Симон де Монфор. Жизнь и деяния
Шрифт:
По доброй воле или нет
Ты, Эдуард, сядешь на коня без шпор
И прямой дорогой отправишься под защиту Дуврских стен83.
В субботу король отпустил своих сторонников, большая часть из которых сразу же отправилась домой. Некоторых из них догнала группа лондонцев, возвращавшихся после битвы, и они повернули в Кройден, а затем присоединились к гарнизону Тонбриджского замка.
Покидая Льюис в субботу, 17 мая, Симон де Монфор привез короля в Бетлское аббатство, где он подписал распоряжение, чтобы губернатор Виндзора отпустил некоторых пленников, взятых при Нортгемптоне, среди которых был Симон-младший. 25 мая король написал из Рочестера письмо в Дерби, в котором он провозглашали заключение мира с баронами. Он прибыл в Лондон 28 мая и распорядился, чтобы Генриху де Мортимеру был передан Дувр и Пять Портов. К сожалению, Вестминстерский дворец сгорел в 1262 году, и королю приходилось размещаться в доме архиепископа Лондонского, недалеко от собора Св. Павла. 2 июня вышел приказ, чтобьь евреи, укрывшиеся в Нортгемптонском замке, возвращались в город, а четвертого числа появилось распоряжение перевезти заключенных там пленников в Лондон, чтобы обменять их, из расчета человек за человека, на тех, кто был взят при Льюисе. В тот же самый день было запрещено носить оружие, а в каждом графстве назначена охрана, которая следила за соблюдением мира. В 1255 году Генрих III обменял евреев на 5 тысяч марок, которые он получил от своего брата Ричарда. 11 июня им позволили вернуться в свои дома в Лондоне и передали заботам мэра84.
Симон де Монфор одержал крупную победу и фактически стал правителем Англии. Остается только посмотреть, смог ли он и его сторонники управлять
ГЛАВА XIII
ИСПЫТАНИЕ
Когда были улажены мелкие дела, на 23 июня былназначен парламент, и всем хранителям мира был разослан приказ, дабы в каждом графстве были выбраны по четыре рыцаря с хорошей репутацией, чтобы они могли представлять свою землю. Поскольку Симон де Монфор питал к Церкви благоговейные чувства, он начал свою законодательную деятельность с того, чтобы обеспечить всем епископам и клиру полное соблюдение их прав. Чтобы направить их всецело на выполнение своих функций, им было запрещено носить оружие. В тех делах, которые касались не только светских, но и церковных вопросов, епископ мог быть судьей. Нужно было выбрать трех епископов, чтобы решить, какая сумма должна быть выплачена Церкви в качестве компенсации за причиненные убытки во время беспорядков последнего года. Архиепископу Бонифацию было приказано вернуться и выполнить свои обязанности, связанные с занимаемой им должностью1. Таким образом Симон отблагодарил клир за его стойкую поддержку всеобщего дела. Но главная задача этого парламента заключалась в ордонансе или схеме правительства, составленной и утвержденной в следующем марте. Согласно ей нужно было выбрать трех представителей, которые под присягой клялись, что будут делать все возможное для короля и государства. Они должны были избрать девятерых советников, трое из них должны были постоянно находиться возле короля, и, опираясь на их советы, он должен был вершить все государственные дела. Если кто-нибудь из этих советников проявлял свою недееспособность, король мог сместить его и назначить на его место другого человека при помощи избирателей. Если все девять советников не могли прийти к единому мнению по какому-либо вопросу, трое представителей должны были принять решение вместо них. Если кто-то из избирателей не справлялся со своими обязанностями, король мог отстранить его и назначить заместителя, после совета с парламентом. Первыми тремя представителями были графы Лестера и Глостера и епископ Чичестера, им предстояло выбрать девятерых советников2.
