Симранский Цикл Лина Картера
Шрифт:
— Что такое, парень?! Ты смеёшься над этими разбирательствами? Проклятье, встань и расскажи, что ты думаешь!
Его радость улетучилась, словно незаметно вытащенный из кармана кошель. Шанд побледнел и неловко поднялся на ноги, под устремлёнными на него взорами.
— Простите, господа мои, но этим утром, делая порученную мне работу по дому, я случайно раскрыл тайные планы некоторых из вас.
Он оглядел чертог, чтобы увидеть реакцию интриганов. Таспер, Васадон, Кетцоль и остальные сохраняли тот же угрюмый вид, будто все они носили одну и ту же общую маску. Шанд понимал, что это выльется в его изгнание, если не казнь, но пути
Но затем двое или трое пожелали узнать, как Шанд открыл эти тайны. Слишком напуганный, чтобы говорить дальше, он просто залез в карман и поднял над головой мутный и потёртый камень ясновидца. Все мгновенно умолкли, пока не прозвучал голос длиннобородого Дрея.
— Боги преславные! Это — Зелёное Око Нинга! Братья, у нас появился король!
И таким образом Шанд, всего лишь отрок, стал Королём Воров.
По крайней мере, так рассказывают в Симране.
Лин Картер, Глинн Оуэн Баррас
Каолин-Заклинатель (Или Дзимдазул)
Историю о Каолине-Заклинателе обычно рассказывают в Симране, как предупреждение о маленьких мрачных насмешках судьбы. Ибо из всех волшебников и чародеев Мира Грёз, Каолин был наименее честолюбивым. Пока тысяча волшебников и тауматургов неустанно разыскивали Утраченный Ключ Панделлиса, этот юный Заклинатель был вполне доволен своей собственной скромной магией и не стремился к большему. Какая ирония, что именно Каолин стал тем, кто нашёл Ключ и вступил в Дзимдазул, утраченный райский сад Панделлиса…
Произошло это так: Каолин обитал в Землях Вокруг Зута, где у него имелась чародейская пещера в Йетлерианских Холмах. Там он тихо проводил годы, изучая несколько имевшихся у него гримуаров, беседуя с тенями афритов и элементалов, который призывал в мерцающей темноте своего волшебного зеркала. Это зеркало было единственным предметом Высшей Магии, из всего его имущества. Некогда оно принадлежало Верховному Повелителю Волшебников Хатриба, самому Хонду, но это было тысячу лет назад и оно давно уже переходило из рук в руки между волшебниками, колдунами и ведьмами, и в конце концов попало к нашему Каолину.
Это было прозрачная пластина чёрного кристалла, высотой вполовину человеческого роста или втрое выше гоблина. В её тёмном мерцающем зеркале можно было по желанию зреть видения далёких и легендарных царств, и деяния давних времён. Или можно было призвать фантом давно умершего мага либо образ эфирного духа. В беседах с подобными им Каолин услыхал много диковинных историй и собрал занятный урожай странных и невероятных знаний.
Временами ради забавы он позволял взору волшебного зеркала свободно блуждать, показывая зрелища по его собственному усмотрению. Каолин часто проводил время подобным образом, поскольку так можно было увидеть фантастические зрелища с минимальными усилиями — мировоззрение, которого он методически придерживался всю свою молодую жизнь. Сцены, наблюдаемые им, были многочисленны и разнообразны, одни приземлённого содержания, другие же включали в себя деяния, заставляющие его с любопытством вперяться взглядом в зеркало, когда события былых тысячелетий разворачивались под его заинтересованным взором. Иногда волшебное зеркало являло видения, значение которых Каолин с трудом представлял. Они являлись просвечивающими грёзами или жуткими кошмарами, последние хаотические сцены которых
Каолин долго и с трудом вспоминал эти странные и сомнительные видения, ибо зачастую они рассказывали истории, сильно отличающиеся от бывших ранее.
Как-то раз одна из наиболее ужасающих иллюзий настолько привлекла его внимание, что он внимательно досмотрел её до конца. Это зрелище показывало жуткий разорённый пейзаж, выгоревшее плоскогорье с растрескавшейся землёй и обугленными деревьями. Это царство запустения тут и там пятнал пляшущий огонь, облака мерцающего оранжевого пламени, которое явно разумно рыскало по загубленной стране. Прочие обитатели, совершенно непохожие на пламенных существ, выказывали больше, чем только намёк на разумность. Эти жалкие отродья, ползающие по опустошённой земле, имели облик человека, но человека, почти до костей обожжённого неким пожарищем, спалившим этот край вдоль и поперёк. Они болезненно и мучительно двигались на вывернутых, впустую ища спасения, избавления от боли, которого никак не могли достичь. Их голоса, о, как же они стенали! Дребезжащие жалобные мольбы о смерти полнили обжигающий воздух над их изъеденными, искалеченными головами.
Висящее в небесах раздутое пылающее солнце слало волны беспощадного жара на этих жертв и их бесплодный мир. Через случайные промежутки времени на его лике появлялись и пропадали чёрные пятна, напоминающие Каолину гигантские глаза. И не только этим, но и случайными далёкими пламенными шарами, будто слёзы, срывающимися с поверхности солнца. Эти пылающие сферы, лениво спускавшиеся к земле, тоже казались живыми, а если жили они, то, может быть, и нависающее оранжевое солнце, их порождающее? Такие подозрения одолевали его, поэтому, когда одно чёрное пятно на поверхности слилось с другим и изменило свой путь, Каолин оставил волшебное зеркало ради менее эзотерических исследований.
Через несколько часов молодой волшебник обнаружил, что у него на груди появился странный символ, похожий на бурое родимое пятно. Это была маленькая, но необычная метка, напоминающая стилизованное изображение пламени. Волшебнику даже не потребовались его скудные знания, чтобы понять связь между видением и этой меткой. Много дней метка зудела и беспокоила его, и Каолин не обнаружил никаких сведений о подобном в имеющихся у него нескольких фолиантах.
Поэтому ему пришлось воспользоваться другим знанием, имеющемся в его распоряжении, обратившись к волшебному зеркалу, чтобы вызвать африта из отдалённых сфер эфира.
Древнее существо, вызванное таким образом, было высоким, невероятно худым, а его плоть и волосы были цвета извести. Его борода опускалась ниже коленей и ступней, завиваясь на каменных плитах пола.
Первый вопрос Каолина был о смысле пламенного видения.
— О юный волхвователь, — начал африт, — то, что ты наблюдал, было обитателями некогда прекрасной земли Порпом, гордившейся тысячью озёр со сладчайшей водой, высокими раскидистыми деревьями, усаженными разноцветными птицами, что пели песни, которым позавидовали бы и ангелы. Чародеи Порпома, в поисках могущественного заклинания, навлекли на себя и всех окружающих проклятие огня. Ты стал свидетелем результата и должен остеречься, ибо поиск знаний без должной подготовки может привести лишь к самым ужасным несчастьям.
Каолин кивнул. Он слыхал о подобных огненных демонах и об опасности заключать с ними договор. — Вот почему, могучий африт, — промолвил он, — я умоляю тебя, в твоей мудрости, объяснить значение этой странной метки на моей груди.
Юный волшебник распахнул свою безрукавку, чтобы показать обнажённую грудь.
— О проклятый Каолин, это — метка самого огненного султана, знак и печать того, кто носит имя Ктугха, кто царит над всеми огнями в прошлом и будущем, по всему космосу. Это — знак, предзнаменование, означающее, что ты, злосчастный чародей, должен быть немедленно принесён в жертву таким образом, как ты наблюдал.