Симон де Монфор. Жизнь и деяния

Бейтман Сомерсет

Тем временем граф Глостера встретился с принцем Эдуардом в Ладлоу, где последний согласился соблюдать старые английские законы и не допускать иностранцев на государственные посты, а граф поклялся ему в верности. Принц сразу стал центром роялистского движения. Вокруг него сплотились умеренные, сдержанные и колеблющиеся. Вскоре его сторонники захватили Честер, Шрусбери и Бриджнорт, а Вустер сдался им без боя. После этого партия сторонников короля сожгла ближайший мост и сломала все другие через Северн. Кроме того, они вытащили лодки далеко на сушу или затопили их и выкопали на месте бродов глубокие ямы. Все это было проделано так основательно, что сбор баронов был перенесен вместо Вустера в Глостер29. Симон послал в Глостер, который был немедленно окружен подкрепление. Город пал через два дня, но замок держался в течение трех недель. Затем гарнизону было позволено покинуть его с лошадьми и оружием, при условии, что они в течение 40 дней не будут выступать против принца Эдуарда30. Северн отрезал Симона де Монфора от восточной части Англии. Ничего не поделаешь, пришлось обращаться за помощью к Ллевелину, который спокойно наблюдал за происходящим и ждал, когда граф окажется в таком затруднительном положении, что готов будет дорого заплатить за его помощь. Вероятно, сам граф не особо стремился к тесному союзу с Ллевелином с тех пор, как тот получил Честер от принца Эдуарда. Валлийский принц запросил за свою помощь такую огромную цену, что многие приверженцы Симона возмутились, когда он все же получил то, что хотел. 19 июля Симон был в Пиптоне, близ Хея, всего в 25 милях от Херефорда. Он заявил о своих условиях, который Генриху III пришлось принять через три дня в Херефорде. Ллевелин потребовал, чтобы признали его титул принца Уэльского, а также тот факт, что он является верховным сеньером всей валлийской знати. Он желал получить замок Матильды, округ Эллисмер и Хеверденский замок. Он также был признан сюзереном Виттингтона, хотя его наследники и так держали от него замок и земли. Вдобавок ко всему этому Ллевелину выплачивалось 30

тысяч марок. Англичане предоставили ему заложников, чтобы обеспечить выполнение этого договора, которые тут же были отправлены в удаленные уголки Уэльса. Возможно, что тогда же было упомянуто и о браке Ллевелина и Элеаноры, дочери Симона де Монфора, но он так и не был заключен до тех пор, пока Эдуард не стал королем Англии31. Одного хрониста поразили грабежи, убийства и пожары, которые случились в результате этого союза, так плохо повлиявшего на дальнейшее течение английской истории32.

Симон покинул Херефорд и вернулся в Монмаут, где он разрушил замок, а Генрих III обратился за помощью к представителям баронской партии33. Джон Гиффард заставлял его ехать в Уск, но подоспевший граф Глостера помог королю продолжить его путь. Тем временем Симон приехал в Ньюпорт, надеясь на поддержку вассалов из Бристоля, готовых переправить его самого и войско через пролив. Но маленький флот, посланный графом Глостера, так сильно повредил бристольские суда, что им пришлось искать убежища на Эйвоне. Тогда граф изменил восточное направление на северное и отправился в сторону земель, занятых Ллевелином. Как только он приблизился к холмистой территории, за ним последовал принц Эдуард и занял долины вместе с их замками. Армия графа возненавидела молоко и мясо коз, поскольку эта была единственная пища, на которую они могли здесь рассчитывать. Она вполне устраивала выносливых валлийцев, но отнюдь не была лакомством для англичан, которым любой ценой нужен был хлеб. В конце концов английское войско повернуло к востоку в надежде найти там достойную пищу. Англичане были утомлены долгим и изнурительным переходом через болота. В результате валлийские союзники пропустили их через Понтипул и Абергавени назад в Херефорд34.