Конституция стала результатом представлений Симона о государственном устройстве и явно опережала политическую мысль своего времени. Она оставляла короля действующим главой королевства, хотя теперь к нему были прикреплены советники. Таким образом был сделан прогрессивный шаг от автократии к ограниченной монархии. Но эта схема так и не была претворена в жизнь. «Во время войны законы молчат». В действие вступили силы реакции. Королева обратилась за помощью к Людовику IX, кроме того, вокруг нее собрались уцелевшие в битве при Льюисе. Она собрала деньги в Гасйони, чтобы было чем платить иностранным наемникам, и обратилась за помощью в борьбе с баронами и епископами к Папе3. К осени она собрала во Фландрии большую армию, готовую к отплытию при первом попутном ветре. Симон принял все меры предосторожности. Епископы собрались в соборе Св. Павла и составили обращение, адресованное Папе, в котором они просили не присылать к ним легатов, поскольку они вполне способны сами справиться с нарушениями против Церкви, которые имели место быть во время недавних беспоря ков. Народная армия собралась на свои ежегодные сорок дней службы. Каждый город предоставил положенно количество пеших солдат вдобавок к вассалам рыцарских держаний. Корабли Пяти Портов наблюдали морем, графы в своих землях следили за побережье Люди собрались в Баргем Дауне, близ Кентербери, чтс бы защищать свою страну. Клир сделал свой вклад в виде сбора десятины. Было послано письмо Людовику IХ, в котором его просили не допускать атаки на Англию с его территории и разрешить встречу между английским и французскими послами в Булони для совместного обсуждения. С наступлением зимы иностранная армия рассеялась и угроза вторжения миновала4. Симон и его сторонники не могли удовольствоваться решением арбитров, принятым после Льюиса. Они назначили пять арбитров с двумя заместителями в случае необходимости, чтобы утвердить мир между Симоном и Генрихом III. Но особо оговаривалось, что постановления правительства должны оставаться неприкосновенными и все замки н государственные должности будут сосредоточены в руках англичан. Под поручительство восьми баронов Генрих Германский был освобожден из своего заточения Дуврском замке, чтобы он мог отправиться во Францш для дополнительного арбитража. После его прибытия в Булонь английские послы были окружены толпой инекоторые из них убиты. Папский легат Ги Фулкуа, кардинал Сабины, потребовал, чтобы его пропустили в Англию под страхом строгого наказания. Когда ему было в этом отказано, он вызвал английских епископов, но они прислали свое извинение за то, что бароны не позволили им отлучиться, и прислали вместо себя поверенных. Легат отказался принимать письмо и приказал епископам публично объявить о наложенной на баронов папской анафеме. Папа приказывал освободить короля и заложников и вернуть первому его права. В случае неповиновения легат пригрозил не только отлучить их от Церкви и наложить интердикт, но еще и наложить бойкот на торговлю Англии с другими странами. Когда прокторы высадились в Дувре, горожане обыскали их, нашли ненавистный интердикт и порвали его. На их счастье смерть Урбана IV временно лишила легата власти и назойливый посланник отправился на конклав в Перуджу, где его избрали Папой и ему было присвоено имя Климента IV5.
Но самые опасные враги Симона таились в его же землях. Во время сражения 1264 года Ллевелин показал себя весьма вялым союзником, хотя отряд валлийских лучников помогал Симону и перестрелял много королевских солдат. До тех пор, пока они были под прикрытием деревьев, они оказывали существенную поддержку, но как только оказались на открытом месте, они тут же были смяты конницей. Те их них, кто попал в плен, не получили ни капли пощады. С другой стороны, хорошим подспорьем для Генриха III при осаде Нортгемптона оказались маркграфы, и много пленников было взято именно с их помощью. При Льюисе пехота находилась под командованием принца Эдуарда, некоторые из них утонули или были взяты в плен, но большинство бежало в свои родные земли. Когда они получили королевский приказ явиться в Лондон, они не подчинились, но тем не менее освободили своих пленников6. Некоторые из них атаковали Уоллингфордский замок, пытаясь освободить принца Эдуарда. Но его смотритель пригрозил, что выбросит принца к ним в качестве ядра для баллисты, и это заставило их отступить7.
Достигнув своих земель вблизи валлийской границы, бароны продолжали гнуть свое, и в тех местах было много беспорядочных столкновений. Затем они стали угрожать Честеру, Роберту Феррерсу, графу Дерби, выступив против них с такой огромной армией, что те не рискнули выйти им навстречу. Во время своего наступления они приблизились к ним вплотную и убили сто их людей, в то время как со своей стороны потеряли только одного. Но они были всего лишь грабителями, хотя формально находились на стороне баронов. Вскоре такие вылазки были пресечены. Когда приграничные лорды захватили Глостер и Бриджнорт, Симон назначил в Нортгемптоне всеобщий сбор, чтобы остановить их, а Генрих III повел свои силы к Вустеру, но обнаружил, что все мосты через Северн сломаны. Приграничные лорды поняли, что оказались в ловушке, поскольку впереди были силы Симона, а в тылу Ллевелин, было благоразумным сдаться. Они отказались прийти на парламент, который собрался в Оксфорде, но явились на собрание в Вустере. Они приняли условия, согласно которым должны были отправлялись в изгнание в Ирландию на год и один день и должны были закончить свои сборы до 15 января 1265 года. Им даже разрешили поговорить с принцем Эдуардом в Кенилворте8.
