дилтом: по тропинке тянется толстое щупальце, а на его конце вырастает новый узел. Здесь отросток монстра пробрался не по поверхности, а под слоем песка. Впрочем, я мог тогда и не понять объяснений огромного существа, и щупальце способно проникать сквозь скалы.
– Дилт, - подтвердила Таа, глядя сверху на появившийся наплыв.
–
Первое, пусть даже необдуманное предположение нередко оказывается верным. Других причин нашего пребывания на скале я не увидел.
Появившееся препятствие, напоминающее куб со стороной в полметра, особых неудобств не причиняло. Через сутки плоть разошлась в стороны и превратилась в двухметровую нашлепку на основании нашей скалы, высота и толщина остались прежними.
В последующие дни посланец Дилта окружал скалу, пока не превратился в кольцо вокруг нашего островка. Дальше нарост стал увеличиваться в высоту - плоть полезла вверх.
– Скоро мы не сможем попасть домой, - заметила Таа.
Я заказал Дилту поперечины из рога и сделал веревочную лестницу. По ней мы спускались или поднимались и убирали ее, когда она была не нужна.
Однажды утром я забыл поднять лестницу, и мы спокойно завалились спать.
– Он съел лестницу, - пожаловалась Таа, которая пошла было по нужде, но отказалась от своего намерения.
Передумать было немудрено: нижние перекладины, соприкасавшиеся с плотью, исчезли, веревки всосало в нарост. Пришлось обрезать лестницу и опускать ниже - благо, я сделал ее достаточно длинной.
Казалось бы, ничего страшного: я не убрал лестницу - совершил всего лишь небольшую ошибку. Впредь буду внимательнее, и подобный случай не повторится. Однако я прекрасно помнил, что в узлах Дилт оставался равнодушным к посуде из рога и никогда не трогал нашу одежду. Он собирал пыль, мусор и отходы, но никогда не ел то, что сделал сам. Здесь же это произошло.
Пожалуй, так могут сожрать и нас. Может, пора бежать отсюда? Как бы потом не оказалось поздно.
И вновь Таа категорически отказалась. Правда, в этот раз речь не шла о честности и порядочности.
– Мне интересно, что будет дальше, - сказала любимая.
Я не стал говорить, что чрезмерная любознательность была причиной множества трагедий. Почему? А мне самому было интересно!
Светло-коричневая плоть уверенно лезет вверх. Спускаясь и поднимаясь по лестнице, мы прикасаемся ладонями к живой стене.
– Щиплется - он хочет меня съесть, - почти нежно говорит Таа.
Этот монстр сожрет нас, стоит нам только зазеваться, а она сообщает об этом с улыбкой. Все-таки странная женщина мне досталась.
Впрочем, опасность не так велика, как кажется: у отростка Дилта нет ни лап, ни зубов - главное, не спать на нем.
Каждый раз, когда я подхожу к большой стене, ограждающей взрослые узлы, я вижу картинку: мы с Таа находимся в центре нашего островка - значит, это важно.
Может нас и должны съесть? Неприятно ощущать себя чьей-то пищей.
Глава 4
Плоть добралась до верха нашей скалы, свободной осталась только горизонтальная площадка. Дальше почти полуметровый слой двинулся к домику. Через три дня в нашем распоряжении остался пятачок, на котором едва умещалось наше убежище.