В то время как Симон-старший не смог добиться успеха, Симон-младший набрал рекрутов и мог помочь делу, если бы все его попытки не были безрассудными. Несмотря на затруднительное положение, в котором находился его отец, он тратил время на осаду замка Пивенси только потому, что его удерживал Петр Савойский. В итоге Симон-младший получил срочное послание от отца, которому была нужна помощь. Тогда он направился к Лондону через Тонбридж, получив там девятерых лошадей от своей матери, четыре из которых принадлежали ее священнику, повару, стюарду и кузнецу35. Симон был нужен в Лондоне для того, чтобы подбодрить демократическую партию, которая испытывала ощутимое давление, со стороны горожан, поддерживающих короля. Первые сочли нужным отправить 40 представителей последних в заключение под предлогом их тайного сговора36. Из Лондона Симон отправился в Винчестер, но жители города не только отказались его впустить, но даже схватили одного из посланников и казнили его прямо у него на глазах. Тогда сын графа рассердился и осадил город, безжалостно его разорил, перебил еврейское население и отдал на разграбление37. Проведя три дня в Оксфорде, он отправился в Кенилворт через Нортгемптон и прибыл туда 31 июля. Из-за медленного продвижения и окольного пути Симона-младшего он упустил время и предоставил принцу Эдуарду возможность атаковать себя и своего отца по отдельности. Объединение сил было давней идеей графа, но потерянные дни не оставили ей шанса на осуществление. Когда Симон-младший достиг Кенилворта, он уже опаздывал на день. Ни один зал в замке не мог вместить в себя такую армию, поэтому силы пришлось разместить в деревне и приорстве. Даже командиры, которым полагалось остаться внутри замковых стен, расположились в деревне, чтобы иметь возможность спать на мягких кроватях и освежить себя при помощи ванны. Симону следовало быть настороже, поскольку он получил от принца Эдуарда вежливое предупреждение ожидать его визита. Но когда принц узнал при помощи шпионов о прибытии своего кузена и неосторожном размещении его людей, в нем победил опытный воин, он просто не мог упустить такую блестящую возможность. Эдуард поспешил пересечь Вустер, чтобы добраться до Кенилворта к концу дня 1 августа. Еще до прибытия принца его солдаты схватили часть фуражиров и захватили их лошадей, чтобы заменить некоторых из своих уставших коней. Эдуард пожелал, чтобы все силы противника были взяты живьем. Поскольку они спали, солдаты принца разбудили их криками: «Вставайте, вставайте, предатели, и выходите, иначе все вы умрете». Некоторые вскочили без одежды, у других одежда была в руках, третьи были лишь в том, что успели надеть впопыхах. Самому Симону удалось бежать благодаря хорошему знанию местности. Он переплыл озеро, окружающее замок, на лодке. Большая часть его армии попала в плен. Среди них было несколько влиятельных людей, включая графа Оксфорда. Благодаря большому количеству лошадей, захваченных принцем, пехота преобразовалась в кавалерию. Даже слуги теперь щеголяли на рыцарских конях. Судьба Симона-старшего была предрешена провалом его сына. Принц не мог атаковать таковой многочисленной армией, а долгожданное подкрепление так и не смогло достичь его противника38.

Граф Лестера был вынужден покинуть Херефорд, потому что припасы подходили к концу, а его люди дочиста обобрали ближайшие земли. Он подошел к Северну и в воскресенье пересек его на лодке. 2 августа он был в Кемпси, маноре, принадлежащем патриотически настрой енному епископу Вустерскому. Отсюда армия двинулась к Ивзему, которого она достигла в понедельник вечером 3 августа. Войско графа дошло до южного изгиба Эйвона; и зашло сюда с востока. Симон узнал о продвижении своего сына к Кенилворту, но не о его поражении, и; рассчитывал пройти через Олстер и соединиться с ним. Ивзем распологался внутри излучины реки Эйвон, очертания которой размыто напоминали бычью голову. Река была защищена с юга низкими холмами, а открытое пространство северной части блокировали более высокие холмы. Главная дорога проходила с юга на север и на севере переходила в дорогу на Олстр. Проход через него был самым кратким маршрутом для графа в Кенилворт, хотя он мог попасть туда и через Стратфорд или Уорик. Две дороги проходили к западу от Вустера, но принц Эдуард не воспользовался ни одной из них. Между крутыми холмами с северной стороны и более пологими с юга было небольшое углубление, в котором размещался город. Строго к югу находилось аббатство Св. Марии, к северу тянулся город. Сейчас над городом возвышается холм, и в наши дни там было бы невозможно устроить битву, но в те времена это было открытое место39. Король и граф провели ночь в аббатстве, вокруг которого разместилось войско.