Посреди всех этих забот, связанных с войной, внимание Симона было сосредоточено на наиболее важных делах. В декабре 1264 года была прислана повестка для сбора парламента в 1265 году. Когда он собрался в Вестминстере 20 января 1265 года, на нем присутствовали 120 епископов, аббатов, приоров и диаконов, так что клир был очень полно представлен. 32 барона с двумя рыцарями из каждого графства и по два горожанина из каждого города или округа. За счет последних состав представителей значительно расширился и представлял все классы. Но это скорее было собрание сторонников Симона, нежели
Симоном, и оно стало звучать на встречах его же парламента10. Один хронист пишет, что он всем распоряжался, захватил все королевские замки в свое распоряжение, а королю оставил только тень от его королевского могущества, которая следовала за ним11. Ему приписывали захват 18 баронских владений12. Корабли Пяти Портов промышляли пиратством, и поступали жалобы, что они мешают торговле13. Подскочили цены и многие товары стали дорогими, но это было скорее результатом долгих беспорядков в стране, чем явным последствием баронского правления. Наиболее ревностные представители баронов доходили в своих патриотических чувствах до того, что были вполне готовы отказаться от иностранных товаров и ходить в одежде из грубой домотканой материи, а не из хорошо обработанной, которую привозили из Голландии. Но были среди баронов и такие, кто причинял репутации Симона большой вред. Его сын Генрих получил прозвище «торговец шерстью», потому что он взял в свои руки всю шерсть, которая экспортировалась из страны14.
Во время заседания парламента разразилась ссора между графами Лестера и Глостера. Последний заявлял, что первый заключил с ним соглашение, согласно которому он должен был разделить с ним весь выкуп и другую добычу, полученную в результате победы при Льюисе, но все забрал себе. Он заявил, что его сыновья отнеслись к нему высокомерно и поэтому он вызывает их на турнир в Данстебле. Услышав это, Симон запретил его, строго упрекнул своих сыновей и взял с собой довольно внушительное количество лондонцев, чтобы внушить страх повздорившим сторонам и не допустить проведения турнира. Попытка провести его в Нортгемптоне закончилась точно так же. Тогда Глостер обвинил Симона в том, что тот удерживает самые сильные замки, и разместил в них иностранные гарнизоны, он даже назвал его «самонадеянным иностранцем». Степень лояльности Глостера хорошо видна уже в том, что он взял под свое покровительство маркграфов, которые еще задолго до этого были отправлены в изгнание15. К его величайшему сожалению Бристольский замок, удерживаемый захватившими его уцелевшими после Льюиса беглецами, перешел к Симону де Монфору. Главная проблема заключалась в том, что триумвират постепенно превращался в диктатуру16. Симон проявил свое беспристрастие, когда захватил графа Дерби, предъявил ему обвинение во время сбора парламента и отправил в Тауэр17. Затем была сделана попытка создать новое правительство, но роялисты настаивали на освобождении короля и принца Эдуарда. Их освобождение могло стать сигналом для начала новой вспышки гражданской войны. Но держать их в заключении дальше было невозможно. Граф столкнулся с дилеммой: или он выпускает их и сталкивается со всеми вытекающими отсюда последствиями, или же оставляет ситуацию прежней и принимает упреки за свое непостоянство. Этот реформатор родился преждевременно. XIII век не был готов к осуществлению реформ, которые вызовут понимание только в девятнадцатом столетии. 10 марта принц Эдуард подписал бумагу, в которой признавал новый порядок правительства, Великую хартию и Лесную хартию, соглашался придерживаться условий своего освобождения, которые должен был утвердить его отец, и не иметь отношений с теми, кто будет пытаться нарушить мир в королевстве. В тот же день Генрих III скрепил своей печатью свидетельство о том, что получил от Генриха де Монфора своего сына и своего племянника. На следующий день они были публично переданы королю и объявлены условия их освобождения. Конституция 1264 года была составлена на латыни, а клятвы и другие добавления — на французском. Принц Эдуард получил пять замков от своего отца и передавал их баронам, как залог своего мирного поведения. Принц передавал Симону замок и графство Честерское, замки Пик и Ньюкасл-на-Лайме, но взамен получал равные по стоимости земли. Девять епископов со свечами в руках должны были отлучить любого, кто попытается нарушить этот мир18. Но все это было всего лишь трюком. Одного узника просто обменяли на другого, принца Эдуарда отпустили, а Генрих Германский остался в заключении, в качестве заложника по своей собственной воле. 17 марта король передал своему сыну пять замков: Дувр, Корф, Ноттингем, Скарборо и Бамборо19. 5 апреля графу Глостера было приказано отдать Бамборо, хранителем которого он являлся. Таким образом, вся договоренность была нужна лишь для того, чтобы передать замки в руки Симона де Монфора. Еще до окончания парламента Глостер ушел и вернулся в свои земли. В марте Симон получил замки Честер, Пик и Ньюкасл-на-Лайме, а в мае уступил принцу Эдуарду равноценные земли из своих владений в Лестере20. Симон все еще надеялся через содействие Генриха Германского заручиться помощью французского короля в качестве посредника21.
Когда парламент разошелся, Симон отправился в Одигемский замок, где под охраной находились оба принца22, и оставался там до конца месяца. 2 апреля он попрощался со своей женой, которую он так больше никогда не увидел, и поехал в Нортгемптон с королем и принцем, чтобы предотвратить очередной турнир. Он услышал, что граф Глостера заключил союз с Роджером Мортимером, и понял, что это грозит неприятностями. Симон тут же отправился в Вустер и Глостер, которые занимали очень важное стратегическое положение из-за своих мостов через Северн, а затем в Херефорд. Здесь было распространено заявление, что информация о ссоре между графами Лестера и Глостера является ложной. Затем стало известно, что Иоанн де Варенн и Вильгельм Валенс высадились возле Пемброка. Генрих тотчас жеотдал приказ шерифам, чтобы они не допустили содействия, которое может быть оказано им из-за границы, и поддерживали мир на своих границах23. Соглашение, заключенное между двумя графами 12 мая, было не больше чем уловка. Джон Гиффард, отважный воин и приверженец Симона де Монфора, оставил его, поскольку ему было запрещено брать выкуп со своих пленников, что противоречило условиям мира при Льюисе. Он присоединился к графу Глостера, и они вдвоем решили попытаться захватить Симона или освободить Генриха III на пути Глостера в Херефорд, когда он будет проезжать через Динский лес24. Когда эта попытка провалилась, они последовали за графом в Херефорд и окружили его с трех сторон25. 22 мая Роджеру Клиффорду и Роджеру Лейберну было позволено повидаться с принцем в Херефорде, и они запланировали следующее. Принц только номинально был узником и находился в обществе своего близкого друга Томаса де Клэра, младшего брата графа Глостера. В его окружении также были Роберт де Рос и его кузен Генрих де Монфор. 28 мая принц получил в подарок горячего скакуна и попросил разрешения испытать его на ровной лужайке снаружи городских стен. Небольшая группа людей отправилась вместе с ним, когда приближалось время вечерни. Под видом, что он желает проверить нрав своих коней, принц устроил гонку, и онад продолжалась до тех пор, пока лошади не устали. В это время на соседнем холме появился всадник и махнул ему шляпой. Увидев сигнал, принц Эдуард вскочил на свежую лошадь и помчался во весь опор. Томас де Клэр и несколько оруженосцев последовали за ним. Скрывшись в лесу, принц встретил там своих друзей, и весь отряд поскакал в темноте к Вигмору, замку Роджера Мортимера26.
Последствия побега принца Эдуарда были весьма серьезными. Эта новость разнеслась в течение нескольких дней. Крупным землевладельцам было объявлено о начале военных сборов в Вустере. Был отдан приказ следить за границами и задерживать всех сторонников принца, а епископам было приказано отлучить всех нарушителей мира. Кроме того, гарнизон Бристольского замка должен был передать его Симону27. 1 июня новость достигла графини Лестера, и она сразу после обеда покинула Одигемский замок и всю ночь добиралась в Порчестер под охраной пастуха Доба. Ее сын, Симон-младший, был констеблем этого замка, и она оставалась с ним до 12 июня, а затем переехала в Брамбергский замок, по пути остановившись в Чичестере на обед. Она миновала Вилмингтон, Винчелси и Бетл, после чего достигла Дувра в понедельник, 15 июня. Ее старший сын, Генрих, был смотрителем Пяти Портов и констеблем Дуврского замка, и, несмотря на его отсутствие, Элеанору радушно встретили его заместители. Графиня жила в замке, а ее слуги разместились в городе. Здесь она была в безопасности и в случае необходимости могла покинуть страну морем. Очевидно, во время своей поездки графиня очень спешила, поскольку лошадей и карету она приобрела по пути. Графиня Арунделя дала ей под залог карету и пять лошадей, приор Тичфилда одолжил ей лошадь под дамским седлом, а приор Саусвика обеспечил конем ее портного. Когда вся ее свита одновременно покидала Брамберг, потребовалось восемь лошадей. Часть багажа была доставлена на телегах в Винчелси и перевезена в Дувр на лодках. В Винчелси графиня пригласила горожан на обед. В честь этого были приготовлены два быка и тринадцать овец, не считая других блюд. Через два дня после ее прибытия в Дувр ее пригласили на обед горожане Сандвича, здесь было изобилие рыбы. В Дувре находились два французских посла. Элеанора послала им в подарок вино и позже оплатила их обратную дорогу домой28.