Принц Эдуард вернулся из Кенилворта в Вустер; здесь он узнал о планах Симона идти в Кенилворт и решил отрезать его от его дома, точно так же, как недавно отделил от него войска его сына. Поскольку он опасался того, что в его лагере могут быть шпионы, принц решил сбить их со следа. Покинув Вустер 3 августа в понедельник вечером северной дорогой, он сделал вид, что направляется в Бриджнорт или Шрусбери. Но едва достигнув Клейнса, находящегося в трех милях к северу, он резко повернул к востоку и во весь опор поскакал к Кливскому приорству. Затем Эдуард повернул на юго-запад и двинулся вдоль Эйвона к Оффенгему. Здесь он пересек реку и стал продвигаться к западу, пока не достиг вершины Гринхилла, где соединялись четыре дороги и был хорошо виден Ивзем. Он расположил своих людей на открытом пространстве, но оставил графа Глостера немного позади таким образом, чтобы его нельзя было сразу увидеть, если смотреть из города. Когда основная часть войска переправилась через Эйвон у Оффенгема, принц приказал Роджеру Мортимеру продолжать двигаться по восточному берегу Эйвона, пока он не достигнет Бенджворта, для того чтобы блокировать восточный выход из города, через который прошлым вечером в него вошел Симон. Паук умело расставил свои сети, и жертва попалась в них. Скорость, с которой продвигались войска сторонников короля за последние четыре дня, резко контрастировала с медлительностью похода Симона-младшего.

Утром 4 августа набожные король и граф прослушали мессу в церкви аббатства, которую отслужил для них епископ Вустерский, и, позавтракав, стали готовиться к дальнейшему пути. Но тут стало известно, что с севера к ним приближаются войска, и граф воскликнул: «Это мой сын! Но пойдемте, посмотрим поближе». Цирюльник графа, обладал острым зрением и некоторыми познаниями в области геральдики. Он поднялся на самую высокую башню аббатства, и его господин последовал за ним. Когда он увидел флажки Симона-младшего и его сторонника, его первой мыслью было, что это действительно его силы. Но вскоре заблуждения рассеялись, поскольку за ними он заметил львов принца Эдуарда. Такого опытного солдата нельзя было ввести в заблуждение. Симон не думал о прекрасной панораме, открывающейся его глазам: аккуратные сады и красивые постройки аббатства, сады и фруктовые деревья города, река, лежащая к югу, и холмы, возвышающиеся на севере. Сын воина, он и сам прежде всего был воином и думал о предстоящей битве, Когда граф увидел войска принца, занимающие свои пот зиции, у него вырвалось: «Разрази меня Святой Яков, они хорошо стоят. Но этому порядку они научились у меня». А когда он увидел, как многочисленны их ряды, добавил: «О мой Бог, прояви милосердие к душам нашим, потому что тела наши принадлежат им». Неумолимо приближающаяся смерть позволила ему понять то, что сослужило бы ему верную службу, обрати он раньше на это внимание. К тому печальному положению, в котором он оказался, привела глупость его сыновей. Он, который надеялся привести Англию к лучшему управлению, не знал, как управиться со своей собственной семьей. Друзья пытались уговорить его бежать, но он не мог позволить себе показать спину врагу. Своему сыну, который предложил выступить против сил противника в одиночку, он ответил: «Мои мысли очень далеки от такого поступка, мой дорогой сын! Я рос на войне, и сейчас моя жизнь близится к концу. Наш род всегда славился одной чертой, его кровь

говорит: никогда не беги от битвы, даже если тебе хочется бежать. Кроме того, мой мальчик, неужели ты предпочтешь покинуть поле боя, чем погибнуть во цвете лет. Сейчас ты, с Божьей помощью, приблизился к тому, чтобы продолжить меня и наш славный род в ратной доблести»40. Он умолял бежать Гуго Деспенсера и Ральфа Бассета, для того чтобы они могли продолжить борьбу в более подходящее время. Но они были воодушевлены его настроем и отказались покидать своего предводителя. «Тогда пойдем, — сказал он, — и умрем как подобает мужчинам». Престарелый епископ Вустера ходил по рядам и давал отпущение грехов коленопреклоненным солдатам, которые вновь прикрепили белые кресты на свои плечи, чтобы отличаться от сторонников короля, которые носили красные кресты. Взяв короля с собой, граф поспешил к холму. Но принц уже занял позиции, и все, что оставалось графу, — достичь небольшого плато, на котором оставалось место для битвы, но откуда было невозможно бежать. Здесь Симон построил своих людей плотным кольцом и приготовился дорого продать свою жизнь. Бой начал принц Эдуард, а вскоре слева от него появился и граф Глостера, поэтому Симон почти моментально был окружен. Его валлийская пехота, вялая и плохо вооруженная, сразу сдалась, и, поскольку они возвращались через городские сады, по направлению к аббатству, наступающие люди Мортимера оставили их в тылу. Некоторые из тех, кому удалось обогнуть эти войска, переплыли через Эйвон и бежали. Но они погибли, поскольку бродили по тем землям, которые были окружены. Лошадь Симона пала под ним, его старший сын был убит одним из первых. Когда граф узнал об этом, он закричал: «Это действительно так? Тогда настало и мое время умереть». Он обрушился на врага и работал своим мечом с такой яростью, что будь на поле боя еще шесть таких, как он, они бы одержали в тот день победу. Увидев его напор, враг заволновался и начал объединяться. Когда Симон увидел, что окружен, он закричал: «Я никогда не сдамся собакам и клятвопреступникам, но одному Господу Богу». Один солдат подкрался к Нему сзади и воткнул копье под кольчугу. Симон падал со словами на губах: «Будь милосерден, Господи». Во время сражения король был легко ранен в плечо, а в какой-то момент его жизнь находилась в такой опасности, что он выкрикнул: «Я Генрих Винчестерский, ваш король». Сражение продолжалось два часа и закончилось настоящей бойней. Ни одна война не приносит столько зла, как гражданская. Потери со стороны королевских войск были, но незначительные. Со стороны графа были убиты 160 рыцарей и баронов, включая самого Симона, его старшего сына, его кузена Петра де Монфора, Гуго Деспенсера, Ральфа Бассета, Томаса Астли и Вильгельма Бирмингемского. В числе попавших в плен был сын Симона Ги, который лежал в куче раненых и умирающих, пока его не подобрали едва живого, Годфрид де Боэн, Генрих Гастингс, Николас де Сегрейв и двое сыновей Петра де Монфора41.

Во время битвы были ужасающие знамения. Сам бой происходил во время сильной бури с громом и градом. Эта стихия пронеслась по всей стране, и во многих церквях монахи не могли видеть букв, чтобы вести службу. Простые люди сочли это знаком того, что небеса таким образом отреагировали на горечь от утраты того, кого народ считал своим героем. После битвы сторонники короля опозорили себя, надругавшись над телом Симона. Его голова была отрезана и надета на копье, руки отрублены, положены в сумку и в качестве подарка отправлены Матильде, жене Роджера Мортимера, в Вигморский замок. Оставшиеся части тела разосланы по другим городам. Владелица Вигмора оказалась на мессе в соседнем аббатстве, когда прибыл посланник со своим ужасным подарком и прошептал на ухо своей госпоже радостную новость о победе. В самый торжественный момент службы было видно, как руки поднялись над головой посланника, словно они были движимы некой силой, и по привычке сделали тот жест, который так часто делал их набожный владелец в этом месте службы, когда был жив. Госпожа отказалась принять такой подарок и приказала отвезти его обратно в Ивзем, где монахи уже похоронили убитого. Принц Эдуард отдал приказ, чтобы тело его кузена Генриха было погребено подобающим образом, и сам присутствовал на похоронах. Монахи спасли искалеченные остатки тела Симона, почтительно прикрыли их одеждой, привезли их в аббатство на носилках и похоронили перед главным алтарем, вместе с телом Гуго Деспенсера42. Их тщательная забота не осталась безответной, вскоре последовали чудеса. Сохранился список, в котором их перечислено две сотни. Один из пунктов в «Кенилвортском послании» поручал папскому легату наложить церковное осуждение на всех тех, кто отзывался о Симоне как о мученике и называл его чудеса пустым обманом43. В честь погибшего графа сочинили гимны, а францисканцы даже провели службу в память о его заслугах44.

Для людей своего времени Симон де Монфор был и изменником и святым. Бароны, поддерживавшие короля, считали его предателем, но простой люд видел в нем мученика, достойного стоять на одной ступеньке с Фомой Кентерберийским. В действительности умереть для Симона в тот день было, пожалуй, благом, поскольку он находился в совершенно безвыходной ситуации. Граф умер, но дело его продолжало жить. Симон посеял семена, которые проросли и превзошли себя во сто крат. Это похоже на насмешку судьбы, но предназначением его победителя было продолжить начатое дело и укрепить принципы, за которые боролся граф. Эдуард I был политическим наследником Симона де Монфора. Последний был великим воином и доказал свою отвагу и мастерство в каждой битве, в которой он сражался. Он был амбициозным человеком, который поднялся из положения бедного младшего сына до королевского зятя. Но Симон был глубоко религиозным человеком, чья жизнь основывалась на вере45. Хотя он и не был англичанином по рождению, он был большим патриотом, чем английский король и многие его бароны, которые искали личных выгод, а не всеобщего блага. Вероятно, наиболее яркой чертой всего его существа была непоколебимая преданность. Симон де Монфор никогда не сомневался в деле, которое делал, и был готов защищать его даже ценой собственной жизни. Так из крошечного родника среди холмов, где пробиваются тонкие струйки воды, конце концов получается могучая река, которая течет через большие и маленькие города и несет на своих волнах большие корабли. Река сегодняшних свобод своим началом многим обязана деяниям Симона де Монфора. Где бы ни находился современный человек, наслаждаясь плодами ограниченной монархии, конституционного правительства, участием в законотворчестве через представителей, пусть он никогда не забывает, что обязан этим Симону де Монфору. Как человек, он был почти совершенен, насколько это вообще позволяет бренная природа людей. Симон де Монфор был преданным мужем, добрым отцом, верным другом и образцом средневекового человека из благородного сословия. Как государственный деятель он опережал свое время, но наметил тропинку, по которой пройдут его потомки.

Здесь лежит верный рыцарь и отважный солдат.

Пусть же все окрестные земли плачут над его могилой!

Чтобы освободить церковь и государство от гражданской вражды,

Подобно мученику Фоме отдал он свою жизнь46.

ГЛАВА XIV

ЛИШЕННЫЕ НАСЛЕДСТВА

Генрих III вновь стал королем не только номинально, но и во всей полноте своей власти. 7 августа в Вустере он аннулировал все обещания, сделанные Симоном де Монфором от его имени, и отменил все прощения или освобождения от уплаты долгов, данные им. Горожане Херефорда были оштрафованы на 560 марок за то, что поддерживали графа1. Немного милосердия и раны войны вскоре бы затянулись, но жестокость не только не давала им полностью закрыться, но даже заставляла их делаться шире. Партия баронов ожидала пряника, но вместо этого Генрих отходил их кнутом. В воскресенье 6 сентября 1265 года Симон-младший освободил своего дядю, германского короля, своего кузена Генриха и других пленников из заключения в Кенилворте. На обратном пути в маленьком письме к Кенилвортскому приорству Ричард дал себе слово сделать все возможное для своей сестры Элеаноры и ее семьи настолько, насколько это будет возможно, не нарушая верности своему царственному брату и своему племяннику, принцу Эдуарду2. Примерно в то же самое время вдова юстициария освободила узников Лондонского Тауэра и передала их в руки королевских чиновников. Виндзорский замок был сдан, а Лондон подчинен королю. Затем сорок баронов сдались королю в Виндзоре и тотчас же были отправлены в заключение3. Аббаты и приоры, которые поддерживали дело баронов, предложили королю сумму денег, чтобы заслужить его прощение, но земли и имущество их монастырей все равно были опустошены и ограблены баронами короля4. Даже королевский хронист признает, что король и его приверженцы не вынесли никакого урока из событий прошлых месяцев; они вели себя, пожалуй, еще более неразумно5. Затем Большой совет королевских баронов и епископов вместе с вдовами убитых собрался в Винчестере 11 сентября6. Генрих III подтвердил конфискацию земель всех его противников, за исключением графа Глостера. Симон де Монфор младший находился под защитной грамотой, данной его кузенами Эдуардом и Генрихом, но вскоре он отбыл из Кенилворта, потому что ему не нравилось нынешнее положение вещей. После того как совет завершился, король издал указ о том, чтобы отчет о возвращении всех земель бунтовщиков был послан ему 13 октября7. За счет конфискованных земель король компенсировал потерю Сицилии его вторым сыном Эдмундом. Молодой принц получил графство Дерби и Лестер вместе со званием главного стюарда и владения Николаса де Сегрейва. Генрих Германский получил земли Вильгельма де Фурниваля, которые находились в Ноттингемском графстве8.

Недавно Генрих III переехал из Винчестера в Виндзор и оттуда прислал жителям Лондона приказ, чтобы они покорились его воле. Сорок из них тут же последовали в Виндзор, под присмотром Роджера Лейберна. Как только они прибыли, их тут же кинули в Круглую башню, но через несколько дней всем, за исключением мэра и четырех других человек, предоставили лучшие условия. Имущество трех из них было передано принцу Эдуарду9. Горожанам пришлось отдать ключи от города и снять свои укрепления и цепи10. Когда король лично прибыл в Лондон, он выгнал шестьдесят человек из их домов и конфисковал все их добро. В довершение к этому он принял 20 тысяч марок в качестве искупления за все последние нарушения горожан. Но король все еще продолжал удерживать город в своих руках.